– Взять живым. Используйте оглушающие гранаты! – приказывает Харпер, отступая назад и анализируя ситуацию.
Солдаты бросают гранаты; вспышки и низкочастотный звук на мгновение заставляют шершня замедлиться. Тварь застывает на секунду, вздрогнув от ударов. Но его невероятная стойкость поражает – он не падает. Вместо этого, шершень с дикой яростью бросается на следующую цель. Он использует свои скорость и силу, чтобы сбить ещё двух бойцов. Одному ломает шею, другому наносит мощные удары, сбивая с него шлем и вгрызаясь острыми зубами в сонную артерию. Кровь хлещет фонтаном, а мерзкая тварь утробно рычит, вырывая из бьющегося в конвульсиях бойца куски плоти. К горлу подступает тошнота, и я резко отворачиваюсь, в панике закрывая ладонями визор шлема.
– Он убивает нас! – кричит Эванс.
– Продолжайте атаковать! – командует майор, но в его голосе слышится напряжение.
Затем следует ещё одна попытка оглушить тварь. Солдаты бросают сетки, пытаются обездвижить шершня, но он сбрасывает их с такой силой, что те разрываются на куски. Тварь издаёт рык, набрасываясь на очередного солдата – он не успевает уклониться, и шершень ломает его броню в районе груди, добираясь до мягких тканей.
– Стрелять на поражение! – резко меняет приказ Харпер, и солдаты немедленно открывают огонь.
Грохот выстрелов снова наполняет лес. Пули обрушиваются на шершня, но он продолжает двигаться, словно ни одно попадание его не ранит. Тварь совершает очередной бросок, направляясь к оставшимся солдатам. Всё происходит слишком стремительно… Но в этот момент Харпер решается на рискованный шаг, понимая, что шершень собирается атаковать очередного бойца. Майор бросается вперёд, вклиниваясь между мутантом и солдатом, принимая удар на себя. Тварь сбивает Харпера с ног, его тело отлетает в сторону, но даже это не заставляет майора потерять самообладание. Моментально, без малейшей паузы тот поднимается на ноги.
– Огонь! – выкрикивает Харпер.
Вновь гремят автоматные очереди. Шершень начинает замедляться. Его уродливое тело дрожит от причиненных ранений, но он всё ещё пытается двигаться, пытается сделать ещё один рывок, однако каждый следующий шаг даётся ему с трудом. В какой-то момент его мускулистые ноги подгибаются, и он падает на землю с глухим ударом.
В лесу наступает тишина. Никто не произносит ни звука. Время как будто остановилось. Я не верю, что всё закончилось. Все смотрят на лежащее на земле тело шершня, ожидая, что он может снова подняться. Но тварь мертва.
– Он мёртв? – голос Дилана доносится откуда-то сзади. Он осторожно подходит ближе, держа оружие наготове, способный выстрелить, если шершень вдруг снова оживёт.
Харпер тяжело дышит, осматривая тело твари. На его броне видны следы когтей, но сам майор цел. Он медленно подходит к поверженному мутанту, его шаги тяжёлые, но уверенные.
– Мёртв, – произносит Харпер тихо, скорее себе, чем кому-либо ещё.
Мои руки трясутся. Сердце рвется из груди, адреналин ещё пульсирует в жилах, но ощущение облегчения медленно начинает заполнять сознание. Всё закончилось. Мы пережили этот кошмар, но потеряли многих… Почему, черт возьми? Кто за это ответит?
– Откуда он здесь? – сипло спрашиваю я, сделав пару шагов в направлении майора.
Харпер резко оборачивается ко мне, мощная фигура в тяжёлой броне выглядит угрожающе. За тёмным визором шлема я не могу прочесть выражение лица, но его тон не оставляет места для сомнений.
– Заткнись, – грубо бросает он, его голос звучит холодно и безапелляционно. – Сейчас не время для вопросов. Все на базу. В медкорпус. Нужно убедиться, что никто не заражён.
Я невольно отшатываюсь от его резкости, стиснув зубы, чтобы не возразить. Внутри меня всё бурлит от противоречивых эмоций: страх, злость, вопросы, на которые я так хочу получить ответы. Но сейчас, похоже, никто не собирается ничего объяснять.
Харпер кивает Эвансу, который уже подзывает остальных бойцов. Все молча перегруппировываются, готовясь к отходу, но атмосфера наэлектризована до предела. Солдаты идут цепочкой, по бокам держат наготове автоматы. Никто не произносит ни слова – только тяжелое дыхание и шаги, отдающиеся эхом в ночной тишине леса.
Я чувствую, как холодный ветер пробирается сквозь броню, словно сама природа пытается предупредить, что здесь творится что-то по-настоящему неправильное. Шершень на острове… Это разрушает всё, во что мы верили.
Мы движемся обратным маршрутом, напряжение буквально витает в воздухе. Харпер, как и Эванс, не проронил ни слова с того момента, как приказал всем отходить. Их молчание гнетёт сильнее, чем любые угрозы. Ноги кажутся неподъёмными, нервная дрожь волнами пробегает по телу. Я не могу выбросить из головы шершня. Его рёв, его силу – все казалось таким нереальным, но шершень был настоящим. Я пытаюсь успокоить дыхание, но каждая мысль упорно возвращает к недавним ужасам. Как эта тварь обошла защитную систему Полигона?
