Иногда при таких сценах присутствовал Кобулов Б., который наблюдал все эти дикие картины.
У меня отчетливо сохранилось в памяти, что перед расстрелом многие осужденные кричали, что они ни в чем не виноваты, проклинали Берия, Кобулова и Гоглидзе, называли их кровопийцами…
В моем присутствии осужденный быв[ший] сотрудник органов госбезопасности Чхаидзе Датико, стоя на краю могилы, говорил, что его расстреливают только потому, что он не мог в угоду Берия, Кобулову, Гоглидзе и другим посылать на расстрел ни в чем не повинных людей, что за отказ быть сообщником Берия он погибает…» (т. л. д.).
Свидетель Гомелаури М. Г., работавшая машинисткой тюрьмы № 1 г. Тбилиси, показала об обвиняемом Парамонове следующее:
«…Обычно в тюрьму приезжал Парамонов вместе с другими следователями. Все они были, как правило, пьяные и перед выводкой арестованных приступали к избиениям.
Я помню, что Парамоновым был избит бывший сотрудник Зеленцов, который в прошлом когда-то являлся начальником Парамонова. Перед вывозом Зеленцова на расстрел Парамонов вызвал его и во дворе тюрьмы (место у нас называлось хозяйственным двором) приступил к избиению Зеленцова. Я слышала удары, стоны и крики Зеленцова. Зеленцов умер во дворе тюрьмы» (т. л. д.).
Инспектор тбилисской тюрьмы свидетель Сусанов А. М., подтвердив, что Парамонов перед расстрелом забил до смерти своего бывшего начальника Зеленцова, показал и о том, что избиения арестованных производил также обвиняемый Надарая с помощью подчиненной ему особой команды.
Сусанов показал:
«…Команда эта вела себя безобразно по отношению к заключенным, приговоренным к расстрелу. Процедура приема приговоренных к расстрелу проходила в комендатуре, куда поодиночке вызывались приговоренные. За столом в комендатуре сидел Надарая и вместе с ним два его помощника. Удостоверившись путем опроса в личности приговоренного, Надарая садился на свое место, а его помощники набрасывались на заключенного и начиналось зверское избиение. Я знаю такой случай, когда приговоренного к расстрелу быв[шего] начальника У СО Зеленцова забили на смерть и в машину отнесли уже труп. В этом зверском избиении главную роль играл приехавшим из НКВД следователь Парамонов, который, видимо, и убил Зеленцова. После того, когда Зеленцов был убит, Парамонов рассказывал, что Зеленцов был его начальником и придирался к нему, как он выразился — «жизни не давал»…
Надо сказать, что Парамонов участвовал почти во всех случаях избиений арестованных, приговоренных к расстрелу. Чувствовалось, что он испытывал какое-то наслаждение, когда избивал арестованных, приговоренных к расстрелу, — он знал, что жаловаться на него не будут, и давал полную волю своим темным подлым инстинктам. Это был настоящий садист…» (т. л. д.).
Показания свидетеля Сусанова находят подтверждение в ряде других материалов дела, характеризующих обвиняемого Надарая как активного сообщника Берия в расправах с неугодными ему людьми.
Надарая специально для этой цели в 1937 году был назначен Берия начальником внутренней тюрьмы НКВД Грузинской ССР. При этом Берия особо приблизил к себе Надарая, сделав его участником своих поездок на рыбную ловлю, на загородные пикники и т. д., участие в которых принимали лишь некоторые приближенные к Берия лица.
Следствием установлено, что Надарая заведомо знал, что Берия и его соучастники производят уничтожение невиновных людей.
Из приведенных выше показаний свидетеля Курели видно, что Надарая принимал меры к сокрытию фактов избиений, пыток и истязаний арестованных, которые применялись к ним во время следствия. В частности, он категорически запрещал врачам указывать действительные причины заболевания или смерти арестованных, наступивших в результате применения к ним мер физического воздействия (т. л. д.).
Вместе с тем следствием установлено, что, являясь начальником внутренней тюрьмы НКВД Грузинской ССР, Надарая сам принимал участие в пытках и истязаниях арестованных с целью получения от них ложных самооговоров и вымышленных показаний в отношении других лиц, а также участвовал в избиениях арестованных перед расстрелом (т. 43, л. д. 339–440).
На допросе Надарая показал:
«…Среди сотрудников были разговоры, и я это сам слышал, что Берия, Кобулов, Гоглидзе, Савицкий, Хазан и Кримян много расстреляли неугодных им людей, избивая арестованных и фабрикуя дела» (т. 40, л. д. 75).
И далее он же показал:
«Во время исполнения приговоров и решений тройки осужденные мне иногда говорили перед смертью, что они расстреливаются ни за что» (т. 41, л. д. 28).
Следствием установлено, что преступные методы следствия и фальсификация следственных дел применялись обвиняемыми как в бытность Берия в Грузии, так и после того, как Берия удалось проникнуть на пост наркома внутренних дел СССР.
Переводя из Грузии в НКВД СССР своих ближайших соучастников Гоглидзе и Кобулова, Берия назначил наркомом внутренних дел Грузинской ССР своего сообщника Рапава, а начальником следственной части наркомата — другого своего соучастника, Рухадзе.
