При этом Гоглидзе дополнил, что он тоже дал рекомендацию Хазану для поступления в органы МВД (т. 5, л. д. 222–223).
В 1942 году Хазан обратился к Берия с письмом и, как видно из показаний Гоглидзе, по его и Кобулова рекомендации был зачислен на руководящую работу в центральном аппарате НКВД СССР, но в 1945 году был уволен в запас, т. к. сведения о прошлых связях Хазана с троцкистами получили распространение среди сотрудников, и сообщник Берия — Меркулов счел неудобным оставлять Хазана в аппарате министерства (см. переписку в личном деле).
По рекомендации Кобулова Хазан, Савицкий и Кримян были приняты в партию, а по представлениям Кобулова, Гоглидзе и Берия они были в 1937 году награждены орденами.
Обвиняемый Хазан, признав, что в 1937 году получил правительственную награду по представлению Берия, Гоглидзе и Кобулова, показал, что после этого он, так же как Кримян, Савицкий и Парамонов, стал проявлять еще большее усердие в выполнении заданий Берия, рассчитывая получить более высокие правительственные награды (т. л. д.).
Парамонов Георгий Иович с 1930 года работал в должностях: помощника] уполномоченного, уполномоченного и начальника 8-го (учетного) отделения в НКВД Грузии; в период массовых арестов в 1937 году он, преследуя карьеристические цели, при содействии Савицкого добился от Кобулова перевода на следственную работу в СПО. Не обладая ни теоретической подготовкой, необходимой для работы следователя, ни следственным опытом, Парамонов, однако, стал пользоваться особой поддержкой со стороны врага народа Гоглидзе и был последним приближен к себе. Причиной этому послужило то, что, применяя избиения и пытки к арестованным, Парамонов вместе с Савицким фальсифицировал следственные дела, добиваясь ложных показаний от арестованных.
В ноябре 1938 года после перевода Гоглидзе в Ленинград в качестве начальника Управления НКВД, он тотчас же забрал с собой Парамонова и назначил его начальником секретариата. В 1941 году, будучи назначен уполномоченным ЦК ВКП(б) и СНК СССР по Молдавской ССР, Гоглидзе добился утверждения Парамонова своим помощником. Впоследствии, после назначения Гоглидзе начальником Управления НКВД по Хабаровскому краю, он вновь перетащил Парамонова с собой в качестве своего заместителя, и только в сентябре 1949 года, когда такая их близость обратила на себя внимание партийных работников, Парамонов был отозван в Москву, а затем назначен заместителем начальника управления НКВД по Горьковской области.
15 марта 1953 года, в период особой активизации группы заговорщиков, Парамонов был вызван Савицким в МВД СССР, где после переговоров с врагами народа Мешиком, Кобуловым и Берия получил назначение на должность заместителя начальника следчасти по особо важным делам МВД СССР.
Таким образом, обвиняемые Савицкий, Кримян, Хазан и Парамонов еще с 1933–1935 годов были приближенными Кобулова, Гоглидзе и Берия и пользовались их особым покровительством.
III
Как установлено предварительным и судебным следствием по делу врага народа Берия и его ближайших сообщников, Берия на протяжении ряда лет вел злобную интриганскую борьбу против выдающегося деятеля коммунистической партии и Советского государства — Серго Орджоникидзе, видя в нем человека, питавшего политическое недоверие к Берия и являвшегося препятствием к осуществлению вражеских замыслов заговорщиков. После смерти С. Орджоникидзе для того, чтобы посмертно скомпрометировать его, заговорщики продолжали сбор фальсифицированных клеветнических материалов, а также жестоко расправлялись с членами семьи С. Орджоникидзе. Установлено, что в 1937 году Берия дал своим сообщникам задание путем избиений и пыток добиться от арестованных клеветнических показаний, компрометирующих как С. Орджоникидзе, так и его родственников.
Так, на основании показаний арестованного Мамулия был заключен под стражу б[ывший] секретарь Заккрайкома ВКП(б) Орахелашвили, от которого Кобулов и Кримян добились клеветнических показаний в отношении С. Орджоникидзе и ряда других лиц. Содержание этих фальсифицированных показаний, изложенных в протоколе, подписанном Кримяном и Кобуловым, свидетельствует об их преступной попытке доказать, что Орджоникидзе боролся с Берия, преследуя этим якобы контрреволюционные цели.
Выписка из показаний Орахелашвили от 7.IX. 1937 года приобщена к делу. (т. л. д.).
После получения от Орахелашвили клеветнических показаний он был расстрелян.
Клеветнические, фальсифицированные показания арестованных для расправы с членами семьи С. Орджоникидзе Берия получал с помощью своих сообщников Кобулова, Савицкого, Кримяна, Хазана и некоторых других работников НКВД Грузии.
В частности, для компрометации Серго Орджоникидзе и его родственников, клеветнические, фальсифицированные показания получались не только от арестованных Мамулия, Орахелашвили, но и от Буду Мдивани, Ш. Элиава, Дзидзигури, Ш. Киладзе, Э. Вашакидзе и других, подвергавшихся избиениям и другим незаконным мерам воздействия.
Жертвами мести Берия пали брат Серго Орджоникидзе — Папулия Орджоникидзе и его жена Нина Орджоникидзе, которые по сфальсифицированным уголовным делам были расстреляны.
