Все соседи дали добро на проезд железнодорожного состава по своей территории и даже согласились не брать плату за пересечение их территории. С Запрудней вообще не возникло никаких проблем – там в посёлке осталось от силы тридцать выживших, которые сразу же согласились на все условия. Переговоры с Вербилками прошли аналогично. Лишь Талдом поставил целых три условия для разрешения проезда по своей территории. Первое условие: поезд должен проследовать по городу без остановок и в строго отведённое время. Второе условие: запрещалось находящимся в поезде лицам что-либо сбрасывать с проезжающего состава, будь то мусор, оружие, агитационные материалы, шпионское оборудование или что-то иное. И третье условие: не сходить на землю и не брать на поезд никаких лиц из числа обитателей Талдома. Нарушение любого из этих условий будет приравнено бойцами Талдома к акту агрессии и станет достаточным основанием для уничтожения поезда вместе со всеми пассажирами.
– Сурово, однако. Но нас устраивают эти условия, – проговорил я после секундного размышления.
– В таком случае, чтобы успеть в указанное Талдомом время, поезд нужно отправлять самое крайнее через час. Мы как раз успеем прицепить тепловоз и вагоны.
С автоматом на коленях я сидел на небольшой железной площадке между вагонами. Шёл сильный холодный дождь. Вся одежда уже промокла насквозь – отправляясь на переговоры в Дубну на комфортной автомашине, я оделся нарядно и празднично, но не по погоде легко. Я не предполагал двухчасового сидения наверху многоэтажки под пронизывающим ветром и, тем более, поездки под дождём на холодном железнодорожном вагоне. Правой рукой я придерживал оружие, левой же держался за металлическую скобу, чтобы удерживать равновесие. Меня сильно знобило и мутило. Временами казалось, что я вот-вот потеряю сознание и свалюсь прямо под колёса поезда.
Оторвав руку от холодной скобы вагона, я провёл по мокрым волосам и лицу, чтобы стряхнуть дождевые капли. Лоб оказался очень горячим. В каком-то отупении я подумал, что температура подскочила уже до сорока градусов. Перед глазами плавали какие-то чёрные круги, я с трудом фокусировал взгляд на проплывающих мимо деревьях. И если Запрудню ещё хорошо рассмотрел и даже пообщался с обитавшими там жителями, то уже по дороге к Вербилкам мне стало хуже. Я запомнил лишь переругивание с местными, которые долго не переключали железнодорожную стрелку.
Потом к поезду подходили какие-то незнакомые люди и советовали приготовить оружие, так как дальше путь пролегал по территориям бандитов-беспредельщиков. Как и все, я приготовил к бою автомат, хотя уже вряд ли смог бы нормально стрелять – всё плыло перед глазами, руки дрожали, меня сильно тошнило. Лишь ненадолго я вынырнул из мути, когда поезд снизил скорость возле стоящего на соседнем пути сгоревшего грузового состава. Вагоны оказались разграблены подчистую, даже доски во многих местах были оторваны кем-то неизвестным. Всю дальнейшую часть пути до Талдома я не выпускал автомата из рук, но нападения не случилось. То ли бандиты ушли куда-то, то ли их испугала охрана – полтора десятка автоматчиков, по одному на каждый вагон с зерном.
Талдом я практически и не разглядел – не до того было, да и стемнело уже. Заметил лишь обгорелые коробки домов на въезде и молчаливых мрачных часовых, расставленных вдоль путей и пристально наблюдавших за проезжающим поездом. Единственная мысль билась у меня в горячечной голове – не свалиться с вагона! Если упасть, то часовые уничтожат не только меня самого, но и всех моих друзей. Эта мысль поддерживала концентрацию внимания и заставляла не раскисать. Но когда состав миновал городские окраины и выехал в лес, силы полностью оставили меня. Пришлось опять ухватиться рукой за скобу, чтобы иметь хоть какую-то опору в мутном тёмном пространстве. Металл холодил пальцы и нещадно отбирал тепло тела, но этот холод позволял не уплыть сознанию окончательно.
Я мотнул головой, чтобы стряхнуть с себя оцепенение. Не спать! Поезд снова останавливался. Похоже, приехали. Да, знакомые места. Вот платформа Великий Двор, где девушки Кристины нашли когда-то израненную Яромиру. Вот дорога к Воргашу на Полигон. Поезд окончательно остановился.
Нас встречали – несколько машин с включенными фарами стояли возле самых путей. Возле одной из машин стояла Лиза. Она пристально всматривалась в вагоны с зерном, пока на одном из них не обнаружила меня. Быстрой подпрыгивающей походкой девушка подошла ближе.
– Как доехали? – поинтересовалась она.
В ответ я лишь молча махнул рукой – мол, всё нормально. Говорить сейчас я не мог – словно комок стоял в горле. Девушка протянула ладонь, чтобы помочь мне спрыгнуть на землю. Но едва пальцы девушки коснулись моих, как моя подруга тут же отдёрнула свою ладонь.
– Да ты же совсем горячий! – ужаснулась Лиза. – Ты часом не заболел?
– Не знаю, – с трудом разжимая растрескавшиеся губы, ответил я.
– Ты весь мокрый от пота! С тебя пот ручьями стекает! Я сперва подумала, что ты мокрый от дождя, но сейчас с неба не капает. Срочно в машину и к Татьяне в медчасть!
