В диверсию изнутри я не верю.
Люди не сотрудничают с мутантами. Они их корм.
Броневик медленно движется через снежное поле, оставляя глубокие следы от мощных колес. Один из беспилотников падает прямо перед нами, образуя внушительную воронку. Харпер пытается затормозить, но машина сильно кренится вбок. Бойцы сзади громко матерятся. Даже непоколебимый майор выплёвывает сквозь зубы емкое ругательство. Когда несколько летательных аппаратов обрушиваются по обе стороны бронированной машины, я надрывно кричу, инстинктивно вжимая голову в плечи. Серия взрывов поднимает в воздух комья грязного снега и земли.
– Дальше не проехать, – рявкает Харпер, заглушая двигатель. – Берем оружие, боезапас и выходим. Прямо сейчас.
Я хватаю автомат, руки трясутся, в голове пустота, действую на рефлексах, быстро и четко исполняя приказы командира. Никто не осмеливается возразить или подвергнуть сомнению решение майора. Сейчас он – наш единственный ориентир в этом огненном чистилище.
Оставив броневик, мы шагаем через поле. Вокруг – бескрайняя пылающая земля, испещрённая смердящими зияющими ранами. Нетронутых островков остается все меньше. Ледяной ветер обжигает лицо, несмотря на фильтры шлемов. Крохотные снежинки кружатся в воздухе, сливаясь в беспорядочном танце с крупицами пепла и словно насмехаясь над нашей никчемностью. Вдалеке виднеются скалы, чёрные, грозные, но обнадеживающие. Только бы добраться. Только бы успеть…
– Вперёд! – командует Харпер. – Не отставать, держаться плотнее.
Мы двигаемся быстро, хотя ноги увязают в снегу, холодное металлическое оружие тянет руки. Дышать тяжело, не от усталости, а от осознания того, что это может быть наш последний марш-бросок. Внезапно я оступаюсь и проваливаюсь правой ногой в скрытую под снегом яму. Падаю, растягиваясь на ледяной земле. В подвернувшейся лодыжке пульсирует боль.
– Вставай, – Харпер уже рядом. Его сильные руки без лишних слов поднимают меня на ноги. Я покачиваюсь на свирепствующем ветру, мужские пальцы в перчатках сильно вдавливаются в броню на плечах, не позволяя мне снова упасть. Долю секунды он пристально всматривается в мое лицо, в суровых зеленых глазах проскакивает незнакомое выражение. Смятение? Беспокойство? Раздражение? – Можешь идти?
Я лихорадочно киваю, не в силах вымолвить ни слова. Чувствую себя обузой, слабачкой и бесполезным грузом. На глазах закипают слезы, но не от жалости к себе, а от злости.
– Уверена? – майор буравит меня вопросительным взглядом. Шон и остальные тоже останавливаются, оглядываются на нас. Любая заминка сейчас равносильна смерти. Из-за моей неуклюжести они все рискуют.
– Да, уверена, – твердо отвечаю я.
– Тогда идем, – резко бросает он и, крепко ухватив меня за локоть, практически волочет вперед.
Ботинки утопают в рыхлом снегу, каждый шаг словно вгрызается в землю, отзываясь глухим стуком в холодной, вязкой тишине. До спасительных скал остаётся совсем немного. Я изо всех сил стараюсь не замедляться несмотря на то, что каждое движение даётся всё тяжелее. Сквозь гул в ушах и грохот отдалённых взрывов до меня доносятся отрывистые команды Харпера. Его твердый раскатистый голос и поддерживающая сила, толкающая вперед, снижают планку моей паники. Близость майора необъяснимым образом придает энергии, активируя скрытые резервы, о существовании которых я и не подозревала. Даже пульсация в лодыжке постепенно стихает. С каждым новым шагом по раскуроченной взрывами земле я начинаю двигаться увереннее и быстрее.
Шон с одним из солдат идут впереди, их фигуры мелькают в густом дыму, словно миражи на грани реальности. За спиной я слышу напряжённое дыхание бойцов, замыкающих нашу группу. Мы движемся плотной колонной, будто связаны невидимой нитью, которая может оборваться в любой момент.
Внезапно совсем близко раздаётся оглушительный хлопок. Невидимая ударная волна обрушивается на нас, толкая меня в снег. Я чувствую, как холодная земля вмиг становится моей тюрьмой. Взрыв выбивает весь воздух из лёгких, и я оказываюсь придавленной тяжёлым телом Харпера, который в последний момент накрывает меня собой.
Слишком поздно…
Резкая боль взрывается в левом предплечье, словно раскалённое лезвие прорезает плоть, вгрызаясь в мое тело через броню. Я хочу закричать, но из горла вырывается лишь тихий стон.
На мгновение всё замирает. Тишина наполняется гулом крови в ушах, а перед глазами вспыхивают тёмные пятна. Мне хочется сдаться, погрузиться в эту спасительную темноту, но в голове звучит голос отца. Громкий, строгий, он словно вытягивает меня из небытия:
«Вставай! Ты почти у цели. Вспоминай, Ари… Пора.»
Распахнув глаза, вижу склонившегося надо мной Харпера. Мир вокруг расплывается дымом и хаосом.
– Жива? – он кричит, но его слова доносятся до меня, как через толстый слой ваты. На покрытом сажей визоре тонкой паутиной расходятся трещины. Мы оба знаем, что значит разгерметизация, и чем она грозит.
– Кажется… нам конец, Кайлер, – хриплю я онемевшими губами и, подняв руку, дотрагиваюсь пальцами до пробоин на его шлеме. – Сдохнем вместе… как ты и обещал.
