— Да на что угодно. Например, на БТР.
— Ну ты нашёл на что надеяться, — горько усмехнулся «штатский». — У Саши-ниндзи больше шансов вырезать всех гадов в отделе, чем у Свиридова — починить наш убитый БТР. Так что ты лучше другую надежду назначь, эта не катит. Никак.
— Саш, у тебя с собой дым-шашек нет? — без особой надежды уточнил угрюмый боец.
— Нету, но насчёт дыма можно подумать, — оживился я. — Тут вокруг полно всякой горючей дряни. Есть какой-то план?
— Да, нам бы сейчас дымы здорово помогли. Ты площадь видел?
— Ну да, я там гулял… Гхм… Когда ещё мирно было…
— Ну вот смотри…
План заключался в постановке дымовой завесы. Если правильно поставить «дымы», чтобы получился коридор в полста метров от ДК до мэрии, можно уйти всем и унести раненых. Главное, преодолеть эти гибельные полста метров по площади и добраться до ближайшего двора. Без завесы, под прицелом снайперов, это совершенно нереально.
— Вот один дым здесь поставить, второй и третий тут, — угрюмый боец рисовал план угольком на стене. — Ветер хорошо посчитать, правильно бросить — не проблема. Проблема в другом…
План был простой, вполне осуществимый и реально спасительный… Но только при наличии штатных «дымов», которые можно отстреливать из штатного же карабина, предназначенного для подобных целей, на худой конец, метать одной рукой из-за укрытия.
«Дымов» ни у кого не было. Свежие предложения насчёт проводки и поролоновых прокладок кресел из зрительного зала с ходу были отвергнуты. Мне показали хлопья копоти на полу: уже пытались, собрали всё что дымит, получается из рук вон, чуть сами все не потравились тут, в вестибюле. Хорошо, витрин нет, быстро всё вынесло на улицу.
— В принципе, если развести два хороших костра в паре десятков метров от крылечка, завеса получится неслабая. Но кто же даст их пройти, эти два десятка метров…
Увы, гениальных идей у меня не было. На конструктивное «жечь здесь и бросать туда» майор сурово нахмурился и кивнул в сторону зрительного зала: один из участников аналогичного эксперимента с час назад умер от ран. Проверено на практике, повторяться не стоит.
Люди вроде бы слегка воспряли, когда мы говорили про дымы, какая-то заинтересованность появилась во взглядах…
Однако тема быстро себя исчерпала и все варианты были рассмотрены и отброшены как нереальные.
Не давая затухнуть животворящему пламени оптимизма, я быстро и напористо проинспектировал все возможные варианты спасения:
Подвал, коммуникации. Надо проверить «кабельники» и канализацию, может быть, получится уйти отсюда под землей…
Оказывается, всё давно проверили, трубы там есть, но малого диаметра, человеку не протиснуться. Ближайший «проходной» колодец на площади, и до него надо добираться поверху.
Хорошо, ладно. Если не получается через переулок с коленом, что там насчёт проезда, в котором сейчас догорает «Урал»?
Нет, тут вообще никак: проезд выходит на площадь как раз на пятидесятиметровом участке между ДК и мэрией — и так же, как и проспект, насквозь простреливается от здания ОВД.
С юго-западной стороны «нитку» бросить на соседнее здание не получится: крыша простреливается, окон на ту сторону нет, стена толстая, взорвать нечем. Ломом с пожарного щита замучаешься долбить, даже если постоянно меняться и ни секунды не простаивать, уйдёт прорва времени, которым мы не располагаем, — а ничего более удобного нет.
Ух ты… Насчёт «нитки» я даже и не подумал, это они сами.
— Вы только зря сотрясаете воздух, — желчно заметил штатский в противоположном углу буфета. — Это капкан. Очень скоро мы все сдохнем…
— Да не каркай ты… — проворчал майор. — И без тебя тошно.
— А что там с БТР? — настырно уточнил я наперекор штатскому.
С БТР, как выяснилось, всё закономерно плохо: это пожилая «восьмидесятка» под руководством безрукого водилы, который по совместительству ещё и механик БМП. По команде «сбор» БТР в составе колонны убыл из автопарка, что в десяти минутах езды от центра, и благополучно сдох, не доехав примерно с километр до отдела.
— А у вас ещё и БМП есть?
— Есть, на стрельбище, — ответил угрюмый. — Имитирует огневую точку.
— ???
— Да от неё только корпус остался, просто числится…
Примечательно, что прочие машины, прибывшие по «сбору» вовремя, приказали долго жить: «66» КШМ[6] и «таблетка» РХБЗ расстреляны возле отдела, а «Урал» МТО догорает в проезде у ДК.
Так что как ни крути, но получается, что поломка в пути спасла БТР от уничтожения и дала загнанным в капкан людям микроскопический повод для надежды.
— Хватит уже душу травить, — с тоскливой злобой бросил штатский. — Всё, отбегался БТР. Больше вы его никогда не услышите…
И тут, словно бы опровергая его слова, где-то невдалеке послышался рокот мотора.
Все замерли, прислушиваясь, а угрюмый от усердия вытянул шею и даже открыл рот.
Звук работающего двигателя сам по себе был новостью — за последние сутки я уже успел отвыкнуть от этого проявления цивилизации.