Я спрыгнул на землю, скривившись от внезапной боли во всех суставах. Шатаясь, поплёлся следом за Лизой к стоящему поблизости «УАЗ-Патриоту». Но на полпути к машине через всё сильнее застилающую сознание пелену всё же пробились какие-то посторонние крики и ругань. Я обернулся.
Незнакомый мужчина бежал от поезда, за ним с оружием в руках гнались девчонки группы Кристи. Да разве от них убежишь… Несмотря на головокружение, я нашёл в себе силы улыбнуться – молодцы девчонки, не зря столько тренировались. Кристина первой настигла беглеца и повалила на землю, кубарем вместе с ним покатившись по грязи. Следом подбежали другие девчонки и быстро заломили сопротивляющемуся мужику руки за спину.
– Под вагоном прятался! – заявила подбежавшая вскоре Кристина, ожидая дальнейших распоряжений насчёт задержанного.
Я молчал, не зная, что и ответить. Мысли ворочались в голове с большим трудом.
– Связать и доставить под охраной на Полигон. Поместить в один из закрытых боксов за четвертом подземном этаже и приставить охрану, – скомандовала Лиза.
Кристина согласно кивнула и ушла к своим подругам. Я же с трудом забрался в машину и откинулся на спинку кресла. Как же жарко! Хотел распахнуть куртку и начал уже расстёгивать пуговицы, но Лиза меня остановила:
– Терпи. Иначе совсем простудишься.
– Жарко очень. Дышать нечем, – с трудом выдавил я.
Но Лиза отрицательно покачала головой:
– На улице очень холодно и ветер сильный. В машине тоже прохладно. Потерпи совсем немного, мы быстро доедем.
За рулём находился незнакомый мне парень – наверное, один из новых поселенцев Воргаша. Вёл машину он быстро и умело, мигом доставив меня прямо ко входу в бункер. Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться – Лиза придерживала меня, помогая спускаться по очень крутой железной лестнице. Затем сознание уплыло куда-то далеко-далеко…
Полигон. Две неприятности
Мне было плохо, мучил сильнейший жар и непрекращающийся мокрый кашель. Временами казалось, что грудь выворачивает наизнанку и рвёт на куски, что вскоре я начну отплёвываться кусками своих собственных лёгких. Сил хватало лишь на то, чтобы самостоятельно добираться до туалета в конце коридора и сразу возвращаться в кровать. К счастью, предположение о воспалении лёгких не подтвердилось. Это был «всего лишь» острый бронхит, на фоне накопившейся усталости и недосыпа сопровождающийся целым букетом сопутствующих неприятностей – насморк, температура, головокружение, слабость…
Лекарства на Полигоне имелись – и антибиотики, и отхаркивающие, и жаропонижающие. Имелась и опытный врач Татьяна Хмельницкая, которая трижды в день навещала меня – ставила уколы, мерила температуру, слушала лёгкие. В остальное время Лиза Святова молчаливой наблюдательницей сидела в углу комнаты. Она же приносила воду и горячую еду, рассказывала местные новости и зачитывала распечатки перехваченных центром связи радиограмм, из которых получалось составить хоть какое-то представление о жизни в других уголках некогда огромной страны.
– Восемнадцать двадцать три. Сигнал слабый. Источник примерно в трёхстах километрах к северу от нас. Сообщают о вспышке заболевания, по симптомам весьма похожего на бубонную чуму. У них нет квалифицированных врачей, чтобы определить точнее. В подземных убежищах укрываются четыре тысячи человек. Заболело около полусотни, шестеро умерли. Справиться с распространением заразы никак не получается. Они просят помощи у всех выживших, кто их слышит. Готовую вакцину или группу врачей они не ждут – понимают, что это нереально. Но им нужна хоть какая-то консультация на тему методов лечения.
На этой фразе Лиза прекратила чтение, видимо решив, что я уснул. Но я лишь лежал с закрытыми глазами, так как опять разболелась голова, и яркий свет сильно раздражал.
– Мы им можем помочь с консультациями? – поинтересовался я у своей подруги.
– Можем, – утвердительно ответила девушка. – Ответить им?
– Да. Пошлите им ответ. Пусть Татьяна возьмёт всю нужную литературу и сама лично съездит к капитану Егорову. Пусть скажет радистам, что именно говорить или что уточнить. Ещё есть что-нибудь интересное?
Лиза бегло пролистала пачку чёрно-белых распечаток и выбрала пару листов.
– Вот это должно быть интересно. Сегодня в семь десять. Сигнал чёткий. Источник в шестидесяти километрах к юго-востоку. Сообщение всего из двух слов: «Александров захвачен». Пеленг подтверждает, что источник находился в районе города Александрова.
– Совсем рядом. Интересно, кто там кого захватил? Ух, как голова болит…
Девушка отложила бумаги, молча принесла стакан воды и таблетку цитрамона. Затем продолжила чтение:
– Последнее интересное из сегодняшних. Сигнал очень слабый, повторяющийся. Похоже на циклическую запись. Источник на юге, расположен очень далеко, примерно в полутора тысячах километров от нас, плюс-минус двести километров. Сообщение с помехами, но в целом разобрать можно: «…слышит, передайте всем, кому…..ажно. Они…ают посевы. Зелёный тяж…й газ… Для животных и людей… ядовит. Растения погибают. Сохраните….. герметич…… запасы… хоть для потомков».