Острие указывает на сурового Вэру, рукоять — на Надану, и она начинает первой:
— Ты когда-нибудь любил? И вообще, умеешь испытывать чувства?
— Мне было девятнадцать, — говорит Вэра, вперившись в руки, сцепленные в замок. — Мы зачищали лагерь озверелых. Это говорят, что они как звери, а на самом деле не отличаются от нас. Когда идет зачистка, Леон подтвердил бы, разрешено насилие над женщинами, но все должно закончиться смертью всех, включая детей. Потому в следопыты идут самые отмороженные садисты и извращенцы, тогда я этого еще не знал.
— По Леону я не сказал бы, что он извращенец, — проговорил Аркан, потирая вспотевшую лысину.
— Не все. Командир подбирает отряд под себя, мне не повезло, — отвечает Вэра и продолжает: — Я спас девушку. Спас и спрятал, а потом приходил к ней, у нас родились два сына… Так было пять лет, а потом ее нашли и зачистили, я ничего не смог сделать.
— Переселил бы на первый уровень, — возмущается тибетец Инджо, бывший враг, а ныне надежный боевой товарищ.
Вэра мотает головой.
— Ты не понимаешь, они другие и гораздо лучше нас. Она бы там не выжила. С тех пор я никого не любил. Следующий вопрос?
Он окидывает взглядом рассевшихся за столом, замечает меня.
— Леон… Думаю, Леону участвовать не нужно.
Инджо, сидящий спиной, оборачивается.
— Почему это? — восклицает Надана, спохватывается и поправляет сама себя: — Согласна, он командир, ему нельзя.
Только Инджо настаивает на моем участии, но сдается, потому что в меньшинстве. Надана и Эристан отреклись от Ваала, мы с ними в одной лодке. Лекс просто умный малый и, как и Вэра, заметил некоторые странности и понимает, что не стоит на них акцентировать внимание.
Воцаряется молчание. То ли я смущаю их своим присутствием, то ли больше никто не рискует задать вопрос Вэре.
Правильнее было бы ему ничего не рассказывать, ведь он совершил преступление, вступив в контакт с врагом, но на второй уровень нам всем возврата нет: либо мы поднимемся на выше, где победителей не судят, либо сбежим через каменоломни к озверелым.
Отправляюсь в полуразрушенный модуль и от нечего делать пытаюсь соорудить еще один щит из пластика и кусков арматуры.
А ветер все усиливается, швыряет в окно пыль вперемешку с невесть откуда принесенным песком, видимость ухудшается.
К вечеру разыгрывается такая буря, что в двух метрах ничего не видно: летит пыль, песок, трава, стервятники вперед хвостами. И тем более не разобрать, что во вражеском лагере и есть ли он вообще. Нужно определяться с дальнейшими действиями, и я созываю военный совет в столовой, где скопились наши персональные дроны — на улице их сдует.
Н-да, невыгодные складываются условия для Эйзера Гискона: сложно будет заснять резню, которую я планирую устроить во вражеском лагере, если он, конечно, не снялся, и рамоновцы не отправились пережидать непогоду за стенами своей крепости.
Поскольку все и так в столовой, сажусь на свободный стул. Вращающийся нож острием указывает на меня, я его складываю и говорю:
— Надо обсудить план дальнейших действий. Разыгрывается песчаная буря, которая может сыграть как на нас, так и против нас. Ночью мы получим явное преимущество, и я отправлюсь собирать урожай. Человек десять думаю прирезать.
— Ты ничего не увидишь. Глаза засыплет песком, видимость будет нулевая, — пытается меня разубедить Вэра, но он не знает, что программа покажет мне врагов в радиусе десяти метров, им же меня видно не будет.
— Я понимаю, что рискую, но, поверьте, я знаю, что этот риск оправдан, второго шанса уменьшить поголовье врага, поверьте, не будет.
— Может, они вообще свалят, — предполагает Эристан.
— Так и будет, — поддерживает его Вэра. — Песчаные бури смертельно опасны.
— Я должен попытаться. Это наш…
Звенит разбитое стекло — мы инстинктивно пригибаемся — и по полу катится увесистый камень. В столовую врывается воздушный вихрь, гонит по полу пыль и песок.
— Что за… — бормочет Надана.
— Враг решил, что буря работает на него и начал штурм. Все — на стены! — ору я, завязывая лицо куском ткани, которым мы прятали лица при первом штурме. Уже на выходе командую: — Надана, Лекс, остаетесь внизу, будете подавать камни наверх. Я буду курсировать по стене, будьте внимательны! Слушайте мои команды.
— Арбалеты и лук при таком ветре использовать нецелесообразно! — дополняет меня Вэра. — Лучше оставить их здесь.
Бах! Бах! Бах! — клацают камни по крыше. Со звоном разлетается стекло с другой стороны модуля. Похоже, враг обзавелся пращами и ведет неприцельный обстрел скорее не чтобы перебить, а чтобы деморализовать нас.
— Кто куда? — спрашивает пританцовывающая от нетерпения Надана.
Представляю крепость, расставляю на ней своих бойцов. Наверху есть запас камней, сейчас, во время обстрела, находиться внизу опасно, потому правильнее пока всем подняться на стены.
— Тейн, Аркан — восток. Инджо, Вэра — север. Лекс, Эристан — запад. Надана, я — юг. При необходимости Надана и Лекс спускаются на подачу камней. По местам!
