— Тут такой не живет.
— Мы не знаем никакого Харона, — добавила вторая.
— А с оружием вообще нельзя, — заключила третья.
Все происходящее было похоже на сценку из плохого спектакля, на фарс — но только не на реальность.
Я вошел в подъезд, чувствуя спиной, как они смотрят мне вслед.
Квартира была на четвертом этаже. Дверь незаперта, внутри — разгром. Ни одной целой вещи; здесь, похоже, побывала рота вандалов. Под облитым кислотой, нестерпимо воняющим диваном я нашел сломанное пополам, покрытое золотой краской деревянное кресло с выбитой надписью: «Харону — победителю соревнования спасателей. 2003 год».
Ну что за дурацкое имя? И как фамилия? Харон Харон? Может, попробовать поискать документы?
Я ползал по полу и методично перебирал бумаги, в изобилии разбросанные по всей квартире, когда зазвонил телефон. Снимая трубку, я уже знал, чей голос услышу.
— Задания своего командира нужно выполнять, — сказали на том конце.
— Доброй ночи, Человек Равновесия. Не желаете увидеться?
— Возможно. Но только на завершающем этапе, и то, если вы до него доберетесь, в чем я весьма сомневаюсь… Впрочем, если бы вы явились домой к Сотникову, наша встреча состоялась бы гораздо раньше.
— Для одного из нас она могла плохо закончиться. У меня к вам серьезные претензии.
— Я бы удивился, если бы их не было. Но до Нижнего города вы все-таки дошли…
— Как вы понимаете… — У меня вдруг возникла шальная мысль, — Мне даже хватило ума не пойти к Сотникову, чтобы не угодить в западню.
Мой выстрел наугад попал в десятку.
— Вы сообразительнее, чем кажетесь… Итак, вы у Харона. Порадуйте меня.
— Будто сами не знаете. Квартира разгромлена, хозяина нет. Дайте наводку, где искать.
— Ну, не разочаровывайте меня! Думаю, моя помощь будет излишней. И потом — она поможет избежать препятствий, а мне интересно, как вы сможете их преодолеть.
— А что происходит здесь, в Нижнем городе? Я ничего не могу понять.
— Мир сошел с ума, и это коснулось абсолютно всех. Вы же видели побоище на набережной, войну без цели и конкретного врага. Нечто подобное случилось и в Нижнем городе, только с обратной полярностью. Но еще неизвестно, что страшнее. Люди празднуют обретение независимости, неподдельно радуются. Присоединитесь к ним — и, возможно, вашим поискам будет сопутствовать удача.
— А вы?
— А я над схваткой, над радостью, над горем — над всем.
— Вы бог?
— Я Человек Равновесия.
Это была его последняя фраза. Раздался щелчок, и в трубке зазвучал длинный гудок.
Я вышел на улицу, совершенно не представляя, что делать дальше, где искать Харона. Старушки у подъезда снова мгновенно прервали общение и посмотрели на меня.
— Граждане несознательные пенсионерки! — воззвал я. — В то время как весь народ, в едином порыве… Короче, чего людям голову дурите? — Я медленно передвинул автомат вперед и положил палец на спусковой крючок. Старушенции напряглись и даже привстали. Это я знал, что в обойме «узи» — ни единого патрона; им-то, надеюсь, это неизвестно (вряд ли они приходятся родней вездесущему Человеку Равновесия, любителю звонить по неработающим телефонам). — А ну, старые чекистки, марш по матрешкам… по этим… по халупам! Затычки в уши — и дрыхнуть до утра! Приду проверю!
Старухи взвизгнули и, как престарелые голубицы, упорхнули в подъезд.
Так… Прогнал бабушек, одержал маленькую, совершенно ненужную победу… Что дальше-то делать будешь?
— Дальше? — сказал я вслух. — А не посетить ли нам одно заведение, а именно «Страус Эму», на предмет ознакомления с новейшим стрип-шоу? Час-полтора ничего не решит. Если Харон мертв, то я все равно опоздал… С другой стороны, если бы он был мертв, Человек Равновесия обязательно бы намекнул, не упустил случая поиздеваться… А если жив — немного продержится. Будем считать — помощь идет. Кажется мне, где-то здесь он, в Нижнем городе. Найдем. Нужно только перекусить и выпить кружечку пиваса…
Рассудив так, я двинулся по улице и был перехвачен кроликом-переростком.
— Добрый вечер!
— Виделись, — сказал я. — Не закрылась пока еще ваша тщедушная забегаловка?
Он слегка опешил от подобного хамства.
— Мы работаем всю ночь, перерыв с шести утра до двух часов дня…
— Не части. Небось цены ломовые?
— Ну что вы! — Радостный кролик вновь обрел голос. — Сегодня скидки на все! Такого еще не было!
— А на пиво и пожрать?
— На это — особенно!
— Обманешь, — сказал я, — отстрелю на жаркое. Очень уважаю жаркое из крольчатины…
И, хлопнув его плечу, я вошел внутрь.
Небольшая лестница вела в круглый уютный зал со столиками и круглой же сценой посреди, на которой имелось четыре внушительных блестящих шеста. Сам зальчик был освещен довольно скудно, зато сцена — великолепно. На ней вокруг шестов под музыку группы BWO (которую мой сын упорно называл БМВ) извивались три великолепные девицы — блондинка, брюнетка и рыжая. Из одежды на них не было ничего; вся их амуниция была сложена в аккуратный бугорок у края сцены.