А для людей, засевших в разгромленном фойе ДК, этот звук был не просто новостью, а чем-то несоизмеримо большим: я видел в их глазах надежду… и страх, что эта надежда не сбудется.
Некоторые слушали звук приближающегося двигателя и пристально смотрели на меня. Наверное, потому, что несколько минут назад я также принёс им надежду, а в итоге вышло, что эта надежда оказалась обманом.
О, господи… Как бы ещё и здесь не оказаться виноватым…
— БТР? — хриплым шёпотом спросил майор.
— Похоже, — ещё тише ответил угрюмый, как будто боялся, что их кто-то подслушает. — Очень похоже…
Звук работающего двигателя приближался, это явно был не легкомысленный шепоток какой-то несерьёзной малолитражки, а нечто основательное и солидное. В какой-то момент стало понятно, что движение прекратилось: двигатель густо зарычал на холостом ходу и сбросил обороты.
В этот момент мне даже показалось, что запахло мощным солярным выхлопом… Но это, конечно же, была иллюзия, просто сразу вспомнились наши полковые «восьмидесятки».
— БТР! — истошно крикнул штатский и, сверкнув безумным взором, бросился прямиком к выходу.
— Держи! — коротко скомандовал майор.
Штатского повалили на пол, похлопали по щекам и немного подержали, давая ему прийти в себя.
— Да всё, всё… я понял, понял! — бормотал он, вырываясь из цепких рук товарищей. — Пустите, я по стеночке… я тихонечко…
— Давай, — кивнул майор. — Смотри, осторожнее. И так «двухсотых» хватает, каждый ствол на счету…
Штатский шустро добрался до гардероба, присел у фронтальной стены, рядом с выбитой витриной, и спустя несколько мгновений озвучил радостную новость:
— Это он! Это Свиридов!! Это БТР!!!
— Тьфу-тьфу-тьфу… — Угрюмый неожиданно, по старушечьи, начал креститься и сплёвывать через левое плечо.
Штатский меж тем, не сдержав чувств, вскочил и принялся размахивать руками, в полный голос транслируя всё, что попадало в поле его зрения:
— Стоит, болван, не видит… За углом, сволочь… Свирид, болван, сюда смотри! А-а-а! Всё, увидел, увидел!!! Машет, машет мне!
Публика в буфете радостно загалдела, люди вскочили, задвигались, засуетились…
— Тихо, тихо! — Майор, по щеке которого катилась непрошеная слеза радости, пытался урезонить штатского. — Спрячься, не стой! Видит — хорошо, не высовывайся! И не ори, тебя слышно.
Майор подался назад и, понизив, голос, сообщил:
— Спрашивает, что делать. В смысле, показывает жестами… Ага, хочет к крыльцу подъехать. Что передать, пусть едет?
— Ну, в общем… — замялся было майор.
— Ага, обязательно, — пробурчал угрюмый. — И пусть стоит под огнём, пока будем грузить раненых?
— Ни в коем случае! — определился майор. — Покажи ему, чтобы в проезд сворачивал.
— И не прямо сейчас, а когда подготовимся, — подсказал угрюмый. — Когда будем готовы, подадим сигнал: пусть как следует разгонится и летит в проезд. Сможешь жестами?
— Попробую!
Штатский принялся живо и размашисто жестикулировать: бил себя в грудь наподобие отстаивающего родовой участок бабуина, подпрыгивал, показывал, что тащит кого-то, потом изобразил движение БТР — отъезд назад, разгон, стремительный спурт — и даже погудел при этом (движение получилось плавающим, как будто речь шла не о наземном транспорте, а о какой-то фантастически быстрой рыбе).
— А традиционной связи с БТР нет? — задал я глупый вопрос.
— Не работает. — Угрюмый постучал по манипулятору допотопной радиостанции, висевшей у него на поясе. — Глушат, наверно…
В штатском умер отменный мим. Ему не в Службу надо было идти, а в какой-нибудь цирк или театр эстрады: глядишь, и всё бы по-другому сложилось, не сидел бы сейчас в этом разбомбленном фойе.
В общем, сеанс пантомимы прошел с феерическим успехом, и через минуту штатский доложил:
— Он всё понял!
— Точно всё?
— Ну, по крайней мере, повторил: разгоняется, мчится в проезд… Показал, что будет сворачивать. Сейчас стоит, ждёт команды.
— Ну всё, ребята, собрались, — сказал майор. — Надо всё сделать быстро и грамотно. Второго шанса не будет…
«Быстро и грамотно» применительно к нашему случаю выглядело так: взяли раненых из зала и вдоль стеночки, на карачках, двинулись к пожарному выходу.
Насчёт грамотности ничего не скажу (я в таком мероприятии участвовал впервые, судить не могу), но получилось в самом деле довольно быстро. Через три минуты в фойе осталось только напряжённо совещавшееся начальство: раненный в обе ноги майор, угрюмый боец, одутловатый штатский — и ваш покорный слуга, на правах пришлого элемента, который можно либо использовать по своему произволу, либо просто бросить за ненадобностью, ввиду нехватки места на броне.
Последнее, впрочем, меня пока что не беспокоило — я вполуха слушал, как спорит начальство, и напряжённо всматривался в чуть подсвеченную догорающим костром темноту зрительного зала.