Возглавив наркомат внутренних дел ГССР, Рапава и Рухадзе продолжали применять истязания и пытки арестованных для вымогательства у них вымышленных показаний и фальсификации следственных дел.
Так, заподозрив бывшего секретаря парткома НКВД Грузии Керкадзе М. И. в том, что он на съезде КП Грузии голосовал против Берия, Рапава и Рухадзе арестовали Керкадзе и его жену и подвергли их жестоким пыткам.
Добившись таким путем «признаний» от Керкадзе, что он на съезде КП(б) Грузии голосовал против Берия, обвиняемый Рухадзе доставил арестованных Керкадзе в Москву к Берия, где их допрашивали Берия, Меркулов, Кобулов и Рухадзе, а затем оба арестованных были осуждены особым совещанием при НКВД СССР якобы за антисоветскую агитацию.
Тогда же, в 1939 г., Рапава и Рухадзе без всяких оснований арестовали быв[шего] заведующего отделом руководящих и партийных органов Абхазского обкома КП(б) Грузии Чака-Берия В. С., сфальсифицировали на него дело, и несмотря на неоднократные указания прокурора об освобождении Чака-Берия как незаконно арестованного, преступники продолжали содержать Чака-Берия под стражей. Чака-Берия умер в тюрьме (т. 45, л. д.).
Подробно обстоятельства фальсификации обвиняемыми Рапава и Рухадзе этих дел изложены во втором разделе обвинительного заключения.
Об этом периоде преступной деятельности Рапава и Рухадзе свидетель Куциава П. В. на допросе показал:
«Тогда, как и в последующие годы, арестованные на допросах подвергались избиениям и допрашивались беспрерывно от одного [дня] до пяти и более суток. Указания о применении репрессивных мер при допросах арестованных, как мне помнится, давали Рухадзе и его заместители Галаванов и Гульст, при этом все они ссылались на распоряжение Рапава, тогда работавшего наркомом внутренних дел ГССР.
Лично я по указанию Рухадзе, а также его заместителей Галаванова и Гульста, 5–6 раз присутствовал при избиениях арестованных, которым подвергались они в служебных кабинетах названных выше лиц. При избиениях арестованных удары наносили резиновым жгутом по пяткам и ягодицам. Я являлся очевидцем, когда Рухадзе Н. М. лично избивал арестованных… Наряду с избиением арестованных по указанию Рухадзе ряд арестованных подвергался так называемым «конвейерным» беспрерывным допросам» (т. 20, л. д. 323–324).
Свидетель Чачилава И. Н., быв[ший] следователь следчасти НКВД ГССР, показал:
«…Рухадзе Н. М., будучи начальником слсдчасти НКВД ГССР, систематически применял на допросах обвиняемых, проходивших по следственным делам, «стойки», «конвейеры» круглосуточные, а иногда и по несколько дней. В отдельных случаях со стороны Рухадзе также применялись по отношению к арестованным побои…» (т. 20, л. д. 270).
Это же подтвердил и заместитель секретаря парткома МВД ГССР свидетель Барсегов Т. М., показав:
«Были случаи, когда из служебного кабинета Н. Рухадзе в соседних комнатах следователей слышны были крики заключенных» (т. 20, л. д. 210).
Обвиняемый Рухадзе об этом периоде своей службы в НКВД Грузинской ССР показал:
«Факты избиений арестованных действительно имели место, но в каждом случае применение мер физического воздействия к подследственным производилось по указанию быв[шего] наркома внутренних дел Грузинской ССР Рапава… По распоряжению Рапава в следчасти НКВД Грузии в 1939–1941 гг. избивались, например, арестованные, обвинявшиеся в принадлежности к меньшевистской организации, и ряд подследственных по групповому делу на Квашали и других.
По указанию Рапава подвергался избиениям также арестованный Керкадзе» (т. л. д.).
Следствием установлены факты преступной фальсификации обвиняемыми по настоящему делу большого количества следственных дел. Отдельные из этих дел приводятся ниже.
Ряд дел, по которым следствием установлены факты избиений и истязаний арестованных, затем расстрелянных, не мог быть проверен, так как по преступному распоряжению Рухадзе дела эти были уничтожены. Фотокопия акта об уничтожении этих дел приобщена к материалам следствия.
2. Отдельные следственные дела, сфальсифицированные обвиняемыми
Как указывалось ранее, обвиняемые по настоящему делу непосредственно участвовали в сборе клеветнических фальсифицированных материалов о выдающемся деятеле коммунистической партии и Советского государства Серго Орджоникидзе, а также в террористических расправах с его родственниками.
Следствием по делу Берия и его сообщников установлено, что им стало известно о том, что Серго Орджоникидзе располагал данными о службе Берия в мусаватистской контрразведке и в связи с этим высказывал политическое недоверие ему.
Затаив злобу на С. Орджоникидзе и опасаясь разоблачений с его стороны, Берия дал своим сообщникам задание получить компрометирующие показания в отношении С. Орджоникидзе. Такие ложные показания вымогались от арестованных путем избиений и пыток, причем вымогательства клеветнических показаний продолжались и после смерти С. Орджоникидзе.