Когда пришел Рапава, избиение подследственного продолжалось, причем Рапава в это время ругал арестованного и кричал мне и Шавгулидзе: «Дайте ему покрепче!»
После допроса этот арестованный в тюрьме скончался».
Факт смерти этого подследственного подтвердили и допрошенные в качестве свидетелей Шавгулидзе М. И. и Тавдишвили М. К.
Свидетель Тертерашвили Г. Б., говоря о произволе, насаждавшемся Рапава и Рухадзе в следственной работе, показал о факте, когда один из арестованных, не выдержав пыток в виде продолжительных «стоек», сошел с ума.
Допрошенные в качестве свидетелей бывшие сотрудники следчасти НКВД Грузии Лобжанидзе М. А., Бачилова И. М., Куциава П. В., Рогова В. А., Окуджава А. В. и другие показали, что Рухадзе в 1939–1941 гг. грубо попирал советские законы, пытал подследственных и практиковал систему т[ак] называемых] «стоек».
II
В 1948 году, будучи назначен министром госбезопасности Грузинской ССР, Рухадзе начал свою деятельность с уничтожения материалов, компрометирующих его родственников, а также архивно-следственных дел, в которых имелись показания на самого Рухадзе. Показаниями свидетелей Маркарова, Джорбенадзе, Соколова и других, а также документальными данными доказано, что Рухадзе в начале 1948 года дал преступное распоряжение об уничтожении 36 архивно-следственных дел и ряда архивных агентурных разработок, в том числе на своего брата И. М. Рухадзе.
В это же время Рухадзе, продолжая свою вредительскую деятельность, создал провокационное дело на члена КПСС, бывшего заместителя председателя Верховного суда Грузии Мамаладзе и его знакомых Кереселидзе и Мирианашвили, которые по заведомо клеветническим материалам были обвинены в попытке создать контрреволюционную террористическую диверсионную шпионскую организацию. Рухадзе направил на разработку Мамаладзе провокатора и взяточника Хухунашвили.
С ведома Рухадзе Хухунашвили подбивал Мамаладзе к активным вражеским действиям, сам сочинил «программу» контрреволюционной организации, которую отпечатал на пишущей машинке на квартире у Рухадзе.
Проводившиеся в ходе разработки мероприятия по подслушиванию разговоров Хухунашвили с Мамаладзе показали, что сообщения Хухунашвили о намерении Мамаладзе создать вражескую организацию являлись ложными. Несмотря на это, разработка Мамаладзе продолжалась.
Весной 1948 года Мамаладзе написал от имени известного старого большевика Стуруа письмо в адрес И. В. Сталина, в котором указал на антипартийные действия некоторых руководящих работников Грузии и заявлял, что они безнаказанно совершают их только благодаря поддержке Берия, личность которого обожествляют. Действуя как сообщник Берия, Рухадзе изъял это письмо из почтового вагона и приобщил к следственному делу на Мамаладзе в качестве «вещественного доказательства», якобы подтверждающего его «преступную» деятельность.
По сфабрикованным материалам Рухадзе в середине 1948 года арестовал Мамаладзе, Кереселидзе и Мирианашвили.
На следствии с первых же дней к Мамаладзе были применены истязания с целью принуждения его к даче вымышленных показаний.
Арестованный Тавдишвили М. К., допрашивавший Мамаладзе, показал, что он по указанию Рухадзе применял к Мамаладзе меры воздействия в виде длительных «стоек». Обвиняемый Рухадзе эти показания Тавдишвили подтвердил.
С помощью извращенных методов и фальсификации Рухадзе сфабриковал дало на Мамаладзе и необоснованно арестованных вместе с ним Кереселидзе и Мирианашвили, которые по провокационным материалам были осуждены особым совещанием к разным срокам лишения свободы.
Военная коллегия Верховного суда СССР 16 декабря 1953 г. обвиняемых Мамаладзе, Кереселидзе и Мирианашвили полностью реабилитировала.
В 1949–1950 годах по вине Рухадзе в течение девяти месяцев на территории Грузинской ССР безнаказанно проводил враждебную деятельность эмиссар загранбюро меньшевиков и агент американской и турецкой разведок Габинашвили Г. Г. После выполнения задания загранбюро меньшевиков, американской и турецкой разведок Габинашвили беспрепятственно ушел в Турцию.
Вместо своевременного проведения необходимых оперативных мероприятий по пресечению враждебной деятельности Габинашвили Рухадзе в декабре 1950 года, уже после ухода Габинашвили в Турцию, начал массовые аресты лиц, соприкасавшихся с Габинашвили во время его пребывания в Грузии. Всего по делу было арестовано свыше 70 человек, причем многие из них необоснованно, в связи с чем впоследствии 17 человек из-под стражи было освобождено.
Показаниями свидетелей Куциава, Тавдишвили и других установлено, что ответственность за эти необоснованные аресты падает исключительно на Рухадзе, который вопреки справедливым возражениям следственных работников давал категорические указания о производстве арестов. Это доказывает также приобщенными к делу документами с собственноручными резолюциями Рухадзе.
