В преступных целях истребления честных, преданных делу коммунистической партии и советской власти кадров заговорщики фальсифицировали следственные дела, производя массовые аресты невиновных людей, применяя к арестованным избиения и пытки.
Добившись от арестованных с помощью этих преступных методов вынужденных ложных признаний в государственных преступлениях и клеветнических оговоров в отношении других лиц, заговорщики, используя тройку при НКВД Грузинской ССР, совершали затем террористические убийства невиновных людей под видом репрессирования их за контрреволюционную деятельность.
Заговорщики подвергали преследованиям и гонениям, вплоть до физического уничтожения, честных сотрудников НКВД, отказывавшихся участвовать в фальсификации дел.
Враг народа Берия, постоянно сохраняя за собой руководство органами НКВД Грузии, расставил на руководящие должности в этом наркомате наиболее близких и преданных ему лично людей. Кроме своих ближайших преступных сообщников врагов народа Кобулова и Гоглидзе, им были выдвинуты на наиболее важные для заговорщиков должности в НКВД ГССР обвиняемые по настоящему делу Рапава, Рухадзе, Церетели, Савицкий, Кримян, Хазан, Парамонов и Надарая.
В 1937–1938 гг. обвиняемый Рапава являлся заместителем наркома, а позднее наркомом внутренних дел Грузии и состоял председателем тройки при НКВД ГССР.
Обвиняемый Рухадзе в тот же период был начальником Г агрского отдела НКВД, а затем начальником дорожно-транспортного отдела Закавказской ж[елезной] д[ороги]. В 1939 году Берия назначил Рухадзе начальником следственной части НКВД Грузии.
Обвиняемый Церетели являлся заместителем наркома внутренних дел ГССР, начальником управления милиция и членом тройки при НКВД Грузинской ССР
Обвиняемый Хазан состоял начальником 1-го отделения СПО НКВД Грузии, а затем помощником начальника СТО, т. е. помощником ныне осужденного к расстрелу ближайшего соучастника Берия — Б. Кобулова.
Обвиняемый Савицкий был в этот период начальником отделения, а затем помощником начальника 4-го отдела НКВД Грузии.
Обвиняемый Кримян являлся помощником начальника отделения, а затем заместителем начальника Следственной части НКВД Грузинской ССР.
Обвиняемый Парамонов в 1937 году, преследуя карьеристские цели, добился через Б. Кобулова, при содействии Савицкого, перевода из учетного отделения НКВД Грузии на следственную работу. В последующем Парамонов являлся особо приближенным лицом к врагу народа Гоглидзе.
Обвиняемый Надарая являлся начальником внутренней тюрьмы НКВД ГССР, а затем заместителем начальника и начальником личной охраны Берия.
Как установлено следствием, именно обвиняемым по настоящему делу Берия поручал непосредственное исполнение наиболее важных для него преступных заданий.
Так, обвиняемые Рапава, Рухадзе, Кримян, Хазан, Савицкий и Парамонов непосредственно участвовали в интриганской борьбе Берия против выдающегося деятеля коммунистической партии и Советского государства Серго Орджоникидзе, собирая клеветнические материалы против С. Орджоникидзе, вымогая ложные показания, подвергая с этой целью арестованных пыткам, фальсифицируя уголовные дела против родственников и друзей Орджоникидзе, а затем умерщвляя этих лиц под видом репрессирования за контрреволюционную деятельность. Кроме того, обвиняемые, выполняя преступные указания Берия, Гоглидзе, Кобулова, совершили террористические расправы с рядом других невиновных в каких-либо преступлениях лиц, заведомо ложно обвиняя их в контрреволюционной деятельности.
Являясь сообщниками изменника Родины Берия, обвиняемые Рапава, Рухадзе, Церетели, Савицкий, Кримян, Хазан, Парамонов и Надарая, как установлено следствием, совершили ряд тяжких государственных преступлений.
Конкретно виновность обвиняемых установлена в следующем:
Преступные методы, применявшиеся обвиняемыми для расправ с неугодными им людьми
Предварительным и судебным следствием по делу Берия, Кобулова, Гоглидзе и других установлено, что, расправляясь с неугодными ему людьми, враг народа Берия, не располагая какими-либо данными, изобличающими этих лиц в преступлениях, лично составлял списки партийных и советских работников, подлежащих арестам. Затем эти списки передавались Гоглидзе или Б. Кобулову, которые поручали непосредственное исполнение террористических расправ обвиняемым по настоящему делу.
К материалам следствия приобщены фотокопии ряда подобных записок Берия, адресованных Гоглидзе и Б. Кобулову.
Так, в записке на имя Кобулова Б. от 17 июля 1937 года Берия предложил арестовать 14 человек. На препроводительном письме к этой записке имеется резолюция Кобулова от того же числа с поручением провести эти аресты обвиняемому Хазану (т. 46, л. д. 3 и 4).
В двух других записках также на имя Кобулова Б., датированных 25 октября 1937 года, Берия предложил арестовать «как врагов народа» еще 14 человек. В тот же день Кобулов написал резолюцию Хазану: «Всех немедленно арестовать» (т. 38, л. д. 40,41).
В записке на имя Гоглидзе от 3 ноября 1937 года Берия предложил арестовать 33 советских и партийных работника, в арестах и допросах которых участвовали обвиняемые по настоящему делу (т. л. д.).
