ым предлогом. Но почему Фурия не пресекла это безобразие, когда проснулась утром? Убийство высшего офицера Полигона… Я похолодел… Они убили сонную Елизавету Святову и хотят свалить обвинение на меня! Вот почему девчонки первого отряда не вмешиваются – они считают меня виновником смерти их лидера! Расклад получался хуже некуда.
– Выходите! Лицом к стене! – конвоиры грубо подхватили Игоря, а затем и меня под руки и потащили по тёмному коридору на выход. Накинутый на голову мешок полностью лишал меня возможности ориентироваться.
– Вот они! – следователь произнёс эти слова кому-то стоящему рядом.
Мешок сдёрнули. В темноте лиц собравшихся было не разобрать, да ещё и маски на их лицах. Пока высокий человек не заговорил, я думал, что это мужчина.
– Да, это они! – руководителем приехавшей группы оказалась Кристина Добронравова.
– Кристи, что происходит? – поинтересовался я, но был грубо одёрнут:
– Молчи! Ещё одно слово, и я тебя пристрелю!
Ошеломлённый таким ответом, я безропотно позволил погрузить себя в машину для перевозки заключённых. Следом туда же запихали Игоря, причём наручники с нас так и не сняли.
– Нам нужны все их вещи, все до единой! – заявила Кристина жёстко и, видимо, добилась требуемого.
Через минуту Кристи произнесла кому-то:
– Похоже, всё честно. Вот ваша награда. БМД на ходу, орудие исправно, боекомплект полный. Всё, как мы и обещали.
– С Полигоном приятно иметь дело! Обращайтесь ещё, если что понадобится. Всегда рады будем помочь! – голос следователя изливался мёдом, но Кристи уже его не слушала.
Машина резко рванула с места, через окошко заднего вида я заметил следующие за ними два «Урала» с солдатами. Что бы здесь ни произошло, к вопросу ареста бывшего (судя по всему) руководителя Полигона новые власти подошли со всей серьёзностью. Машины мчались в ночи с выключенными фарами. Мы с Игорем молчали, подавленные произошедшим. За два часа пути никто не произнёс ни слова.
Привычные места я сперва ощутил по знакомым поворотам дороги перед КПП, и лишь потом разглядел забор и ворота. В полной темноте машина рванула прямиком к входу в бункер. К сожалению, рассмотреть что-либо мне не дали – снова мешок на голову, и снова конвоиры бесцеремонно тащат меня по коридорам. Второй, третий этаж, где расположена моя комната. Четвёртый? Но куда там-то? Догадка пришла одновременно с поворотом коридора и остановкой – тюремные камеры! Свет не включали, лишь сняли мешок с головы и наручники с запястий, после чего втолкнули в комнату.
Я пошёл на ощупь вдоль стены и неожиданно наткнулся на выключатель. Прикрыл глаза от яркого света и потому не сразу заметил, что в комнате кто-то уже есть. Хватило одного-единственного взгляда, чтобы разом опознать сидящих в камере людей: Константа, Сильвер, Бухарь и Яков Львович.
– Вот и собрали наконец всех заговорщиков вместе! – невесело усмехнулся одноногий капитан. – Всех, кто присутствовал позавчера вечером на том собрании. За исключением тех, кто уже умер…
– Что происходит, Сильвер?
– Подозреваю, что нам хотят дать наглядный урок, что нехорошо было арестовывать Фурию.
– Так это Лиза всё сделала?! – облегчение от того, что моя подруга жива, смешалось с полным недоумением по поводу творящегося вокруг.
– Да. Ей хватило всего пяти минут, чтобы полностью захватить власть на Полигоне. Недовольные были, но немного и совсем недолго. Все они уже расстреляны. Теперь Фурия – новый руководитель Полигона, и у неё на тебя большой зуб сам понимаешь за что.
Я откинулся спиной к холодной бетонной стене и демонстративно закрыл глаза:
– Да плевать! Я делал то, что на моём месте должен был делать любой нормальный человек – хотя бы попытался спасти свою расу от уничтожения, а не сидел безвольным трусом. Там творился сущий ад, я потерял половину отряда и вообще сумел уйти лишь чудом. В сравнении с пережитым капризы обидевшейся девчонки, поверьте, просто смешны. Гораздо больше меня сейчас занимает другой вопрос. Яков Львович, почему ваша бомба не сработала?!
Учёный искренне удивился и возмутился, даже очки вынул из карман и нацепил на нос:
– Как это не сработала? Вы что, радио не слушали, молодой человек? Вчера в полдень по московскому времени наши и европейские обсерватории наблюдали одновременный взрыв более трёхсот кораблей врага, в том числе двух огромных «маток»! И ведь никто не знает, сколько «треугольников» и «бочек» находилось внутри тех взорвавшихся «маток»! Флоту противника впервые с начала вторжения нанесён существенный урон. Всё человечество ликует по этому поводу! Думаю, только из-за этой ошеломительной победы нас всех присутствующих и не расстреляла ваша сорвавшаяся с катушек подруга. Хотя руки у неё, похоже, чесались…
Я приоткрыл глаза и устало отмахнулся:
– Да ладно, вы слишком демонизируете её образ. Я знаю Лизу лучше вас и готов поспорить на свою жизнь, что вас она вообще не тронет и вскоре отпустит. Что же насчёт меня… Ну да, я перегнул палку и воспользовался доверием подруги. Фурия действительно может на меня сердиться…
– Это ещё мягко сказано, – с потолка раздался голос Лизы Святовой, которая явно слышала весь предыдущий разговор через установленный где-то скрытый микрофон. – Ты пытался меня убить, дав смертельную дозу снотворного. Виктор, я в страшном гневе и даю тебе ровно час на то, чтобы ты смог придумать оправдание своему поступку. Через час я хочу услышать от тебя причину, по которой я не должна убивать того, кто воспользовался моей доверчивостью и ударил мне в спину. И горе тебе, если твоё оправдание покажется мне неубедительным!