К арестованным по делу Габинашвили по распоряжению Рухадзе в массовом порядке применялись меры физического воздействия. К следственному делу на Рухадзе приобщены документы с его резолюциями:
«Тт. Нибладзе, Куциава, Гучмазашвили. Перейдите на активный допрос. Больше тянуть мы не можем… Т. Гучмазашвили проявляет непонятную медлительность».
«Тт. Нибладзе, Куциава, Гургенидзе. Активно допросите Гогичашвили Ивана, он это заслуживает».
«Тт. Нибладзе, Куциава, Гучмазашвили. Он все так будет врать, надо приступить к активным допросам…»
«Тт. Нибладзе, Куциава, Гамбаров… У т. Коринтели нет ни желания, ни цепкости. Проведите активный допрос, приведите ее к признанию».
Свидетель Куциава и обвиняемый Рухадзе показали, что указание об «активном допросе» означало, что арестованный должен быть подвергнут избиениям.
О пытках, применявшихся к арестованным по делу Габинашвили, бывший врач внутренней тюрьмы МГБ Грузинской ССР Размадзе Р. Я. на допросе от 21 мая 1953 года показал:
«…Жена Габинашвили, находившаяся под стражей… подвергалась таким побоям, что даже мне, хотя я и видал виды, становилось страшно. Габинашвили была избита до такого состояния, что вся распухла и не могла самостоятельно двигаться.
Бесчеловечным избиениям подвергались также арестованные Перадзе и его жена».
Арестованный Тавдишвили М. К., принимавший непосредственное участие в расследовании дела на Габинашвили, показал:
«…Извращенные методы в следствии насаждались Рухадзе и применялись только по его распоряжению.
Избиения арестованных, в частности, довольно широко практиковались при ведении следствия по делу… Габинашвили…»
Обвиняемый Рухадзе признал, что при расследовании дела на Габинашвили меры физического воздействия к арестованным действительно применялись.
В 1949 году Рухадзе совместно с б[ывшим] заместителем] начальника 2-го Главного управления МГБ СССР Райхманом провалил также операцию по поимке эмиссара загранбюро меньшевиков Беришвили.
Как показали свидетели Гургенидзе А. Е. и Нибладзе, Рухадзе, располагая необходимыми данными о местонахождении Беришвили в Грузии, допустил беспрепятственный уход его в Турцию.
В связи с розыском Беришвили Рухадзе была арестована его сестра Беришвили Н. Следствие по ее делу по указании Рухадзе началось с избиений. После одного из допросов, когда к Беришвили были применены пытки, она, не выдержав их, решила покончить жизнь самоубийством и повесилась в камере. О применявшихся к Беришвили избиениях показал свидетель Размадзе Р. Я. Кроме того, это доказывается актом судебно-медицинского вскрытия трупа Беришвили.
Как установлено следствием, Рухадзе применял меры физического воздействия не только к лицам, обвинявшимся в государственных преступлениях, но и к арестованным за должностные преступления. Документально доказано, что подобные методы применялись к арестованным в 1949 году за взяточничество судебно-прокурорским работникам Маргиеву, Кирилловой, Зоненашвили, Гвелисани, Алибегову, Месхи, Цахадзе, Мачавариани и Кукарадзе.
Свидетель Размадзе Р Я. заявил, что ему как врачу санчасти внутренней тюрьмы МГБ Грузинской ССР было запрещено отражать в медицинских журналах диагнозы, говорящие о фактах избиения арестованных. Он показал:
«Если просмотреть тюремные медицинские журналы за 1949–1952 годы, можно встретить ряд записей «жалоб» арестованных на фурункулы и опухоли. Под такими записями в подавляющем большинстве случаев скрывались факты избиений подследственных, когда им после побоев требовалось оказывать медицинскую помощь.
Иногда в журналах вообще не записывались диагнозы, но по фельдшерскому журналу расходования медикаментов можно легко определить, кто из арестованных в связи с побоями подвергался лечению.
В фельдшерских журналах отражено немало случаев выдачи арестованным ихтиоловой мази, ихтиоловой примочки и йодной настойки. Эти медикаменты, как правило, отпускались арестованным для лечения вследствие избиений».
О масштабах практиковавшихся по указанию Рухадзе избиений арестованных свидетельствует полученный из МВД Грузинской ССР протокол осмотра амбулаторного журнала и журнала фельдшерских назначений за время с 1 января 1950 по 7 октября 1951 года. Из протокола осмотра видно, что за этот период лечение арестованных после применения мер физического воздействия производилось более чем в трехстах пятидесяти случаях.
Доказано, что грубейшие нарушения социалистической законности в следственной работе Рухадзе практиковал и после решения ЦК ВКП(б) от 11 июля 1951 года, в котором были осуждены порочные методы следствия, насаждавшиеся Абакумовым и его сообщниками в органах МГБ.
Так, в октябре 1951 года в порядке директивы № 66/241 се по указанию Рухадзе был арестован инвалид Бахтадзе М. М., который как слепой не подлежал привлечению к ответственности по указанной директиве. Бахтадзе необоснованно содержался под стражей в течение четырех месяцев. Из тюрьмы он был освобожден лишь после того, как секретариат Особого совещания при МГБ СССР вернул дело на Бахтадзе в МГБ Грузинской ССР, отметив, что Бахтадзе арестован незаконно.