— Какую «красную штуковину»? — насторожился Ёж. Всю дорогу он был вялый и мяклый, еле держался на ногах, а тут вдруг встрепенулся.
— Да там на минус третьем, в углу, артефакт какой-то висит, — охотно пояснил Бен. — Небольшой, размером примерно с грецкий орех. И светится ярко-красным. Как уголек из костра… От него что-то полезное явно чувствуется, только я не очень разобрал — аномалия мешает. Вокруг метра на два сплошная аномалия, не дотянешься и не подойдешь… Но не гравипакет. И сачок на деревянном черенке просунуть можно.
Роман, стоя рядом, пощелкивал пальцем по набедренной кобуре. «Вот и еще лишнего сболтнул — о том, что чувствует «пользу»… Тьфу, блин, если живыми выберемся — надо будет Бену как следует мозги вправлять!»
— Ярко-красная искра?! — голос Ежа вдруг сел до хриплого свистящего шепота. — А ну-ка пошли. Завхоз! Заканчивай свою рыбалку, бери сачок, мы спускаемся в подвал! Если это то, что я думаю…
И, не дожидаясь ответной реакции, Ёж ухватил Бена за лямку рюкзака и потянул за собой. Его жестко перехватила рука Романа.
— Вот сам и спускайся. А мы пойдем, куда собирались. Нам надо успеть на Янтарь до темноты, и по подвалам лазить некогда… А ты — как хочешь. Дело твое. Бен, пошли, — и Роман решительно поддел Вадима под локоть.
Генка с сожалением выпустил лямку рюкзака — играть в перетягивание каната было бы слишком глупо и бессмысленно. Но отчаянно выпалил вслед, надеясь, что хоть капля здравого смысла у Романа найдется:
— Стой! Да стой же ты, послушай! Во-первых, без меня вас туда все равно не пустят! А во-вторых, это же недолго, надо всего лишь спуститься в подвал и посмотреть. Если не хотите таскаться — мы с Юркой сходим, только подождите нас здесь! Если тот красный артефакт — «искра жизни», то половина ваших проблем будет решена!
Роман остановился:
— Я слышал про «искру жизни»… Ты уверен, что это она?
— Да откуда мне знать! — дернулся Ёж. — Я ж ее только на фото видел! Но по описанию и другим признакам — вполне может быть… Кащей говорил, что «искры» чаще появляются в тех же местах, где полно «белых звезд». А здесь «звезд» — просто плантация! Давайте сходим да посмотрим, чего гадать?!
Роман шагнул к нему:
— А тебе-то что за забота?! Если там действительно «искра жизни», почему бы тебе не потратить ее на себя?
Генка и Роман стояли напротив друг друга, и казалось, между их взглядами накаляется и потрескивает электрическая дуга. И разве что искры не проскакивают.
Интересно, с чего бы это Валохину заботиться о незнакомце, которого он видит первый раз в жизни? На какую выгоду для себя он рассчитывает? Да, интересно, какую отмазку он придумает?
А Ёж готов был даже «искру жизни» пацану отдать, лишь бы задержать этих двоих в здании «Вымпела». Потому что тогда одним выстрелом убивались два зайца — у Генки появлялся шанс обыскать сразу и здание, и вещи посланцев.
А то, спрашивается, ради чего положил кучу сил и времени, сколько раз рисковал своей шкурой, в конце концов, кровь проливал — если эти двое сейчас свалят и унесут с собой то, за чем Генка гонялся несколько месяцев?
«Черт с ним, пусть лечится, я как-нибудь потерплю до Янтаря. Да и Завхоз поможет, не бросит.» Плюс к тому, по слухам, после употребления «искры» наступает побочная реакция — лечившийся впадает в многочасовой глубокий сон. Может сутки проспать, и пушкой не разбудишь. Ну, оно понятно — организм начинает восстанавливать силы после штурмового броска всех резервов на «ремонт» поврежденного участка тела. Так что, если Бен уснет, у Ежа появится еще некоторое время в запасе на осуществление своих намерений… Было ради чего сыграть в альтруизм!
— Да потому, что я-то дотяну даже до периметра, а он, — Генка кивнул на Бена, — и до Янтаря не дотянет. И нам придется его тащить. И не факт, что нас не порвут по дороге… Лучше нам хотя бы одного на ноги поставить.
Роман прикусил губу. Да, как ни крути, а Ёж прав — Бен скисал на глазах. Его начал потряхивать озноб, и ногу он еле волочил, морщился при каждом шаге. Точно, свалится по дороге. И Роман уже ругал себя за то, что согласился повернуть обратно к «Вымпелу». Отсюда надо убираться поскорее.
Хотя, с другой стороны… Всплыла же в разговоре эта «искра»… Может, все-таки лучше подлечить напарника артефактом, если «искра» на самом деле настолько сильнодействующая? Только бы Ёж про нее не наврал…
Генка сделал шаг вперед и приблизился к Роману почти вплотную. Чуть наклонился к его уху, и сказал тихо, чтоб не услышали Бен и Завхоз:
— А может, я рассчитываю на то, что парень со мной «искрой» поделится?
Роман быстро оглянулся на Бена — нет, не слышит. Это хорошо…
— Не советую тебе повторять вслух эту идею, — прошипел Роман сквозь зубы. И добавил громче, уже для всех: — Ладно, убедил. Пошли вниз.
Бен все-таки остановился на площадке за «предбанником» охраны, тяжело плюхнул на пол рюкзак и навалился грудью на перила.
