— И Бродседу вернуло?
— Бродсед человек, — внес важное дополнение Трейс. — К работе с Сердцем не приспособлен, предохранителя не имел, так что…
— Но ты же сказал, что он омолодился!
— Омолодился! — подтвердил болотник. — Лет через десять сможет вновь поступить в КАКу, читать научится, подрастет, опять же, перестанет все в рот тянуть…
— Так он теперь совсем маленький? — недоверчиво переспросила я. Представить седого магистра, который в одночасье стал младенцем… Даже моя фантазия отказывалась такое воображать.
— Два-три годика. Можешь Альтара спросить, он его забирал. После подписания договора, конечно. Мы Кирстену магистра, они нам компенсацию.
— А проклятие сняли?
— Само собой. Сердце все чары вокруг магистра распылило. Такое уж оно, — криво усмехнулся болотник. Судя по мимике, он не одобрял помощи пришлым ворам. Даже с академическим образованием.
— Гордись родным болотом!
— Горжусь, — вздохнул парень. — Только понимаешь, мы вечно крайние. И никто же не поверит, что магистр сам себя превратил. Опять нас обвинять будут. Обидно, — пожаловался Трейс.
— Один человек точно обвинять будет, — согласилась я. — Проклинатель ректоров. Вот ты представь, какую ему пакость болотники устроили? — Трейс разулыбался, весь как-то посветлел, приободрился, плечи расправил. — Вот то-то же.
В дверь вежливо постучали. Мы с болотником разом замолкли, как будто имели что скрывать, переглянулись, и Трейс тоненьким голоском спросил:
— Кто там?
— Гиппопотам. — Вита не была настроена на продолжительные речи и вошла тут же, удостоверившись, что именно эту комнату облюбовали ее друзья. — Данька, тебя Вания зовет. Она домой уходит и хочет тебя забрать отдыхать.
— А, хорошо, — скомканно ответила я, поднялась со своего места и задумалась. — А куда идти?
— Я провожу, — отмахнулась от долгих объяснений кикимора и грозно сверкнула глазами на Трейса: — Бездельник! Бабушка его везде ищет, а он здесь сплетничает. И не стыдно?!
Вопрос был сугубо риторический и ответа не требовал. И так было ясно, что Трейсу нисколечко не стыдно сбегать из дома на подвиги, лишь бы от каши отделаться, которой его, по словам Виты, кормили для восстановления сил и скорейшего выздоровления.
— Проходимец! — фыркнула Вита, когда мы удалились на достаточное расстояние от комнаты с одиноким Трейсом, коему было заявлено, что тот имеет пять минут, чтобы вернуться домой, иначе бабушка сама займется его поисками.
— И тебе совсем его не жалко? — поинтересовалась я. Еще с детства я помнила, что хуже каши может быть только холодная каша, а вот хуже холодной каши может быть только много холодной каши… И цепь эту можно вести вечно, разве что найдется в семье кто-то, кто перестанет варить кашу или, наконец, научится ее готовить.
— Нет, миледи варит чудесную кашу. Все соседи за честь почитают возможность прийти отведать ее творение.
— И часто удается?
— Увы, собственную семью она любит больше соседей.
— А собственная семья ест кашу каждый день?
— Возможно. Миледи любит готовить.
— Вит, — я заглянула в ее глаза, — а ты представь: каждый день одно и то же есть. Даже вкусное опротивеет. А если он боится бабушку расстроить, то и не скажет ей об этом.
— Глупец, — пожала плечами Вита. — Я бы сказала.
— И бабушка бы расстроилась. А ты бы хотела свою бабушку расстроить?
— Я еще жить хочу, — призналась Вита. — Ты права. Прости. Но лучше бы ему все же поговорить с мадам.
— О чем? — Этот строгий холодный выговор будет сниться мне в кошмарах, поняла я, едва услышав голос леди Сагры.
— О вкусной и здоровой пище, — мгновенно расплылась я в улыбке. — Вита поведала мне о вашей неповторимой каше, и, если возможно, я бы сочла за честь отведать пару ложек этой неземной пищи.
— Что?.. Конечно, когда мой внук поправится, я обязательно приглашу вас на ужин, — пообещала женщина и сверкнула стеклами толстых очков.
— О, это так чудесно, — восторженно захлопала я в ладоши и локтем случайно толкнула Виту в бок, чтобы подыграла. — А вы дадите нам пару уроков приготовления вашей каши?
— Уроков? — внимательный взгляд лучшей проклятийницы болота вернулся к нам.
— Да, уроков! — продолжал бить фонтан моей разговорчивости. — Трейс так хвалил ваш рецепт, что каждый раз, стоило мне приготовить кашу (а я старалась делать это каждый день, ведь каша — залог полноценной пищи!), вспоминал о вас.
— Вы готовили ему кашу?
— Мы все ее готовили! Я, Вита, Кира, все по очереди. Ведь мальчики никогда сами не признаются, что больше всего в жизни любят кашу, а Трейс признался. И мы пытались облегчить ему расставание с родиной хоть этой малостью.
— То есть он регулярно кушал кашу? — вычленила главное бабушка.
— Да, именно так, каждый день! — бодро закивала я.
— Что ж, — хмыкнула бабушка и хитро нам подмигнула. — В таком случае я его немного побалую, а кашкой вы его покормите. И мне забот меньше, и вам шанс доказать, что лучшей хозяйки он не найдет.