– Дура, – выплевывает Харпер, бегло осматривая мою рану. – Поживем еще, – дает новую клятву, которую вряд ли сможет исполнить.
– Что с ней? – Сквозь дымную завесу различаю приближающегося Шона.
Заметив, что я ранена, Ховард бросается вперед, но майор останавливает его резким жестом.
– Продолжать движение! – приказывает Харпер и, подхватив меня на руки, не теряя ни секунды, начинает идти вперед.
Я цепляюсь за его бронежилет, сдерживая болезненные стоны. Тяжелый взгляд майора сосредоточен на темнеющих вдали скалах, но я больше не вижу в них спасения. По крайней мере, для себя. Похоже, моя война закончится здесь и сейчас.
Горы всё ближе, но путь кажется бесконечным. Когда до пещер остается тридцать метров, земля снова содрогается. Густой чёрный дым обволакивает нас, словно плотное одеяло. Харпер останавливается, его глаза пристально всматриваются в туманную завесу.
– Что там? – шепчу я, чувствуя, как паника вновь подбирается к горлу.
Ответ приходит сам: из тьмы начинают вырисовываться зловещие тени. Сначала едва заметные, они постепенно становятся всё более чёткими. И их слишком много.
Шершни.
Они двигаются медленно, но неотвратимо, словно призраки, вырвавшиеся из самого сердца кошмара. Их искажённые, чудовищные силуэты кажутся частью этого мёртвого, погружённого в хаос мира.
Шершни обступают нас со всех сторон, выстраивая плотное кольцо. Дым стелется по земле, смешиваясь с их тёмными фигурами, и кажется, что это не твари выходят из завесы, а сам туман обретает форму, становясь плотью и кровью. Они словно единый организм: хищный и беспощадный, укутавший нас в свои смертельные объятия. Внутри меня зарождается паника, но я её подавляю. С каждым мгновением всё яснее понимаю – выхода нет. Мы здесь, мы окружены, и их мёртвая хватка уже не разомкнётся.
– Харпер… – сдавленно зову того, кто никогда не тушуется перед лицом смертельной опасности. – Что… мы будем делать?
Он не отвечает. Его взгляд осматривает пространство, оценивает расстояние, выискивает хоть малейшую возможность для спасения. В движениях майора нет суеты, только холодная, выверенная решимость. Его руки сжимают меня крепче, словно этим движением могут удержать нас в реальности, предотвратить падение в бездну отчаяния.
Глава 36
Всё вокруг словно застывает в напряжённом ожидании. Ветер внезапно стихает, поглощая отголоски далёких взрывов. Тишина опускается на нас, густая и тяжёлая, как будто невидимый купол накрывает землю. Шершни больше не двигаются, замерев в своих уродливых позах, как жуткие каменные изваяния. Но их бездействие обманчиво – оно лишь прелюдия к неизбежному концу… для нас.
– Чего они ждут? – слабым надломленным голосом спрашиваю я. Сознание начинает путаться из-за болевого шока и потери крови.
Харпер по-прежнему молчит, сосредоточенно вглядываясь в черные клубы дыма – последнюю хлипкую преграду между нами и мутантами.
– А ты? Чего ждешь ты? – выдыхаю я. – У нас есть гранаты. Мы можем подорвать себя, Харпер. Это лучше, чем…
– Нет, – жестко отрезает он.
Шон, стоящий впереди, оборачивается через плечо. Взгляд его горит не страхом, а злостью, отчаянной готовностью сделать хоть что-то, лишь бы отсрочить безобразный финал.
– Так и будем стоять здесь как мишени, майор? – бросает он с вызовом. Его тело дрожит, но не от холода. Адреналин, злоба и страх борются в нем, не оставляя места здравому смыслу.
– Огонь не открывать, – звучит ледяной приказ.
Шон тяжело дышит, сдавливая рукоять оружия так, что пальцы наверняка болят. Он напряжен, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Возмущение разливается вокруг него горячими волнами. Почти физически ощущаю, как он едва сдерживается. Ховард что-то гневно выкрикивает в ответ, но я не слышу слов. Моё внимание притягивает движение на переднем фланге шершней.
Плотный строй мутантов расступается с пугающей синхронностью, образуя узкий проход, и из мрачной дымовой завесы появляется высокая фигура в ослепительно-белом одеянии, словно излучающем мерцающее сияние. В пепельной серой мгле светящийся силуэт напоминает ангела, спустившегося с небес, а не вестника неминуемой смерти.
– Боже…, – вырывается у меня.
Сердце леденеет в груди, пустые легкие сжимаются от нехватки кислорода. Зажмуриваюсь изо всех сил и снова распахиваю глаза. Нет, мне не привиделось. Он здесь…
«Я близко. Очень близко».
Фигура в белом лениво и неспешно приближается к нам, словно плывет сквозь отравленный дым, не касаясь земли. Грациозная поступь хищника, королевская осанка победителя, горящие желтым огнем глаза мутанта. Пепельно-белые волосы раздувает ветер, полы белоснежного плаща расходятся в стороны, словно крылья бесплотного духа.
Раскинутые в стороны руки удерживают на длинных поводках двух огромных медведей. Эти чудовищные создания – само воплощение дикого ужаса. Их массивные, мускулистые тела покрыты густой, вздыбленной темно-бурой шерстью. Звериные массивные лапы оставляют глубокие вмятины в снегу, из оскаленных пастей вырываются белые клубы пара, смешиваясь с черным смрадом тлеющей земли.