— Ром, я лучше здесь подожду, ладно? А то вдруг там совсем не «искра», и нечего зря ходить…
— Нет, спускаемся все вместе! Без вариантов! Иди, иди, рюкзак можешь тут оставить, я за ним потом поднимусь. Геныч, слышь, а эта «искра», она полностью вылечивает за один раз? То есть, употребил ее, и здоров? Или как?
— Нет, конечно. За одну ночь все не заживет, это ж вам не как в сказке… Но если началось воспаление, то оно пройдет за несколько часов. А заживать потом все будет в несколько раз быстрее.
Два пролета вниз… Коридор… Четыре пролета вниз… Ноги у Бена заплетались, и он два раза чуть не навернулся со ступенек. Ладно, Роман вовремя поймал за ремни.
На «минус третьем», в углу, отгороженном аномалией, Завхоз уже вовсю шуровал сачком. Осторожно пятясь спиной, он вытянул сачок из аномалии. Потом махнул через «электру» полутораметровой ширины, как кенгуру.
Генка заглянул в сачок, и разулыбался во всю физиономию, радостно и вымученно:
— Она! Как есть она! Завхоз, только руками ее не хватай, а то тебе начнет энергию отдавать. Бен! Иди сюда!
Принял у Завхоза древко сачка и поднес к Бену.
— Вот, держи… Снимай перчатки и держи.
«Эх, Паша, Паша… Вот она, твоя «искра». Оказывается, она тут тебя дожидалась, а ты до нее так и не добрался… Досталась какому-то желторотику…»
Внутри плотной капроновой сетки пульсировал алый шарик — мягким и теплым светом, словно лампочка с новогодней елки.
— Ух ты… — прошептал Бен. — Какая…
— В смысле? — не понял Ёж.
— Если бы ты мог чувствовать… От нее примерно на полметра такая животворная сила расходится… Как если, например, ты весь задубевший прижимаешься к печке, и чувствуешь, как оживаешь от тепла. Вот такую же жизненную энергию она вливает…
— Ну и замечательно. Присядь где-нибудь здесь и зажми ее в кулаке. Надо держать, пока не погаснет. Наверх не понесем — не надо ее далеко от месторождения уносить. Чем ближе к месторождению — тем она сильнее.
Бен держал «искру» на сложенной лодочкой ладони, все еще не сжимая кулак, и разглядывал артефакт.
— А долго держать?
— Без понятия! Ну, поглядывать надо время от времени, погасла или нет. Да ты зажми кулак-то, зажми!
— Сейчас… — взгляд Бена отчего-то беспокойно забегал.
Явно тянуло опасностью. Слабые толчки этого ощущения он заметил еще наверху, но не мог понять, что за новая струйка вливается в завихрения потоков опасности, исходящих от аномалий. И не придал ей значения. В конце концов, вокруг было полно всего, что могло «фонить» таким образом. Но чем ближе к Ежу — тем сильнее становилось ощущение опасности. Он опасен? Он замыслил что-то нехорошее? Нет, не так… Опасность исходила не от Генки. Опасность чувствовалась рядом с ним, но направлена была на него же самого. Это было нечто, что находилось у Ежа и могло навредить ему же…
— Ген, у тебя какие-нибудь артефакты с собой есть? Ну, в карманах там, в рюкзаке…
— А тебе зачем?!
Бен шумно сглотнул вязкую слюну. Почему-то очень пересыхало горло, прямо першило. Надо бы воды глотнуть, что ли…
— Понимаешь, я чувствую опасность. Сейчас у тебя есть что-то такое, что может тебе очень сильно навредить. Может, ты какой-нибудь артефакт подобрал… И не знаешь, что он вредный…
Насколько можно было разглядеть в неровном изображении ПНВ, лицо у Генки стало очень встревоженным.
— Нет, я ничего радиоактивного в принципе не таскаю! Даже в контейнере!
— Ну, может, оно вовсе не из-за радиации вредное, а из-за чего-то другого… Что у тебя с собой есть? Ты покажи, тогда я пойму.
Генка неловко задергал одной рукой хлястики на подсумках:
— Вот, смотри, у меня только все без побочных эффектов — «бусы», «ракушка», «нитки»… Черт, не расстегну никак… Да на, сам залезь!
Как будто тому было проще! Бен тоже мог расстегнуть застежку только одной рукой — во второй он держал «искру». Генка повернулся к нему левым боком, подставляя висящий на поясе подсумок для досмотра. А Бен замер и прислушался. Точно… Вот оно. Понял…
— Вот оно, — повторил он вслух, указывая на повязку, белеющую среди клочьев рукава. — Отсюда опасность.
— Что? — переспросил Ёж, и его лицо вытянулось.
— Наверное, зараза какая-то. С когтей снорка… Рана ведь сама по себе — царапина, от такого не умирают. А опасность очень большая… Я чувствую.
Конечно, в темноте невозможно было увидеть цвет его лица, но наверняка Ёж побелел от страха — судя по тому, какая гулкая испуганная тишина повисла между ними. Рядом тихо сопели Роман и Завхоз.
— То есть… — севшим голосом выдавил Ёж.
— Не факт, что ты дотянешь до Янтаря. Тем более, что ты говорил — туда могут и не впустить. А до периметра ты точно не дотянешь…
Ёж внутренне содрогнулся. Этот желторотый юнец ничтоже сумняшеся, спокойным тоном, выдает жуткие прогнозы, от которых кровь в жилах стынет и волосы на голове шевелятся… Да с чего он это взял?! Можно ли вообще ему верить?! На какой-то миг Генку охватили страх и паника.
— И что ты предлагаешь?! — стараясь говорить как можно спокойнее и тверже, спросил Ёж.