«Ну, все… Сейчас будет всё…» Бен взялся на рукоятку и решительно потянул ее вниз…
Рукоять не сдвинулась с места ни на миллиметр.
«Да что же это такое?!» Парень чувствовал, как в душе зашевелилась паника. Неужели здесь все заржавело до такой степени?! Он направил луч фонаря на поворотный механизм рубильника и обомлел: когда-то движущиеся части срослись в сплошной кусок металла.
Этот рубильник невозможно было повернуть вниз…
Он неподвижно стоял несколько секунд. Ладонь словно сама собой подняла ствол висевшего на ремне автомата. А что, другого выхода-то нет… В конце концов, никто не приказывал ему сохранить установку в целости и рабочем состоянии. Да и… Так даже лучше.
Какую часть устройства надо разрушить — Бен точно не знал. В такие детали, естественно, его не посвящали. Но если крушить все — то рано или поздно раздолбаешь ту ее часть, без которой эта чертова машина не сможет работать.
«На тебе, с-сволочь! Ннааааа!»
От перебитых кабельных жил сыпались искры. Грохот калаша раскатывался по гулкому залу, отдавался эхом от потолка, металлический помост гудел от сыплющихся на него стреляных гильз, со звоном лопались керамика и стекло, и все это перекрывал отчаянный вопль Бена. А когда он, оглушенный и охрипший, швырнул в сторону второй опустевший магазин — то понял, что стало тихо-тихо. И легко. Непривычно легко голове, на которую больше ничего не давило. Адская установка молчала.
Еще не веря себе, Бен несколько раз подряд глубоко вздохнул — словно пытался определить на вкус, — каков он, воздух, не наполненный сводящим с ума излучением. Воздух, в котором не мельтешат перед глазами мириады искорок. Хотя это было совершенно глупо — воздух как был сырым и холодным воздухом подземелья, спертым за годы без вентиляции, таким и остался.
Бен шагнул с помоста на ступеньку вниз и тихо охнул. Взвинченные нервы требовали какого-то выхода эмоций; наверно, он должен был одновременно вопить от восторга и рыдать, но ни крика, ни плача не получалось. Вырывались только тихие всхлипы от резкой боли, особенно когда он наступал на правую ногу. «А ведь мне еще аномалию перепрыгивать, оо-у-у-у-у-ыыыы…»
Разумеется, он мог бы дожидаться спутников здесь. Сообразят, где он; догадаются, что Бен, может быть, истекает кровью возле самой установки и не в состоянии выползти хотя бы в коридор… «Но ведь я в состоянии… Я могу двигаться… Я даже вполне могу идти… И не хочу оставаться здесь хоть на минуту дольше!» О том, что на площадке незачищенного второго этажа его могут поджидать неприятные сюрпризы, он, честно говоря, не подумал.
— Капитан! Не болтайся под излучением, отойди!
Роман раздраженно отмахнулся. Подумаешь, пара глюков привидится! Вон, дядь Гера уже не раз попадал на окраину поля действия излучателя, и ничего. Жив-здоров, и не свихнулся. Кстати, в процессе ожидания он сумел улучить момент и шепнуть проводнику: «Как только мы войдем в здание… Ну, если войдем, разумеется… Уматывайте отсюда быстро!» «Да ты чего, Ромка, как же вы к периметру-то потом выберетесь?!» — искренне удивился дядя Гера. Об этом не беспокойтесь. Просто… Можете оказаться в очень глубокой заднице, если останетесь. Не спрашивайте меня ни о чем, лучше просто не рискуйте! У вас же семья…» Дядя Гера согласно кивнул. Кто ему эти, пусть и неплохие, но чужие люди? Да никто. А дома две девчонки, которым скоро поступать куда-нибудь на учебу; и как они, спрашивается, выживут, если отец сгинет в Зоне, ввязавшись в чужие игры?
Ромка уже минут пять как приблизился на расстояние, с которого индикатор мог поймать сигнал с маячка на воротах.
Ему кажется, или квадрат на индикаторе меняет цвет? Красный бледнеет, плавно перетекает сначала в оранжевый, потом в лимонный, а потом…
— Зеленый!!! — заорал Роман так, что, наверно, на другом конце Зоны могли бы услышать. — Индикатор зеленый! Он выключил! Он это сделал!!!
— Ну, слава богу, наконец-то! — выдохнул Грищук. Поправил рюкзак и торопливо зашагал к Роману: — Пошли!
Он оглянулся на проводника, нерешительно направившегося следом:
— Дядя Гера, с нами ходить не надо, дождитесь нас здесь.
— Ага, только я с вами до «Камаза», я вас там подожду…
Дядя Гера поймал ромкин взгляд, но сделал вид, что ничего не заметил. Он стоял возле машины, глядя в спины удаляющимся спутникам…
Бен, пошатываясь, вцепился в перила. Аномалию он кое-как перепрыгнул, но после этого тело вообще и ноги в частности, видимо, решили, что на сегодня с них точно хватит! И предательски подогнулись на третьей ступеньке.
…Когда он уже вползал вверх по лестнице на четвереньках, на выходе из первого подземного загрохотали две пары берцев.
— Ро-о-ом! Ромка! Это вы?!
— Бен?! Как ты там?
— Да ничего! Живой! Я второй этаж не чистил!
— Уже сам вижу! — ромкины слова заглушил грохот выстрелов. — Подожди… Мы сейчас! Уже скоро!
— Осторожней там! — отчаянно крикнул Бен.
— Обязательно! — весело пообещал Ромка. — Не грузись! Оп-па! Получи, фашист, гранату…
Это уже явно адресовалось какой-то твари, выскочившей на бойцов из-за двери.
