– Мама просила это передать тебе. Сказала, что если тебе эта вещица действительно понравилась, то это подарок, а если ты просто из вежливости её похвалила, но она тебе не нужна, то можешь оставить её здесь.
– Боже мой! Это же та шаль с кухни! Это такой чудесный подарок! Спасибо ей передай! Я с удовольствием буду в неё заворачиваться у себя дома! И вспоминать как сидели там у вас на кухне… – Инга накинула её себе на плечи, потом слегка замахала ладошками себе перед глазами, помахивая на ресницы, к которым снова стали подступать слёзы.
– Так, срочно по мороженному! – словно речь шла об экстренном приёме лекарств скомандовала Смеда и поставила перед ней креманку, куда выложила сладкий десерт.
– Да, срочно! – согласилась Инга.
– Слушай, а может шампанского? У меня лежит бутылочка в холодильнике, – предложила Смеда.
– А давай! – снова согласилась Инга и уселась на диване, поджав под себя ноги.
Смеда довольно быстро и легко справилась с откупориванием бутылки, приговаривая:
– Конечно, это мужское дело, открывать шампанское, но раз уж рядом на данным момент их нет…
Хлопок от вылетевшей пробки придал определённого настроения ожидания чего-то непременно счастливого и радостного впереди.
– За нас, красивых и счастливых! – сказала Смеда.
– Поддерживаю! – потянулась к ней с фужером Инга.
– А мне сегодня ночью Богдан сделал предложение замуж за него выйти, – сделав глоток скромно сказала Смеда.
– Да ты что?! – Инга едва успела поставить фужер на столик и аж привстала на коленках на диване.
– Угу. Шепнул мне, что понял что-то важное за вчерашний день, захотелось называть меня своей женой, и спросил, не рискну ли я родить ему малыша.
– Вот это да! А чего ж ты молчала полдня?!!! – не унималась Инга, начав перебирать ладошками по плечу Смеды.
– А я пока решила никому не говорить, а вдруг он передумает ещё…
– Да перестань! О таком не передумывают! Дай я тебя обниму! Я так за вас рада! Родишь ведь?
– Попробую! – слегка смутившись ответила Смеда.
– Здорово!
– Ну, и Богдан попросил родителям моим пока не говорить, сказал, что купит кольцо, и в следующий раз будет просить у них моей руки, – со смехом продолжила Смеда.
– Ба, какие мы сентиментально-патриархальные ещё!
– Да театр какой-то выдумал! Спим в родительском доме вместе, а тут руки он моей просить собрался! Я чуть не расхохоталась ночью! Но думаю, чего уж буду останавливать его в столь прекрасных порывах, пусть… Лежала и улыбалась просто…
– И ничего – не театр! Это знак особого уважения к твоим, и знак признательности. Так что пусть делает как задумал. Не перечь.
– Я и не перечу. Мне вообще нравится его слушаться. Правильный он. Надёжный. И люблю его, конечно, безумно.
– Так, вот за что мы пьём! За вашу ночную помолвку! – провозгласила Инга торжественно стоя на диване на коленях.
– Ага! Только я тебе ничего не говорила!
– Глухо будет всё как в танке, пока не дашь команду дать залп.
25
– Знаешь, мне как-то вот теперь надо настраиваться на именно совместную жизнь с Богданом. А я даже вот немного растерялась от этого его предложения…
– Почему?
– Не знаю, может быть уже как-то привыкла к тому, что он постоянно несколько дистанцировался от меня. Хотя я столько раз представляла, что мы будем вместе уже совсем по-настоящему. Так называемый «гостевой брак» – это, по сути, не для меня, но он меня прям-таки приучил к нему.
– И только-только ты к этому порядку вещей привыкла, а тут тебе «ба-бааам!», и правила игры срочно меняются!
– Точно! А ещё многие твердят про женскую непредсказуемость…
– И не говори, да по сравнению со многими мужчинами, мы просто курьерские поезда, по точности воспроизведения тех или иных действий.
– И вправду! Я вот иной раз так им сочувствую!
– Мужчинам?
– Ну, да! Как же у них всё сложно! Даже вот в сексе, надо ж не просто захотеть, но ещё и смочь!
Обе засмеялись.
– Нам-то вот смешно, а им, бедолагам, каково? Сколько переживаний у них по этому поводу!! И секс – это же самое малое, что доставляет их самолюбию какое-либо беспокойство. А амбиции, а эта сложная иерархия отношений, разного рода обязательства, которые они могут и реально иметь и просто напридумывать сами себе! – добавила Смеда.
– О, да. Мало им забот по жизни, а тут ещё нарвутся на женщину, красивую, независимую, умную, которая внимательно так умеет смотреть… Только-только вот, скажем, мужчина почувствовал твёрдую почву под ногами, в чём-то состоялся, а тут прошла какая-то мимо, ресницами взмахнула, у него асфальт из-под ног и поплыл, – смешливо продолжала развивать тему Инга.
– Да, и заметь, под этими ресницами-то тоже распахивается портал в мир, где ещё надо многое изучать. Поскольку расписание этих самых курьерских поездов является информацией, к которой доступ предоставляется далеко не каждому! – в том же тоне, отпивая шампанское, сказала Смеда.