Жертвами расправы Берия оказались родственники Серго Орджоникидзе — заместитель] председателя ЦИК Юго-Осетии Савва Орджоникидзе и руководящий работник хозорганов Грузии — Дмитрий Орджоникидзе, которые также были расстреляны. Дмитрий Орджоникидзе был арестован 7 августа 1937 года по постановлению, вынесенному Хазаном при отсутствии каких-либо компрометирующих материалов, затем он был допрошен Савицким и Парамоновым, после чего они 14.IX.37 г. дело передали в Дорожно-транспортный отдел НКВД Грузии, где в угоду Берия сотрудники приобщили некоторые сфальсифицированные показания.
Сообщники Берия по сфальсифицированным материалам добились заключения в лагерь на длительный срок другого брата С. Орджоникидзе — Константина Орджоникидзе.
Наконец, по преступному заданию врагов народа Берия, Гоглидзе и Кобулова их соучастники обвиняемые Савицкий и Парамонов 29 августа 1938 года необоснованно арестовали третьего брата С. Орджоникидзе — Ивана Константиновича Орджоникидзе и его жену Анну Михайловну.
29. XI.1939 г. эти лица постановлением Особого совещания при Наркомвнуделе СССР были заключены в лагерь якобы за антисоветскую агитацию.
Осмотром этого дела (окончание расследования по которому производилось в Дорожно-транспортном отделе УНКВД на Закавказской железной дороге) установлено, что в качестве доказательства виновности осужденных представлено единственное показание бывпфей] домработницы А. К. [видимо, следует читать «А. М.». — Ред.] Орджоникидзе — гр[ажданки] Ничипуренко П. М. о том, что Орджоникидзе А. М. якобы высказывала недовольство против руководителей партии и правительства за то, что не было обеспечено соответствующего врачебного ухода и надзора за больным С. Орджоникидзе, а ее муж якобы возмущался арестом своего брата Папулия Орджоникидзе.
Эти лишенные конкретности в описании времени и места событий показания не могли быть использованы в качестве доказательства виновности Орджоникидзе, т. к. даже и в этом случае, если высказывания, о которых показала Ничипуренко, и имели место, то они не говорили о чем-либо преступном. Однако и такие «показания» были получены от Ничипуренко незаконным, провокационным путем, что подтверждается следующими обстоятельствами.
При аресте супругов Орджоникидзе обыск в их квартире не производился, и там осталась их домработница — Ничипуренко П. М.
Воспользовавшись тем, что меры к сохранности имущества арестованных никем не приняты, Ничипуренко и гражданин] Беда-Бедюк А. М. обворовали квартиру Орджоникидзе, похитив там золотые часы, 5 цепочек, золотые серьги с 20 бриллиантами, 3 золотых кольца, кулон с бриллиантами и др. изделия (т. 8, л. д. 55–59).
7. Х. 1938 года Ничипуренко и ее соучастник с крадеными вещами были задержаны и доставлены к начальнику 4-го отделения ДТО лейтенанту Цагурия, который предъявил изъятые изделия А. М. Орджоникидзе и после опознания сдал их в финансовый отдел НКВД Груз[инской] ССР, составив соответствующий акт (т. 8, л. д. 56).
Вместо того чтобы привлечь Ничипуренко и гражданина] Беда-Бедюк к уголовной ответственности за кражу, Цагурия незаконно освободил их от этой ответственности и, более того, спровоцировал Ничипуренко дать клеветнические показания в отношении супругов Орджоникидзе, на основании которых они были впоследствии незаконно осуждены (т. 8, л. д. 57).
В 1953–1954 гг. определениями Военной коллегии Верховного суда СССР все решения по сфальсифицированным материалам на родственников Серго Орджоникидзе отменены и дела как сфальсифицированные прекращены (т. л. д.).
Характерно, что после окончания расследования дела по обвинению Дзидзигури, от которого вымогались клеветнические показания на С. Орджоникидзе, Гоглидзе подарил Кримяну квартиру Дзидзигури вместе с находящейся в ней обстановкой.
Обвиняемый Хазан на допросе от 25.IX.53 г. показал:
«Гоглидзе подарил Кримяну богатейшую обстановку и все вещи, находившиеся в многокомнатной квартире б[ывшего] начальника] транспортного отдела Дзидзигури. В числе этих вещей была радиола, впоследствии переданная в санаторий НКВД. Имелся там спальный гарнитур карельской березы» (т. 3, л. д. 18).
В этот же период Гоглидзе и Хазана наградил квартирой с обстановкой, изъятой у арестованных (т. 7, л. д. 386).
Обвиняемый Хазан подтвердил, что Дмитрий Орджоникидзе был арестован по его постановлению безо всяких материалов, но что лично он в этом аресте заинтересован не был, а выполнял указание руководства НКВД Грузии (т. л. д.).
Хазан не отрицал, что работникам НКВД Грузии было известно о неприязненном отношении Берия к Серго Орджоникидзе (т. л. д.).
Обвиняемые Савицкий и Кримян, участвовавшие в вымогательстве от арестованных клеветнических показаний в отношении Орджоникидзе, с целью сокрытия своих преступных действий пытались на следствии один на другого переложить ответственность за участие в расправах над членами семьи С. Орджоникидзе.