Бен поднялся было на ступеньку выше, но передумал и прислонился к стене. «Все равно из меня сейчас боец никакой… Только мешать буду и под ногами путаться. Пусть уж лучше они там с последними монстрами разберутся… Пусть…»
Тело от перенапряжения потряхивала мелкая дрожь. Радости так и не было; вместо нее навалились усталость и безразличие.
Несколько минут спустя Ромка уже бежал вниз по лестнице:
— Бен! Бен?! Эй, ты там не уснул?
— Уснешь тут, пожалуй… Да я оглох от грохота!
— Э, да ты весь… — Роман посветил на него фонариком, — Сильно тебя задело? Пули, когти?
— Когти…
— Идти сможешь?
— Ага, — торопливо закивал Бен, хотя больше всего на свете ему хотелось, чтоб его отнесли наверх на руках. Но надо же совесть иметь, в конце концов! — Могу, только не быстро…
Он кое-как встал, опираясь спиной на стену. И вдруг пристально уставился куда-то в темноту, за ромкино плечо.
— Эй, Бен? Ты чего там увидел? — встрепенулся Роман.
Сверху неспешно шагал по лестнице Грищук.
От него толкнуло такой плотной и упругой волной опасности, что Бен невольно вздрогнул. От шатунов и снорков волна была куда слабее… Или это просто он стал острее чувствовать своими накрученными за сегодняшний день нервами?
А Грищук, в свою очередь, уставился на него. Уже не стараясь напялить маску доброжелательности. «Парень, срок твоей эксплуатации заканчивается», — явственно читалось в его взгляде.
«Интересно, он попытается убить нас сейчас, или после того, как мы вместе соберем и упакуем то, ради чего пришли?»
— Бен, — Ромка легонько хлопнул его по спине, — Ну, так мы идем наверх? Или тебя донести?
— Не-не, Ром, пошли! Не надо меня тащить, я сам… — Бен шагнул на ступеньку вверх и вцепился в перила.
— Грищук, иди вперед, — скомандовал Роман.
— Капитан, да вы там сами не справитесь, что ли?! Давайте-ка, я пока лучше по кабинетам пройдусь, посмотрю, что уцелело.
— Как хочешь, — вынужденно согласился Роман. Упорно гнать Грищука наверх действительно было как-то нелепо. Не скажешь же ему в открытую, почему не хочешь оставлять его за спиной…
Грищук отступил за дверь, на несколько шагов вглубь коридора. Тем временем Ромка с Беном поднялись до площадки второго этажа. Бен не сводил с Грищука взгляда. Левой рукой он висел на ромкиной шее, а правой тискал рукоятку пистолета, недвусмысленно выставленную из кобуры. Грищук усмехнулся. Отступил еще на несколько шагов дальше, нарочито медленно повернулся к парням спиной и пошел по коридору.
— Эй, ну ты чего? — Ромка окликнул спутника. — Пойдем…
— Ром, он…
— Пойдем.
Когда они выбрались на свет, Ромка ужаснулся вторично — при фонаре не полностью разглядел и заценил масштабы повреждений. Он втащил Бена в первый же открытый кабинет, брякнул на пол рюкзак, смёл со стола слой пыли и обвалившейся штукатурки, выложил туда аптечку и скомандовал:
— Снимай комбез и все, что под ним.
— Ром, ты заметил, как Грищук смотрел?
— Заметил. Трико тоже снимай. Ох, черт побери… Ну и отделали они тебя … Больно?
— Да…
— Промедол вколол?
— Неа…
— А почему, чудо в перьях?! У тебя же был!
— Был, да сплыл, — вяло съязвил Бен и попытался присесть на край стола. — Снорки подсумок разорвали, все вывалилось где-то…
— Стой смирно! Стоять можешь? Вот и стой… «Разорвали»… — передразнил он. — Умный нынче снорк пошел… Ладно, сейчас я сам все сделаю.
Бен ойкнул от воткнувшейся в мышцу иглы шприц-тюбика; потом тоненько заскулил, когда Ромка марлевым тампоном начал промывать раны антисептиком, хотя прохладная жидкость не щипала, а даже приятно холодила. Но слишком уж болезненным было прикосновение шершавой марли.
— Терпи… — бурчал под нос Ромка, — Надо получше продезинфицировать; черт его знает, что за гадость может быть у них на когтях, они ж их сроду не мыли…
Бен представил себе снорка, моющего лапы, и нервно хихикнул.
— Смешно ему, видите ли…
Ромка сидел перед ним на корточках и бинтовал ему ногу. Потом поднял голову, посмотрел на него снизу вверх, и, быстро оглянувшись на дверь, тихо сказал:
— Сейчас, как оденешься, сядь на пол и сделай вид, что тебе очень плохо. Что ты вообще с трудом двигаешься и чуть ли не сознание теряешь. На лестнице ты хорошо сыграл, так сейчас не подведи!
«А я и не играл», — подумал Бен, но огорошить этим признанием Ромку не успел.
— Все, — Ромка встал и полез в свой рюкзак. — Эту рвань выкидывай, вот твои запасные штаны, надевай скорее, а потом твоими руками займусь.
В коридоре, постепенно приближаясь, затопали шаги. Грищук, видимо, потерял терпение — не дождавшись, пока Роман спустится в подземные помещения, он возвращался к спутникам сам.
Он застал Бена, сидящего прямо на полу, и бессильно прислонившегося к стене. Роман, устроившийся рядом с ним на корточках, промывал рану на предплечье антисептиком; а Бен с полузакрытыми глазами только морщился и временами ойкал. На звук шагов и открывшейся двери он встрепенулся и приоткрыл глаза, но увидев, что это — участник похода, а не очередной монстр, опять поник.