Родовые проклятия, коллективную ответственность можно встретить не только в мифах, но и в реальной жизни некоторых эллинских семей. Об этом мы еще будем говорить ниже, когда речь зайдет о праве и морали в античной Греции.
Не всем нравилось это правило, согласно которому «сын за отца отвечает». Вот, например, строки из Феогнида, в которых поэт открыто протестует против подобного порядка, хоть он и дан богами:
Кто ужасные вещи творил, не ведая в сердце
Страха, богов позабыв, кары ничуть не страшась, —
Сам и платится пусть за свои злодеянья, и после
Пусть неразумье отца детям не будет во вред.
Дети бесчестных отцов, но честные в мыслях и в деле,
Те, что боятся всегда гнева, Кронид, твоего,
Те, что выше всего справедливость ценили сограждан,
Пусть за поступки отцов кары уже не несут.
Это да будет угодно блаженным богам. А покамест —
Грешник всегда невредим, зло постигает других[147].
Это критика – и даже критика богов. Но в том, что принцип коллективной ответственности на самом деле существует и постоянно действует, Феогнид не сомневается. Выше нам доводилось цитировать отрывок из Гесиода, гласивший, что даже целый полис может пострадать от богов в наказание за злодеяния, совершенные одним человеком.
Подчеркнем еще раз: строго говоря, в массах народа так же продолжали считать и позже, чуть ли не до конца Античности. Орфические «богословские тонкости» не стали элементом общепринятых воззрений.
В то же самое время весьма оригинальные мысли мистического характера высказывал на западе греческого мира, в колониях Южной Италии, знаменитый мудрец Пифагор.
Имя Пифагора слышал, наверное, каждый. Нам он известен прежде всего как один из крупнейших ученых Древнего мира, математик и астроном. Он первым выдвинул идею шарообразности Земли; его имя носит известная геометрическая теорема (кстати, далеко не факт, что именно Пифагор впервые ее доказал; скорее всего, это было сделано еще на Древнем Востоке). Многие знают также, что он был видным философом-идеалистом, считавшим, что в основе всего миропорядка лежат числа и их соотношения. Именно им было введено в употребление само слово «философия» («любовь к мудрости»).
Но вот современники Пифагора почитали его в первую очередь как религиозного деятеля, реформатора традиционных верований, по сути дела, как пророка, принесшего новое «божественное откровение». Пифагор, уроженец острова Самос в Эгейском море, около 540 г. до н. э. прибыл в Южную Италию, населенную греками, и поселился в городе Кротон. Там он создал религиозно-политический союз, который вскоре необычайно разросся, обзавелся «филиалами» в других городах региона. В некоторых южноиталийских полисах пифагорейцы даже пришли к власти.
Ученики и последователи Пифагора считали его существом высшего порядка, едва ли не полубогом. Про него рассказывали сверхъестественные вещи: о том, что однажды его одновременно видели в двух разных и далеких друг от друга местах, о том, что одно его бедро было золотым, и т. п. Пифагор учил о переселении человеческой души из тела в тело, о ее постоянном, из поколения в поколение, «круговороте». При этом каждое новое перемещение души опять же обусловлено тем, как вел себя ее обладатель при жизни. Можно попасть даже в тело животного (именно поэтому Пифагор и пифагорейцы предписывали воздерживаться от мясной пищи). Вот эпизод из жизни Пифагора, несколько иронически описанный его современником, поэтом-философом Ксенофаном:
Как-то в пути увидав, что кто-то щенка обижает,
Он, пожалевши щенка, молвил такие слова:
«Полно бить, перестань! Живет в нем душа дорогого
Друга: по вою щенка я ее разом признал»[148].
Как известно, идея о переселении душ была уже с глубокой древности весьма распространена в Индии. Позаимствовал ли Пифагор свои взгляды именно оттуда, или пришел к ним самостоятельно? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Но более вероятно независимое развитие в греческой идейной сфере: о далекой Индии эллины архаической эпохи не имели еще почти никаких сведений.
Для обретения лучшей посмертной судьбы орфики и пифагорейцы предписывали вести нравственно чистую жизнь, не употреблять некоторые виды пищи, почитать богов с помощью особых обрядов и молитв. Таким образом, несомненно новшество – возрастание интереса к вопросам загробного существования. Как мы видели, еще во времена Гомера этот интерес грекам был совершенно чужд.
«Тело – темница души», – утверждали орфики. Иными словами, перед нами ярко выраженный мистицизм, спиритуализм. И даже не очень обычно встретить его в Древней Греции – в свете того, что было сказано о «телесности» античного мироощущения.