Быстро удаляющуюся спину бабушки мы провожали с одинаковым непониманием. Первой не выдержала Вита:
— Мне кажется, или…
— Да, именно, — пришла в себя я. — Нам передали бразды кормления внука и благословили на кулинарные подвиги. И поскольку теперь нас рассматривают как потенциальных жен внука, свои позиции бабушка сдавать не станет и начнет кормить любимого наследника вкусно, а не полезно. Знаю я таких!..
— Трейс должен тебе услугу, — рассмеялась Вита и внезапно толкнула меня локтем: — Еще раз попробуешь использовать меня втемную!..
— Ай! — преувеличенно громко вскрикнула я и изобразила ладонями крышу над головой. — Я в домике. И вообще бедный пострадавший деть, а ты!.. Фу такой быть.
— Пострадавший деть она, как же! — фыркнула кикимора, но мир был установлен.
Глава 7За чужой жабкой погонишься — от хозяйки получишь!
Из года в год, из века в век
Проходит общий жабий бег!
— Ать-два, ать-два, — считала я вслух, вцепившись в поводья, пока Жабка горделиво дефилировала по лужайке. После недели упражнений мы достигли успехов в выездке, а я перестала вылетать из седла на особенно крутом вираже. Сейчас мы бились над другой проблемой: у меня внезапно открылся страх публики. То есть при знакомой компании я еще могла гордо реять, задрав нос и распушив импровизированные крылья, но стоило в нашу честную компанию добавиться кому-то лишнему, я сразу горбилась и сутулилась, что никак не соответствовало статусу королевской фамилии.
— Дань, спину ровнее! — кричал Трейс и демонстрировал, как следует выпячивать грудь.
— Просто откинься чуть назад, — советовала Кира, которая любила ездить верхом. На лошади, конечно, жабий транспорт был ей пока недоступен.
Джейс традиционно отмалчивался, не желая давать глупых советов. Вита должна была прийти чуть позже и всех нас построить за прогул практики.
Нет, мы вовсе не были заядлыми прогульщиками, но сегодня меня официально освободили от несения тяжкой адептской доли, чтобы я могла как следует подготовиться к соревнованиям. Жабка такому исходу дела была только рада, а вот мне в одиночестве наматывать круги не хотелось.
Выйдя утром к конюшням, я скорбно водрузила на Жабку седло, забралась в него и чуть не сверзилась целоваться с утренней росой, обнаружив у себя на лужайке почти всю болотную компанию с подбадривающими транспарантами. Рядом с ними умывалась Самаэлен, не давая усомниться в том, кто собрал зеленых в рассветный час.
— Жабка, ты же пьяный медведь, — ругался Трейс, заметив, что Жабка начала косить в сторону. Вот зря он так, не удивлюсь, если в него плюнут, когда мимо проезжать будут. С Жабкой надо ласково, по-доброму…
— Отставить равнение на забор! — командным голосом распорядилась кошка. — Слушать команду, равнение на фею.
Где Самаэлен успела украсть фею и проинструктировать, оставалось загадкой, но маленькое среброкрылое существо с тяжким вздохом принялось наматывать круги прямо перед нами. Дело пошло бодрее. Теперь для Жабки было вопросом чести поймать крошечное создание, постоянно мелькавшее перед глазами.
Пыль взметнулась до небес, заставляя всех вскочить на ноги и недовольно всплеснуть руками. Только Джейс остался спокоен, предварительно озаботившись щитом от пыли и успев покушать дома. Трейс же готов был пришибить мерзавца, лишившего его вкуснейшего (у самой слюнки текли) пятиэтажного бутерброда. Жабка же, словно почувствовав, что цепкое око Самаэлен перестало следить, прыгнула за феечкой, сбросив меня на землю.
— Жабка! — грозно проорала ей вслед я, подавилась пылью и расчихалась. Судя по вторившим мне «апчхи», подобная судьба постигла не меня одну.
Пыль рассеялась довольно быстро, явив нашему вниманию хитрую морду демонюги, который в одной руке держал тортик, а в другой — бутылку с красной жидкостью неопределенного происхождения. Зная этого типа, там могло оказаться все, что угодно, даже подкрашенный уксус.
— Рад, очень рад, — возвестил он, занимая освободившееся на лужайке место и брезгливо отодвигая ногой раскрытую корзинку. — Пришел выразить почтение уважаемой наезднице и ее Хранительнице. — Демонюга отсалютовал кошке и уселся на чужое покрывало. Сорванная травинка, мгновенно оказавшаяся между его клыков, довершила картину «Демон на отдыхе», которая создавалась прямо на наших глазах.
— Ты! — возопила кошка, расчехляя копи.
— Получил разрешение от матушки адептки, — указав на меня, быстро заверил демон и полез за пазуху.
Помятый лист, украшенный гербовой печатью, действительно имелся в наличии, вот только никакого разрешения там и в помине не было. Впрочем, выгонять демона, облюбовавшего лужайку, пришлось бы напряжением всех средств, а нам еще предстояло ловить Жабку.
Неодобрительно фыркнув, кошка первая умчалась на поиски феечки. Мы потянулись следом, оставляя Наона в гордом одиночестве. Подобного обращения демонюга вынести не мог.