В свою очередь, сообщники Берия после производства арестов получали от арестованных путем пыток и истязаний вымышленные показания в отношении новых лиц и представляли Берия сфальсифицированные протоколы допросов, а также списки лиц, упомянутых в показаниях. На этих документах Берия накладывал резолюции о производстве новых арестов, которые также производились обвиняемыми по настоящему делу.
К материалам следственного производства приобщено значительное число фотокопий справок и протоколов допросов арестованных, на которых против фамилий лиц, упомянутых в справках или показаниях, стоят резолюции Берия, Б. Кобулова, Гоглидзе о производстве немедленных арестов. Как правило, эти аресты производились без всякой проверки обоснованности и достоверности так называемых «изобличающих показаний» арестованных и без конкретизации этих показаний (т. 46, л. д. 1-76).
Так, например, к делу приобщена фотокопия справки, составленной обвиняемым Савицким 11 апреля 1938 года, на 5 лиц, упоминаемых в одном из показаний. Кроме сведений о том, где эти лица работают и что трое из них члены ВКП(б) и двое беспартийных, других данных на них не было. На этом документе имеется резолюция: «Арестовать. 23.IV. 1938 г. Л. Берия» и другая резолюция: «Савицкий, всех арестовать. 23.IV. 1938 г. Кобулов» (т. 46, л. д. 54).
Преступный порядок производства массовых арестов, установленный в Закавказье Берия, служил изменническим целям участников заговорщической группы, помогая им истреблять честных советских людей, так как объективная проверка вынужденных пытками показаний неизбежно показала бы их ложность и несостоятельность.
Для получения от арестованных ложных показаний и самооговоров Берия и его сообщниками применялась система избиений и пыток, используя которые, обвиняемые по настоящему делу фальсифицировали следственные дела.
По этому поводу обвиняемый Савицкий показал:
«Созданная Берия обстановка в 1937 г. позволяла ему, Гоглидзе, Кобулову арестовать любое неугодное им лицо и расправиться с ним путем получения на него нескольких показаний от других арестованных при помощи их избиения, и она в то же время обеспечивала сохранность людей, преданных Берия» (т. л. д.).
К делу приобщены фотокопии составленных участниками заговорщической группы протоколов допроса и иных документов с резолюциями Берия: «Крепко допросить», «Взять в работу и выжать все», «Надо нажать», что означало на условном языке, принятом между участниками заговорщической группы, применение избиений и пыток к арестованным. На этих же документах Гоглидзе и Кобуловым указывалось, кому из доверенных им лиц персонально поручалось выполнение этих преступных распоряжений Берия. Обычно такими исполнителями являлись обвиняемые Савицкий, Хазан, Кримян и другие (т. 46, л. д. 30, 37, 63 и др.).
Преступные методы, применявшиеся обвиняемыми во время расследования дел, характеризуются показаниями ряда свидетелей, допрошенных на предварительном следствии, и, по существу, не отрицаются самими обвиняемыми. В некоторых случаях применявшиеся к арестованным пытки были настолько тяжкими и мучительными, что люди умирали во время допросов, или умирали, находясь в особых камерах пыток (так называемые «горячие» и «холодные» камеры), или кончали жизнь самоубийством.
Ниже приводятся некоторые из показаний, характеризующих преступную обстановку, созданную в тот период обвиняемыми в НКВД Грузинской ССР.
Обвиняемый Надарая показал:
«Работая начальником внутренней тюрьмы на протяжении почти трех лет, я сам был свидетелем избиений арестованных, содержавшихся в тюрьме. Мне известно, что арестованных избивали систематически очень жестоко… В тюрьме арестованных избивали ремнями, веревками, палками. При избиениях над арестованными издевались.
Арестованных ставили на несколько суток в угол, по нескольку суток заставляли стоять с тяжелым грузом до тех пор, пока арестованный, изнемогая, не падал. Для этой цели к арестованному привязывали веревками стол, на стол укладывали различный груз и арестованный должен был все это держать на себе. В таком положении арестованный должен был стоять до полного изнеможения. Нередко арестованных избивали до того, что они потом умирали.
Организаторами всех издевательств над арестованными и жестоких избиений были: Б. Кобулов, Константин Савицкий, Никита Кримян и Хазан… В отношении Кобулова, Савицкого, Кримяна и Хазана работники НКВД не случайно говорили, что они могут расстрелять любого невиновного человека» (т. л. д.).
Аналогичные показания дал бывший надзиратель внутренней тюрьмы НКВД Грузинской ССР свидетель Сурмава Е. М., который показал, что в период своей службы там он видел:
«…Столько неописуемых безобразий, убийств арестованных, жестоких избиений их, пыток в буквальном смысле этого слова, что даже сейчас, спустя почти 16 лет, вспоминаю об этом с содроганием… Внутренняя тюрьма НКВД была до отказа забита заключенными. Достаточно сказать, что в 6-ти метровых камерах содержалось по 12–13 человек заключенных, которые не могли там не только лежать, но и сидя-то размещались с трудом. Если учесть жару, которая бывает в Тбилиси летом, то совершенно ясно, что сколько-нибудь длительное пребывание в такой камере превращалось в пытку. Однако эти мучения арестованных бывшее руководство НКВД Грузии усугубляло еще целым рядом изощренных издевательств.