— Но как же милвзводы, Гвардия… — Ирина наотрез отказывалась понимать Николая.
— Милки сдались, когда столичные орги прекратили грызню между собой и объединились. Это было вполне разумно со стороны милвзводовцев. Даже, я бы сказал, — это был единственно возможный выход: предать слабейшего и примкнуть к сильнейшему. Что же касается президентской Гвардии… Почти вся она пошла на нужды «Мертвого рая». Не исключено, что именно для этого на самом деле Гвардия и создавалась.
— А правительство? — не унималась Ирина.
— Караван успел вывезти кое-кого из федерального руководства и минимум обслуживающего персонала. Сразу после эвакуации Павел Алексеевич отдал резервной базе атомных бомбардировщиков приказ о боевом вылете.
— И пилоты исполнили такой приказ? — спросил Денис.
— Да. Кожину, правда, пришлось трижды подтверждать целеуказание — экипажи не могли поверить, что главный Периметр страны пал. Ну, а когда дело было сделана, вернувшуюся эскадрилью накрыли с соседней базы ВВС. Тоже, разумеется, по приказу Кожина. В целях сохранения секретности и профилактики панических настроений. Да и не нужен был больше этот объект. Без атомных-то зарядов.
— Но ведь столица…
Странно, что гибель далекого, почти мифического города, в котором Денис никогда не был и никогда уже не побывает, вызывала то же щемящее чувство жалости, что и смерть родного Ростовска. Хотя, если подумать, ничего странного, наверное, в этом нет. Рухнул последний оплот порядка в стране. Вот в чем дело.
Здесь, в провинциальном Ростовске, посреди нескончаемого беспредела и хаоса можно было верить хотя бы в неприступность Центрального Периметра федеральной власти. А теперь — во что? Теперь, когда по столичным руинам бродит мутирующее зверье и одичавшие людоеды… Эх, пахан-Колян, лучше бы ты ничего не рассказывал. Лучше бы промолчал.
— Вон она теперь наша столица — орг махнул в ту сторону, куда ушел Караван. — Главная федеральная колона. Колона номер один. Там, в транспортных контейнерах есть все, что нужно: министры, канцелярия, клерки, даже остатки президентской Гвардии… Правда, все в урезанном виде.
Денис невесело усмехнулся. Никакой, даже самый недовольный налогоплательщик не смог бы, наверное, предположить, что присосавшийся к бюджету госаппарат можно сократить так радикально. Оказалось можно: места в Караване ограничены. Лишним чинушам, без толку перекладывающим туда-сюда бумаги, караванная бюрократия рада не будет.
— Из столичного Периметра эвакуировали наиболее перспективных молодых управленцев, не развращенных еще властью и страхом и умеющих вкалывать по двадцать четыре часа в сутки не требуя многого, — продолжал Николай. — Выполняя распоряжения Кожина, они добросовестно создают иллюзию жизнедеятельности столицы, гоняют Караваны с грузом из города в город, поднимают в воздух оставшиеся боевые эскадрильи, проводят спасительные эксперименты. Кожину удалось создать безукоризненно действующую систему. Виртуальную нервную систему давно умершего государства. Такой вот «рабочий материал»…
Денис перестал улыбаться. Сравнение государства, в котором он живет, с покойником-марионеткой было ужасно. И, увы, вполне обосновано.
— Но зачем? — не могла успокоиться Ирина, — Зачем президенту выдавать себя за какого-то посла?
Николая, похоже, удивила недогадливость сообразительной девушки.
— Чтобы уцелеть. — ответил он. — Исключительно, по этой причине. В стране сейчас смутное время. Смутнее смутного. Идеальное, в общем, времечко для переворотов. Но даже сейчас невозможно свергнуть того, о ком ничего не известно.
Вы видели когда-нибудь хоть один видеоролик с участием главы государства? А его фотографию? Или, может быть, вы знаете его настоящее имя? Фамилию? Нет, не видели, не знаете. Все это — засекреченная информация. Ею обладали лишь несколько помощников президента, через которых Кожин управлял страной. А после эвакуации из столицы остался только один посвященный. Я.
— Это невозможно, — пробормотал Денис.
— Возможно, — покачал головой Николай. — Все выжившие сотрудники Центрального Периметра до сих пор убеждены, что работают на рядового посла. Бедняги считают, что их понизили в должности и за какие-то им самим неведомые грехи или по чьему-то подлому доносу сослали в провинцию. Они оплакивают свою «ссылку» и пашут, как проклятые в надежде заслужить прощение или хотя бы не утратить сохранившееся доверие. И никто даже не подозревает, насколько им всем повезло.
В конце концов, и сам Президент решил навсегда остаться послом. Потому, наверное, именно меня и отправили на лабораторный стол. Кожин перестал нуждаться в излишне осведомленном помощнике, а чтобы добро не пропадало зря… В общем, «Мертвый рай» всегда нуждался в высококачественном экспериментальном сырье, а за моими плечами была гвардейская школа.
— Все равно не понимаю, — упрямо твердила Ночка. — Чтобы президент добровольно отрекся от власти… Да не бывает такого!
