— Их… апчхи… двадцать…
— Было три года назад, — оборвала Вита. — Хотя у тебя есть козырь. Кажется, бабочковой у нее нет.
— Бабочковой?
Чувствуя шкуркой, что говорят о ней, мелкая и пупырчатая квакнула из сумки и пнула лапой крышку.
— Выпусти на волю бедняжку, — посоветовала Кира.
— Здесь… ик… ветер. Простудится… апчхи…
— Скорее, глупость подхватит. — Джейс был неумолим.
— Ребят, может, хватит? Вы как с цепи все посрывались! — не выдержала я.
— Болото все ближе, — туманно изрекла Вита и замолчала, погружаясь в себя. Мне же осталось только безуспешно смотреть ей в спину.
Лошади бодро двигались к цели, приближая нас к Риссе с рекордной скоростью. Трейс кулем лежал на седле: сжалившийся Альтар одолжил ему снотворного, честно признав, что проклятия не по его части и больше необходимого минимума он в них не смыслит. И если болотник был готов рискнуть, только бы освободиться от ежеминутного взрыва, то Альтар предпочитал доверить работу профессионалу. Или же он просто мстил Трейсу за его длинный язык. Подобную вероятность допускал и сам болезный, в чем-то даже понимая решение мага.
Остановок становилось все меньше, но никто не смел возразить: напасть, приключившаяся с Трейсом, заставила всех собраться и терпеть. Ради своих болотные готовы были пожертвовать умничанием и шкодничеством. Только одно давалось им с трудом — молчание, но и здесь пришлось смириться.
Холодный ветер поднимал клубы пыли, как будто матушка-природа выдала ему задание — провести генеральную уборку перед приходом весны. Ответственный подчиненный, он принялся за работу со всей тщательностью профессионала и запалом любителя. В бедных нас летело все: пыль, веточки, вонючие листья и старая паутина.
Признаться, я даже обрадовалась, что в лесу не было роялей, иначе, боюсь, в нас полетел бы и он. Или просто кусты были столь прочные, что никто и не заметил музыкальных инструментов? Но я отвлеклась. Самым кошмарным образом отвлеклась от продумывания плана мести.
Как назло, на ум пришел вчерашний маньяк. Вот как бы он поступил на моем месте?
Альтар резко обернулся и погрозил мне пальцем. Подумаешь, дяденька как дяденька, помог мне сумки нести. Не то что некоторые…
В душе начали зарождаться ревность и любопытство. Последнее рождалось быстрее. Вцепившись одной рукой в поводья, второй я почесала макушку, на которой опять образовалось гнездышко, с боем выколупала веточку дуба (желудь перекочевал в карман) и вздохнула. Вот что он мог делать ночью, если от него на утро несет эликсирами? В КАКу вызвали? Что-то случилось?
Я принялась направленно думать, как советовали во всяких умных книжках. От усердия на моем лбу выступили морщины. Эх, совсем себя не берегу!
Альтар промолчал. Ну вот совсем промолчал! Ни единого движения в мою сторону не сделал, как будто мое направленное думание совсем его не касалось.
С шумом выпустив воздух, я припомнила азы управления лошадью и… ничего. Верховая езда на копытных — совершенно точно не мое призвание.
Пообещав, что еще припомню его пренебрежительное отношение, я надулась и улеглась, обнимая шею лошадки. Дорога ухудшалась: появлялись потрескавшиеся колеса телег, полувбитые в землю подковы, тряпичный медведь без левого уха и с истрепавшимся коричневым бантом.
Спустя час мы проехали первый указатель «Рисса-Перевальное». Село проглядывалось оттуда же: поднимался дым над деревенькой, и звенел колокол, завлекая уставших туристов на чашку каши и переночевать.
— Скоро доберемся, — не дал помечтать о теплом хлебе Альтар, первым трогаясь в путь. — Отстающих ждать не будем.
Мы переглянулись и тоскливо поехали за ним. После пяти часов в седле сил спорить просто не осталось. Кира дремала на ходу, Джейс пытался уследить за обеими лошадьми, в перерывах приникая к рвотной сумке. Вита каждые полчаса глотала какой-то шарик (в первый день у нее таких не было!) и наслаждалась природой. У кикиморы напрочь отсутствовали какие бы то ни было симптомы морской болезни. Трейс… бедный юноша до того устал, что отрубился (снотворное, подсыпанное ему на предыдущей остановке, начало действовать), и только тело его порой дергалось в конвульсиях. А я отпивала из Альтаровой бутылочки и обнималась с лошадкой. Если бы не непереносимость, мы могли бы подружиться. Жаль, природа велела иное.
Когда на горизонте показались шпили храма и ратуши, первым выдохнул от облегчения Джейс. На мгновение зелень его лица сменилась румянцем, но стоило ему обрадоваться, мешок вновь призвал его. Нет, определенно, его тоже сглазили, только по-другому.
Лошади зацокали по стандартному средневековому дорожному покрытию из камешков и застывшей по зиме грязи. Вдалеке заскрипела доспехами таможня, разогнулся главный страж, а двое подмастерьев принесли ему алебарду. Для величия. Без нее уважать почтенного офицера Кривозуба (метр в прыжке, два в обхвате) можно было разве что за преданность делу и наметанный глаз. Вычислить, у кого самая большая сумма на руках, он смог с полувзгляда.