Когда мы приближаемся к сектору D, рядом с одним из мрачных ангаров внезапно появляются три фигуры. Я сразу узнаю Теону, Финна и Юлин. Они резко останавливаются, изумлённо уставившись на нашу колонну. Их лица скрыты под шлемами, но даже через защиту ощущается их замешательство.
– Что случилось? – Теона спешно направляется к нам, её голос дрожит от волнения. – Связь пропала, потом свет погас… Мы слышали крики и выстрелы. – Она бросает встревоженный взгляд на Шона, который придерживает меня за плечо, как будто боится, что я вот-вот потеряю сознание.
Финн и Юлин идут позади Теоны, настороженно оглядывая нас. Наверняка они видят кровь на броне солдат, и, хотя не могут разглядеть наших лиц за визорами, очевидно, что всё очень серьёзно.
– Ничего не спрашивай, Теа, – тихо произносит Шон, его голос звучит глухо, будто он старается не сорваться. – Мы пережили… это… Как только доберёмся до базы, объясню.
– Какого черта вы сошли с маршрута? – резко рявкает Харпер. – У вас был приказ командира – обойти периметр и вернуться на исходную позицию.
– Мы потеряли связь со второй группой и решили проверить, а потом вырубилось освещение, – прикрыв собой Юлин, твердым голосом объясняет Финн.
– У нас пропал передатчик, – встревает Кассандра, с потрохами выдавая наш косяк с потерей критически важного оборудования. Но этого бы не случилось, снаряди они нас, как положено, а не каким-то переносным старьем.
– Замолкли все! – грубо обрывает Харпер. – Вы идете с нами, – он тычет пальцем в перепуганную троицу. – В медкорпус, – его тон не оставляет места для сомнений. Это не просьба – это приказ, и обсуждению он не подлежит.
Финн, Теона и Юлин растерянно переглядываются, но молча начинают двигаться за нами, располагаясь в общем строю.
Глава 16
Двери госпиталя открываются с протяжным звуком, и нам подают сигнал следовать внутрь. Мы направляемся в стерильный коридор, где нас уже ждут медики в защитных костюмах. Их лица скрыты за прозрачными масками со специальными фильтрами, и они выглядят не менее устрашающе, чем особь шерня. Всё вокруг залито ярким светом, блестящие стены и полы заставляют ощущать себя словно на операционном столе, где каждое действие отслеживается под микроскопом.
– Сейчас вы пройдете первую стадию очистки, – сообщает один из врачей.
Нас направляют в маленькие изолированные капсулы, и я, подавляя внутреннее сопротивление, захожу в свою. Внутри тесно, стены замкнутого пространства сразу начинают давить, вызывая жутковатые ассоциации с недавними событиями. Шершень сжимал меня так же, как эта замкнутая капсула сейчас. Форсунки над головой начинают разбрызгивать поток дезинфицирующей жидкости.
Секунды тянутся бесконечно. Я смотрю на стенки капсулы и представляю, как эта жидкость уничтожает каждый потенциальный след заражения на моей броне. Что, если я инфицирована? Эта мысль звучит слишком громко, её не удаётся вытеснить, как бы я ни старалась. Наконец система издаёт сигнал, и двери открываются с механическим звуком, возвращая меня в реальность.
Мы снова оказываемся в коридоре. Замечаю, что остальные выглядят так же ошеломлённо, как и я. Это слишком давит на нервы, настолько стремительным оказывается погружение в атмосферу тотальной стерильности. Теперь нас ожидает следующая стадия – полная проверка на заражение. Медики разводят нас по разным комнатам, и я вижу, как Финн и Юлин следуют за врачами. Их движения кажутся спокойными, но это только потому, что они не видели того, что видели мы. Они не знают, каково это – столкнуться с тем, что не должно находиться здесь.
– Снять броню для дезинфекции, – звучит приказ одного из медиков. Голос у него бесцветный, как и всё в этом здании.
Я дрожу, когда начинаю стаскивать шлем. Словно расстаюсь с последней линией защиты, оголяя голову. Снимая экипировку, я чувствую себя уязвимой, как будто вместе с броней я снимаю щит, оставаясь открытой опасному и жестокому миру. Защита тяжело соскальзывает с тела, плечи болят, спина ноет, а каждая мышца напряжена так, словно их вытягивают изнутри.
Последняя часть амуниции спадает на пол с глухим звуком. Ко мне подходит врач, указывая на кушетку. Я не раздумывая ложусь, вытянувшись на её жесткой поверхности. Световые сканеры включаются надо мной, облучая каждую клетку моего тела. Ощущение странное – как будто я под лупой, и это усиливает накопившиеся страхи. В голове мелькают снова панические мысли: что, если шершень заразил меня, и это просто пока не проявилось? В голове на повторе проносятся события последних часов, леденящий страх скручивает внутренности.
Как вообще происходит заражение? Сразу или спустя какое-то время? С момента переселения на островах не было случаев заражения, и мы не можем знать наверняка, как М-вирус действует на людей спустя столько лет. А оснований опасаться, что я могу стать первой инфицированной, у меня более, чем достаточно. Шершень подобрался ко мне ближе, чем к другим инициарам. Черт, он буквально сидел у меня на груди и шипел это проклятое слово… Аристей. Аристей. Аристей.