– Опять же, это мы всё берём в качестве усреднённого варианта, а если отдельно рассматривать сложность жизненного пути каждого… Вот ту трагедию с потерей семьи, которую Богдан пережил… Это же вместить в мозг и в сердце невозможно… А он сумел не только пережить и не сойти с ума, а ещё и предпринять попытку снова создать семью! Насколько же ему было тяжело, но он всё-таки решился, – уже серьёзно и с состраданием отметила Инга.
– Да, дорогая, я-то уж где-то даже и не надеялась, что он именно вот эти свои переживания сумеет трансформировать в желание продолжать жить без постоянного страха повторения того ужаса. Это было для него всё-таки самым сложным – решиться на выстраивание новых отношений, имея такую вот трагедию в сердце.
– На это нужно иметь большой запас храбрости. Мне вот, к примеру, храбрости часто не хватает по жизни.
– Это тебе-то? А кто у нас вчера, словно Геракл, из одного подвига в другой кидалась?!
– Да брось, какие там подвиги. Рефлексировала по ходу действия. Не всегда успевая мозги включать ещё.
– Хорошенькая же у тебя рефлексия!
– И потом, одно дело предпринимать что-то, когда рядом такая команда. Тут словно шестерёнка в хорошем механизме просто включаешься в процесс, и как-то само собой выходит, что «пригадилас», – засмеялась Инга.
– Ну, да, ты точно была не как та дохлая ворона с асфальта, которая за год так и «нэ пригадилас» прибалтийскому парню в багажнике, – поддержала Смеда.
– Да, объективности ради, признаю, что какой-то толк от меня был, хотя я же ведь нередко и создаю кучу проблем и себе и другим.
– Сейчас затянешь свою прежнюю песню?
– Ну, не совсем прежнюю. Вот с одной стороны, даже гибель Воинова, если смотреть в исходном порядке, связана со мной. Не поехал бы он меня искать, остался бы жить.
– Но ты его не звала искать тебя!
– Ну, тоже верно. И я, кстати, по поводу смерти его не испытываю каких-либо угрызений совести. Тут такое ощущение – словно я оказалась катализатором ситуации, которая должна была произойти.
– У меня тоже возникло ощущение закономерности финала его жизни. И думаю, что бизнесмены наши многие, когда услышат о том, что произошло, невольно вздохнут с облегчением. А в этой ситуации Воинову следовало самого себя заранее спросить: «Куда ты едешь и зачем?», ну и потом быть осторожным на дороге…
– Погоди, как ты сейчас сказала? – встрепенувшись, а потом слегка застыв, спросила Инга.
– Что именно? – не поняла Смеда.
– Услышат… куда едешь… осторожным… Это же те слова!
– Какие слова? – опять непонимающе спросила Смеда.
– Ну ты помнишь, та женщина, которая на скамейке возле твоего магазинчика в Смядово со мной разговаривала! В костюме национальном! Она же мне сказала, будь осторожна там, куда едешь, тебя услышат!
– И что?
– А то, что я, когда сидела на Софрате, подумала про Воинова, что хорошо было бы, если бы он просто исчез. Потому что я была тогда напугана не столько тем, что он преследует меня, сколько тем, что те, кто меня окружает тоже невольно оказались под его атаками агрессии!
– Да? Ты там так подумала?
– Ну, вот не то, чтобы я только о нём и думала, сидя там. Скорее, это была какая-то мысль мимоходом, от досады что ли. Что вот всё было бы хорошо, если б не этот Волк, а он нам всем настроение пытается испортить. Ну и вот, хорошо бы, чтоб он исчез!
– Вот те раз! И тебя услышали. И он исчез, – удивлённо констатировала Смеда.
– И она ещё так говорила, разделив фразу на две части интонацией. То есть вот «будь осторожна» – это прозвучало как бы отдельно от указания на то, что меня услышат.
– А ситуаций по части того, где тебе следовало быть осторожной, оказалось предостаточно, – всё ещё в некотором ошеломлении проговорила Смеда.
– Она это видела всё заранее! Та женщина! – воскликнула Инга.
– Мда… Мистика какая… – согласилась Смеда.
В этот момент у Смеды зазвонил мобильник.
– Слушаю… Да, Алекс, всё в порядке, все дела сделали, сидим у меня пьём шампанское…
Инга удивлённо вскинула брови, услышав имя звонившего. А Смеда продолжала отвечать:
– Да, всё хорошо и у меня в магазине… Спасибо за беспокойство, нам очень приятно!.. Передам… И ты привет Игнату передавай!.. Пока-пока!
– Нас ещё помнят?! – игриво спросила Инга.
– Таких как мы – невозможно забыть! – торжествующе заявила Смеда.
– Какие же они классные… – уложив голову на сложенные на спинке дивана руки, томно произнесла Инга.
– Особенно кто? – хитро улыбнувшись спросила Смеда.
– Особенно все, – прищурилась, отвечая, Инга.
– Я так полагаю, что «это жжж – неспроста», как говорил Винни-Пух, – сказала Смеда, кивнув на мобильник.
– Да! Вот зачем, спрашивается, было звонить сейчас уже? Только-только начинаешь смиряться с тем, что чудесное совместное путешествие закончилось, пытаешься как-то начать жить без них теперь. Думаешь, пути навеки разошлись… И нате вам, сигнальную ракету в воздух. Типа мы ушли, но недалеко. Не расслабляйтесь там.