Трейс, которому пришлось экстренно проснуться, прижал мешок к груди и приготовился защищать его до последнего вздоха алчного офицера. Отдавать свое золото какому-то золотозубому стражу юноша не собирался ни за какие коврижки.
— Офицер, — слово взял Альтар, подъезжая к служителю городской границы и протягивая какие-то документы.
Кривозуб заскрипел зубами и махнул подчиненным. Настроение у него испортилось до самых глубин бездны: такого ужасного дня он еще не видывал. Скорбь и обида так прочно засели на его лице, что, наверное, даже ботокс не смог бы ничего изменить. Впрочем, грешно не верить в современную медицину. Где ботокс не поможет — есть клей. Приклеил бровь ко лбу, губу к носу — и другой человек!
Рисса любила путников и ждала. После пересечения городской черты мы оказались в шумном потоке детворы и купечества. Здесь готовы были услужить во всем: принести дохлого голубя, освободить от кошелька, приворожить коня и отвадить женихов. Последнее предлагали оптом и с гарантией. Вита обещала подумать, чем вызвала у Трейса бурю негодования, сменившуюся продолжительной икотой. Мигом у народа появилась новая услуга — отыкочивание. Трейсу, как первому клиенту, обещали сделать скидку.
— Проходимцы, — шипел сквозь зубы болотник, покрепче сжимая свои денежки.
Народ расступался неохотно и провожал нас неодобрительными взглядами. Кто-то высказался и покрепче:
— Понаехали тут! Порядочным людям обдирать не дают! — сказано было с поистине детской обидой.
Я обернулась, чтобы посмотреть в глаза порядочным людям, но никого, кроме сухонькой старушки с косой, не увидела. Дела… Как она в этой толпе не потерялась? Хотя коса инструмент полезный, многофункциональный.
В здание ратуши нас пустили без лишних слов. Дверь мы открыли сами, а охраны здесь не водилось. Все, что хотели, горожане вынесли в первый же день условного самоуправления. С течением времени вернули стулья и один стол с карикатурой на мэра. Этот почтенный дяденька, судя по рисунку, отличался формой носа и завитком рогов, в остальном же являл собой типичного бюрократа средней руки, не разбазаривавшего казенное имущество за его недостатком. Вот появись здесь второй стол, утянул бы его к родным пенатам.
Альтар дождался, пока мы перенесем все свои вещи в подвал, нагрузимся ими, аки ослики, и сделал свое черное дело, прикоснувшись к арке. Без лишних спецэффектов тьма поглотила отпущенное ей пространство.
— По одному. По ту сторону не задерживаться и сразу отходить. Гансу все сдали теорию?
Мы согласно кивнули.
— Начали! — коротко распорядился Альтар и указал на Трейса. Юноша пошел к переходу, как на казнь. И не скажешь, что весь семестр он ждал возвращения домой как манны небесной.
Глава 4Домашняя, или Большая политика в полосатых тапках
Тапки нужно выбирать с умом, иначе ум выберет тапки.
Семиречинск ужасный предстал перед нами, раскрылся, взрыхлился, опал и надулся. Последнее наиболее четко передавало суть столицы болотного царства. Надутый, как маленький капризный ребенок, он привлекал взгляд крышами-тыковками и круглыми окошками. Лестницы тянулись вверх и вниз, уходя под болотистые мхи.
Мы вышли, пожалуй, на самое высокое и прочное место города: небольшую каменную площадку в центре. Дорожек от нее никаких не шло, что наводило на нехорошие для незваных гостей мысли. А не провалится ли под ними мох?
Судя по ухмылке Трейса, так оно и должно было случиться, и он очень надеялся, что Альтар окажется в числе чужеземцев без лицензии на пребывание.
Первый же шаг мага вне платформы заставил болотника стереть с лица ухмылку и согнуться от острого приступа икоты.
— Трейси, малыш, что с тобой?
У платформы начали собираться люд… болотники. Одна из встречающих, дородная кикимора в синем сарафане и военных ботинках, подскочила к любимому внучку и уволокла подальше от толпы, на прощание благодарно кивнув Альтару.
— Бедняга Трейс, — покачал головой Джейс, взял под локоток Киру и тоже поспешил откланяться.
Маг даже бровью не повел, отпуская парочку на все четыре стороны. Здесь болотники были дома, и присматривать за ними уже не требовалось.
Я со страхом следила, как Вита оглядывает толпу, делает шаг в сторону…
— Дань, идем. Магистр Райген, я сама провожу Даньку, можете не беспокоиться. Нам по пути.
— Что ж… — Альтар с сомнением покосился на сумки, с упоением тянувшие нас под воду, но кивнул.
Толпа расступилась перед Витой и сомкнулась ровно за моей спиной. Вес сумок мгновенно перестал чувствоваться, как и видеться ремень от них. Если бы передо мной то же самое не происходило с Витой (с нее быстро снимали поклажу), я бы решила, что нас грабят.
— Леди, куда вас проводить? — Я как-то незаметно оказалась под руку с одним из встречающих.
Синеватые лохмы кавалера топорщились в разные стороны, нос криво резал пространство, а уши и вовсе, кажется, существовали отдельно от тела. Весь он был похож на кактус, еще и острые носы туфель добавляли колючек.