Я стоял столбом и пялился на танцовщиц — такое зрелище было для меня сильно внове. В животе урчало — все-таки последний раз я ел довольно давно, у мамы — но я почти не обращал на это внимания. Они так гипнотизировали своими движениями, что хотелось кинуться на сцену, на ходу срывая с себя одежду…
Подошла миловидная официантка в переднике, надетом на голое тело, и закрыла собой весь обзор. Пришлось отвлечься на нее.
— Доброй ночи, добро пожаловать. Желаете чего-нибудь?.. — Она сделала выразительную паузу.
Я люблю свою жену и вообще примерный семьянин, чуть не брякнул я.
— Поужинать и пива, — сказал я, чувствуя себя Семен Семенычем Горбунковым в отеле «Атлантик» в гостях у Анны Сергеевны. — Есть у вас окорочка-гриль?
Она профессионально улыбнулась:
— Конечно. Прошу за столик.
Она проводила меня к столу. Отсюда было великолепно видно сцену.
— Вы можете сдать ваше оружие в гардероб, если делаете…
Это что еще за бред?!
— Нет, — сказал я и вцепился в автомат. — Не желаю.
— А верхнюю одежду?
— Я вообще-то ненадолго… Куртку положу рядом. Не подсаживайте ко мне никого, пожалуйста.
— Хорошо. Что-нибудь еще? Меню посмотрите?
Я вспомнил старый анекдот и засмеялся:
— Спасибо, тебю я посмотрю как-нибудь в другой раз.
Она даже бровью не повела.
— Ваш заказ будет готов через десять минут.
И ушла, поигрывая аппетитными ягодичками.
Автомат я положил на стул рядом, прикрыл его курткой. Кобура с «Макаровым» была надета поверх свитера, но с ней я расстаться не решился.
Я сидел и осматривался. На стенах зала, полу сцены, столах — везде были изображения страусов: жующих, бегущих, дерущихся, спрятавших голову… Таким образом здесь оправдывалось название клуба. Посетители были большей частью трезвые, никто не клевал носом, все очень живо реагировали на происходящее на сцене.
Пластика у танцующих девиц, надо признать, была отменная. Одна музыкальная композиция сменилась другой, более энергичной, и девушки сразу поменяли ритм — он стал немного рваный, но восхитительно завораживающий…
Музыка стихла. В зале раздались аплодисменты. Высокая, бритая наголо красотка в купальнике, едва заметном на смуглом теле, вынырнула откуда-то из-за сцены с хрустальным подносом в руках и, не снимая улыбки с лица, пошла по залу. Деньги на поднос бросали щедро. На меня бритая взглянула мельком и подходить не стала.
Трио девиц, изящно подхватив одежду, смылось в неприметную дверку следом за бритой, уносящей полный поднос — в основном рубли, как я успел заметить, но были и долларовые купюры. Что происходит? Откуда у местных работяг, пусть и объявивших себя независимыми, столько щедрых чаевых стриптизершам? У них что, от внезапно произошедшей независимости сильно прибавилось денег? Или они наведались через реку и поучаствовали в разграблении банка?..
Официант, на этот раз парень, но одетый абсолютно так же, как его коллега-девица (тьфу, извращенцы!), принес и расставил на столе великолепный ужин: запотевшую кружку пива с белоснежной шапкой пены, вазочку с салатом, хлеб в плетеной корзиночке, тарелку с двумя ароматными, с поджаристой корочкой, окорочками гриль, любовно обложенными зеленью и половинками долек лимона, соусницу. Мое чувство голода мгновенно усилилось.
Официант разложил приборы и чуть наклонился ко мне:
— Что-нибудь еще?
— Спасибо, — сказал я, махом отъедая от потрясающе приготовленного окорочка, — вы сделали все, что могли.
Официант пошел по залу, а я отвернулся, чтобы не видеть его… спину.
Глава пятая
Освещение сцены, да и подсветка всего зала внезапно изменились, приобрели багровый оттенок. Зазвучало что-то похожее на «Раммштайн», но без вокала — тяжелое, угрожающее. Разговоры и смех в зале смолкли, все взгляды устремились на сцену.
Из неприметной дверки, куда не так давно упорхнули танцовщицы, вышел невысокий, полноватый, седеющий мужичок, показавшийся мне знакомым. Он был одет во все красное и держал в руке микрофон.
Я перестал есть и, как остальные присутствующие, смотрел на него. Неизвестно откуда возникло и стало расти тревожное чувство.
Мужичок поднялся на сцену; музыка зазвучала тише.
— Дамы и господа! — сказал он. Голос у него был низкий, густой и мощный. — Сейчас вы увидите то, чего не видели никогда в жизни и ради чего, собственно говоря, пришли сегодня к нам! Смертельный номер! Для кого-то из вас он может стать смертельным в прямом смысле. Рекомендую слабонервным и сердечникам покинуть зал до начала представления! По крайней мере приготовьте успокоительные капли и таблетки, — после этой фразы я медленно сунул руку в кобуру и снял пистолет с предохранителя. О ком (или о чем) бы он сейчас ни говорил — двоих положу обязательно. — Все страшное, что скрывает ночь, самый жуткий кошмар, который только можно себе представить, щедро приправленный эротикой и сексом, будет явлен вашим глазам. Вы запомните это зрелище на всю жизнь, оно станет снова и снова возвращаться в ваших снах… Подумайте, стоит ли остаться и смотреть, либо все же поберечь себя и уйти!..