Микрофон передал звук передёргиваемого затвора.
От предложенного часа времени на обдумывание я отказался, хотя Лиза ещё дважды повторила своё предложение.
– Как знаешь. В конце концов, это твоя собственная жизнь. Сейчас за тобой придёт конвой, – недовольно проговорила Фурия.
Через пару минут дверь тюремной камеры отворилась, на пороге стояло четверо вооружённых охранников с масками на лицах. Наручников на этот раз надевать не стали, хотя конвоиры достаточно жёстко заломили мне руки за спину и повели куда-то по коридору. Я даже не сразу сообразил, что меня тащат почему-то не в сторону лестницы наверх, а мимо подземной плантации в самый дальний конец коридора. Куда, там же тупик? Охранники остановились перед одной из самых последних дверей. Тут в коридоре было темно и сыро, ноги по щиколотку проваливались в чёрную, пахнущую тиной грязь.
Невольно появилась мысль, что лучшего места, чтобы тихо расправиться с неугодным, в подземном бункере просто не существовало – удалённые комнаты, отсутствие свидетелей, звуконепроницаемые двери… Тяжелая ржавая металлическая створка со страшным скрежетом отворилась. Внутри комнаты было темно, лишь огонёк стоящей на столе свечи затрепетал от порыва воздуха.
– Оставьте нас! – властный голос Фурии донёсся из темноты, и конвоиров словно ветром сдуло.
Красный огонёк шевельнулся и разгорелся в темноте. Лиза стояла у дальней стены возле вентиляционной решётки и курила. А ещё кроме силуэта Фурии я разглядел пистолет – оружие лежало на столе посреди комнаты, пламя свечи отсвечивало на потёртой стали. Мелькнула шальная мысль броситься вперёд и завладеть оружием, однако я остался стоять на месте – моя бывшая подруга никогда не допустила бы такой оплошности, как случайно оставить опасный предмет. Скорее всего, оставленное оружие являлось очередной проверкой.
Вместо того чтобы идти к оружию, я шагнул в сторону и опустился на замеченный у стены стул. С наслаждением вытянул усталые ноги. Как же я устал за последние дни и физически, и эмоционально. Эта постоянная гонка последней недели – скорее, скорее, скорее… Чем меньше оставалось времени до заражения местности, тем интенсивнее приходилось работать, тем плотнее и насыщеннее были события…
– Как умерла Амазонка? – вопрос оказался неожиданным и застал меня врасплох.
– Наталья первой выбежала из подземного укрытия и была мгновенно убита «треугольником». Мы с Игорем даже не успели ничего сообразить, как её уже не стало…
– Очень жаль. Амазонка со временем могла стать моей самой близкой подругой. Несмотря на большую разницу в возрасте, она очень легко влилась в первый отряд, словно всю жизнь провела вместе с интернатскими девчонками…
– Да, Наталья говорила прошлой ночью, что ей очень комфортно в первом отряде, где принятые правила понятны и просты. Амазонка также утверждала, что честно рассказала тебе о поездке, и что именно ты советовала ей принять предложение.
Окурок, оставив в темноте красный росчерк, улетел куда-то в угол комнаты.
– Скажи, ты спал с ней? – вопрос Фурии опять оказался несколько неожиданным.
Я ответил отрицательно. Свидетелей ночной активности не имелось, да и вообще не собирался я посвящать Лизу в подробности своей личной жизни. Более того, я не упустил момента съязвить:
– Может быть, у нас с Амазонкой и случилось бы, но Наталья проговорилась, что именно ты предлагала ей запрыгнуть ко мне в постель…
– Это ложь! – возмутилась девчонка. – Да, я согласилась на участие Амазонки в поездке. Но в нашем разговоре не было даже малейшего намёка на постельную тему! Я просто попросила её присмотреть за тобой – помочь и уберечь от необдуманных глупостей.
– Тогда я вообще сбит с толку. Я думал, что причиной твоей злости является то, что я уехал на опасную миссию, несмотря на твою просьбу остаться. Но если ты сама одобрила эту поездку, тогда объясни мне весь этот цирк с задержанием остатков группы в чужом городе, силовым захватом власти со стрельбой, наручниками и тому подобным. Лиза, ты же и так законно получила все полномочия руководителя Полигона, зачем тебе вообще потребовалось устраивать переворот?!
Лиза некоторое время молчала, а потом вместо ответа на мой вопрос задала свой:
– Виктор, во всей этой истории для меня остаётся неясным только один момент. У тебя в комнате никогда не было никаких лекарств. На секретном совещании ты попросил достать снотворное, однако никто из присутствующих в этом вопросе не помог. Откуда же у тебя появились таблетки снотворного?