— О-о-о, еще как бывает! Если хочется жить — бывает. Пока держался Центральный Периметр, Кожину выгодно было изображать ученого, находящегося в фаворе у главы государства, потом удобнее стало играть роль Полномочного Федерального посла. Видишь ли, для любого мэра-коменданта посол — слишком важная персона и опасный противник, которого лучше не раздражать. Во всяком случае, до тех пор, пока известно, что посла поддерживает столица.
А кому нужен жалкий беглец из павшей метрополии? Президент без власти, без Периметра, без армии и милвзводов? Кто станет с ним считаться?
— И никто из подчиненных Кожина не догадался? — Денис недоверчиво смотрел на орга. — Неужели федеральные чиновники настолько слепы? Неужели не в состоянии понять, что их шеф ворочает делами государственного масштаба.
Николай устало вздохнул. И ответил все тем же занудным лекторским тоном:
— А что такое государственный масштаб, Денис? Действующая система госуправления выстроена сейчас таким образом, что ни один чиновник не знает точно, куда именно движутся федеральные Караваны, зачем они едут, сколько времени находятся в пути, где пересекаются друг с другом и когда возвращаются. Всё зашифровано, всё — в паролях и кодах, а все ключи и ниточки — в руках Кожина.
Для персонала и охраны самих колонн тоже в общем-то не важно куда, когда и зачем ехать. Люди служивые, привычные… У них вся жизнь проходит на колесах. Они уверены, что любая команда сверху — значит команда из столицы. Получен приказ с паролем и подписью президента, получена расшифровка пункта назначения — и вперед. Да и вообще… не так уж много осталось у федералов этих Караванов. Даже если считать колонну номер один, едва ли наберется полтора десятка. Вот тебе и весь государственный масштаб.
Денис сглотнул.
— Полтора десятка? На всю Федерацию? Что ты хочешь этим сказать?
Орг продолжал:
— Когда я приехал сюда с Кожиным, в Федерации оставалось с полдюжины крупных мегаполисов, кое-какая мелочевка из городков помельче, да несколько функционирующих военных баз. Ну, и оружейный завод-зона с жилыми поселками. Последний завод, кстати. Все остальное уже тогда было уничтожено оргами и бомбардировками.
Если сложить уцелевшие и разбросанные по стране муниципалитеты в единую территориально-административную структуру, едва-едва наберется полноценный округ. Как раз сфера деятельности Федерального Полномочно посла, поддерживающего, согласно служебным обязанностям, связь с коллегами-соседями. Впрочем, сейчас, я думаю, и этот актив уже уменьшился.
— Сильно? — ужаснулся Денис. Он догадывался, что от некогда великой державы остались жалкие клочки. Но что дела обстоят настолько плохо…
— Это известно только Кожину. Может быть, до размеров края или области. Может — еще меньше. Может, у Павла Алексеевича есть еще несколько запасных Периметров. А может быть, ему уже некуда ехать из Ростовска. И федеральная колонна номер один двигается сейчас в ни-ку-да.
Денис верил группировщику. Он не мог объяснить почему, но верил.
— А твои Волки были в курсе, с кем воюют? — поинтересовался Денис. — Они вообще знали о «Мертвом рае»?
— Нет, — ответил Николай. — Не знали. Я был столь же заинтересован в сохранении тайны «Мертвого рая» и прочих тайн посольства, как и сам Кожин.
— Но почему?
— Да потому что сам был связан с этим! Чтобы орги поверили в «Мертвый рай» и во все остальное, пришлось бы объяснять, откуда я получил такие сведения. Пришлось бы выкладывать о себе всю подноготную. А с моим прошлым трудно выжить в Волчьей стае. Там, как и в любой другой стае, всегда есть желающие занять место лидера. И при этом там очень не любят людей, имевших дело с властями. Так что после подобных откровений…
Николай вздохнул.
— Мне списывалось многое, но такого орги своим вожакам не прощают. Пока меня знали как простого парня — лихого группировщика, сделавшего криминальную карьеру, я пользовался поддержкой солидной части клана и справлялся с конкурентами. Но если бы стало известно все остальное… Соотношение сил изменилось бы не в мою пользу. От меня отвернулись бы даже самые верные и преданные. Волки сожрали бы меня с потрохами.
— Тебя? Бывшего президентского гвардейца?
— Ну да. Поединков один на один никто бы устраивать не стал. Мне бы во сне перерезали горло заточкой, и по старой оргской привычке оставили бы гнить в подвале. Ну, в том, в котором вы сами имели удовольствие побывать.
Да уж, удовольствие! Подвал с трупом. Такое удовольствие не забудешь до конца жизни…
— Фу! — Юлька поморщилась. Тоже, небось, надолго запомнит подвальчик.
— Да, да, да, Юлечка, — закивал ей Николай. — А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон — им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе она мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки власти требуется живая кровь. Если же нет крови — этого универсального скрепляющего раствора — власть обрастает жиром, тяжелеет, дряхлеет, загнивает и, в конце-концов, рушится. Такое бывало неоднократно.