Еще один интересный нюанс. Настроения мистицизма нарастали в ту самую эпоху, когда имели место и духовные явления совершенно иного толка: насаждение дельфийским жречеством этических идей умеренности, введение письменных законов во многих полисах. Если эта последняя тенденция воплощала коллективистские начала, то мистические течения, напротив, характерны для возрастания индивидуализма. Опять перед нами та же извечная борьба двух принципов в античной культуре: «принципа Аполлона» и «принципа Диониса». Характерно, что если законодатели, как правило, обращались за божественной санкцией к Аполлону, то греческие мистики особое почитание оказывали Дионису.
Неортодоксальные мистические учения, хотя они явно противоречили традиционным верованиям, отнюдь не воспринимались греками как «ересь», подлежащая гонению. Преследование за идеи и в целом эллинскому мировоззрению не свойственно, история Древней Греции почти не знает подобного рода фактов, хотя единичные случаи все-таки известны.
И самый известный, как ни парадоксально, имел место в демократических Афинах последней трети V в. до н. э. Это было время Пелопоннесской войны, и из-за неудач на полях сражений демагогами была раздута настоящая «религиозная истерия» вкупе с поисками «внутренних врагов». Жертвами судебных процессов по обвинению в «нечестии» стали тогда несколько философов, высказывавших неординарные религиозные идеи, и в том числе великий Сократ. Сократа ведь осудили на смерть именно за инакомыслие в сфере религии. Выше мы уже частично цитировали предъявленное ему обвинение, как оно значится в труде Диогена Лаэртского, а теперь приведем его полностью. Обвинительный акт формулировался так: «Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество»[149]. Имеется в виду духовное «развращение», то есть проповедь тех же «вредных» идей.
Но это, повторим, досадные исключения. А в целом для греческого менталитета была характерна большая веротерпимость. Причиной тому – еще одна важная особенность античной религии: она не была догматичной. У греков не существовало «Священного Писания» (такого, как Библия у христиан или Коран у мусульман), то есть некоего абсолютно авторитетного текста, в котором каждое слово признается высшей, неоспоримой истиной и принимается безоговорочно. Эллинские мифы таким «Священным Писанием» не были и в принципе не могли быть. Помимо прочего, еще и потому, что из-за полисной раздробленности они сильно варьировались от города к городу и в разных местах даже об одном и том же боге или герое могли рассказывать сильно различающиеся предания.
В древнегреческой религии преобладал не текст, а ритуал. Совершай положенные обряды по отношению к богам, а что ты о них думаешь, неважно: такова была преобладающая установка. Подобная свобода верований, отсутствие догмы приучали ум эллинов к пытливому поиску собственных ответов на главные вопросы бытия, ведь эти ответы не были им даны заранее. Только в условиях такого свободомыслия могли возникнуть и получить значительное развитие такие формы познания и освоения мира, как философия и теоретическая наука.
Бесспорно, некоторые тексты признавались очень авторитетными в религиозном отношении, прежде всего поэмы Гомера и Гесиода и те сведения о богах, которые в них содержатся. Но абсолютной истиной мнения даже этих авторов никогда не считались: с ними можно было вступать в полемику и даже очень жестко их критиковать. Вот, например, отзыв уже знакомого нам Ксенофана:
Все на богов возвели Гомер с Гесиодом, что только
У людей позором считается или пороком:
Красть, прелюбы творить и друг друга обманывать тайно[150].
Ксенофан – поэт и философ, живший во второй половине VI в. до н. э., – очень крупная фигура в истории античной религиозной мысли. Он, несомненно, намного опередил свое время. Ксенофан выступает даже против такой основополагающей черты традиционных верований, как антропоморфизм. При этом он приводит интересные аргументы:
Если бы руки имели быки и львы или кони,
Чтоб рисовать руками, творить изваянья, как люди,
Кони б тогда на коней, а быки на быков бы похожих
Образы рисовали богов и тела их ваяли,
Точно такими, каков у каждого собственный облик…
Черными пишут богов и курносыми все эфиопы,
Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы[151].
А вот каково мнение самого Ксенофана по этим вопросам:
Есть один только бог, меж богов и людей величайший,
Не похожий на смертных ни обликом, ни сознаньем…
Весь целиком он видит, весь сознает и весь слышит.
…Без труда, помышленьем ума он все потрясает…
Вечно на месте одном пребывает, не двигаясь вовсе,
Переходить то туда, то сюда ему не пристало