По совету Вэры мои люди хватают щиты, прикрываются ими от ветра. Нас хоть немного спасают стены крепости, а в пустыне ад. Поднявшись наверх, вижу вокруг лишь буро-желтое месиво, в радиусе полутора метров видимость нулевая.
Обстрел из пращей продолжается, камни летят над головой, бьются о стены, падают во двор — настоящий град.
С будки, где сидит Аркан, срывает кусок пластика и уносит. Будка раскачивается, свистит, хлопает пластиком, будто крыльями, и в конце концов отрывается целиком и улетает, с грохотом обрушивается на один из модулей. Чувствую, после сегодняшнего шквала не будет у нас уютных спален.
Оббегаю стену по кругу, но не вижу врагов в пределах досягаемости программы, пока они обстреливают нас издали — то ли надеются случайно кого-нибудь поранить, то ли просто выматывают. Солнца не видно, вокруг темень, но еще не смеркается, по ощущениям где-то пять вечера.
Останавливаюсь на своем месте на южной стене между Наданой и Тейном. Под маской не видно, улыбается ли маори, наверное — хищно скалится. Постояв на месте, продолжаю неторопливо двигаться по стене, придерживаясь и закрыв глаза, но по-прежнему все ограничивается летящими во двор камнями, и программа никого не показывает за стенами.
Атака начинается, когда всем надоедает торчать наверху и глотать песок. К тому моменту у нас осталась только северная будка дозорного, остальные сорвало ветром и, надеюсь, прибило ими нескольких врагов.
Сразу три человека бегут к стене с моей стороны, я их не вижу из-за бури, но программа показывает, где находятся красные силуэты. Судя по движениям, один забрасывает кошку — как только за стену цепляются крючья, я сразу же рублю веревку, — а двое карабкаются прямо по стене. Видимо думают нас обмануть, оттянуть внимание на веревку.
Хватаю лежащий под ногами камень, обращаюсь к Надане:
— Враг в метре от меня!
Девушка подбегает, хватает камень, но программа показывает, что эти двое спрыгивают со стены и улепетывают. Надо было делать все молча. Бегу в сторону Тейна, который трет глаза и ничего не видит, даже брошенной кошки. Рублю веревку, обрушиваю тесак на башку поднимающегося сюда врага, вскрикнув, он падает на стену, заливая ее кровью. Бросаюсь на штурмующего, которому удалось залезть. Как и все мы, он наполовину слеп от засыпающего глаза песка, но замечает Тейна, стоящего, как истукан, замахивается, одновременно замахиваюсь я:
— Тейн!
Парень отшатывается. Враг промахивается — чиркает железо о бетон. Мой тесак разрубает ключицу атакующего и застревает в ребрах. Ногой отталкиваю его, и он летит во двор.
— Атака! Внимание! — разоряюсь я, понимая, что вдалеке меня не слышат, а добежать до всех я не успею. — Малейшее подозрительное движение — бейте!
И едва успеваю пригнуться — меня чуть не цепляет ножом обороняющий стену Аркан.
— Свои, твою мать! Там! — Указываю ему за спину.
В летящей пыли мне врага не видно, но его силуэт подсвечен красным, как и еще один, карабкающийся по стене. Хватаю камень и сбрасываю на штурмующего. Что за хрени у них, позволяющие лазать по стенам? Или просто блоки, из которых сделала стена, не бетонные, а их структура более мягкая, и можно зацепиться?
Сквозь рев ветра прорывается вскрик раненого — Аркану удается зацепить одного, и я бегу дальше, но останавливаюсь, заметив, что Аркан ранен, и его правое плечо рассечено наискось. Сильного кровотечения нет, но мышцы повреждены. Срываю с лица повязку, сую ему, чтоб перетянул. На его стене опасности нет, бегу дальше к Инджо и Вэре. Вэра, выпрямившийся в полный рост, видимо, получил камнем из пращи — правая половина его лица напоминает отбивную, но карталонец не обращает внимания на рану, совершенно точно бросает камень в ползущего по стене врага.
Дальше должен держать оборону Инджо, но тибетец, видимо, мертв. Вместо него вижу красный силуэт на стене, который соскальзывает по веревке во двор и бежит к воротам, собираясь их открыть. Сука мрачная! Приходится возвращаться к Аркану, он как раз над воротами стоит с тесаком в левой руке. Хватаю камень и бросаю во врага, который меня не видит. Камень тяжелый, промахиваюсь, а рамоновец начинает стрелять из арбалета по стенам вслепую. Второй брошенный валун сшибает его с ног, третий приканчивает.
Если бы не программа, невозможно было бы разобрать, где свои, а где чужие — рамоновцы тоже закрывают лица повязками. Рублю очередную веревку с крючьями, наблюдая, как падает красный силуэт, спешу на подмогу Эристану, который рубится сразу с двумя врагами, один падает, а второй бьет его в спину. Не успеваю. Ловлю обмякшее тело Эристана, выплевывающего кровь мне на плечо, нанизываю врага на тесак, сбрасываю. Бережно кладу умирающего парня на стену, он таращит глаза, силится что-то сказать, и на его губах пузырится кровавая пена.
Прости, Эристан! Мальчик, который безумно любил жизнь.
Переступаю через товарища, которому не помочь, спешу к Лексу, рублю того, кто собирается ударить его в спину, и тут медальон на шее раскаляется, печет огнем — предупреждает о смертельной опасности. Кладя руку на плечо Лекса, смотрю вниз…