Самого Хазана в этот же период Гоглидзе также «наградил» квартирой с обстановкой, изъятой у арестованного Полыпина (т. л. д.).
___________________
Следствием и судебным приговором по делу организаторов изменнической группы заговорщиков Берия, Меркулова, Кобулова и других установлено, что враг народа Берия присвоил себе авторство книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», написанной коллективом авторов под руководством бывшего директора филиала ИМЭЛ в Тбилиси Е. А. Бедия.
Из материалов дела по обвинению Бедия видно, что в беседах со своими знакомыми Бедия предал огласке тот факт, что книга, автором которой Берия называл себя, в действительности написана не им.
Узнав об этом, Берия с помощью Кобулова, Гоглидзе и Рапава арестовал Бедия. Следствие по делу Бедия было поручено обвиняемым Савицкому и Парамонову.
Обвиняемый Савицкий признал, что Бедия дал показания о своей виновности лишь после применения к нему Савицким и Парамоновым «мер физического воздействия». Савицкий показал:
«На первичных допросах Бедия признательных показаний не давал. В связи с этим Кобуловым было дано указание применить к нему меры физического воздействия. После этого Бедия признал, что он является участником антисоветской организации, и дал показания о своей вражеской работе… При этом, зная установившуюся в НКВД Грузии практику, в показаниях Бедия был отражен и эпизод о подготовки теракта против Берия. Показания о своей вражеской деятельности Бедия дал под влиянием оказываемого на него давления мною и Парамоновым».
Обвиняемый Хазан показал, что по окончании следствия Берия вызвал к себе на допрос арестованного Бедия и последний заявил об отказе от всех показаний, данных им Савицкому и Парамонову. Однако этот отказ в следственном деле зафиксирован не был.
Парамонов и Савицкий, опасаясь, что при ознакомлении с делом в порядке ст. 206 УПК Бедия потребует зафиксировать его отказ от ранее данных показаний и будет настаивать на проверке доказательств по его делу, грубо нарушив закон, не ознакомили обвиняемого с материалами следствия. После этого Парамонов и Савицкий составили 2 декабря 1937 года обвинительное заключение по делу Бедия и направили его для рассмотрения не в суд, а на тройку при НКВД ГССР, по постановлению которой Бедия был расстрелян.
В расправе над Бедия принимал участие также и обвиняемый Кримян, который после ареста Бедия принудил путем избиений арестованных Бляу Д. М. и Богаладзе Г. В. дать показания о Бедия как участнике контрреволюционной организации «правых» готовившей якобы теракт против Берия.
Вымогательство показаний о якобы готовившихся терактах против Берия широко практиковалось обвиняемыми также и по другим делам, расследуемым ими.
Признав это, обвиняемый Савицкий показал:
«Берия как лично, так и через Гоглидзе и Кобулова давал указания допрашивать арестованных по подозрению в принадлежности к правотроцкистскому и националистическому подполью, в направлении организации и подготовки против него теракта. Добытые следователями показания о террористической деятельности против Берия всячески поощрялись. Это приводило к тому, что все следователи стремились добиться получения у арестованных таких показаний» (т. л. д.).
По этому же поводу арестованный соучастник Берия Цанава Л. Ф. показал:
«Террор против Берия настолько вошел в быт, что считалось необходимым в каждом деле иметь признания арестованных, что они готовили теракт против Берия. Эти признания выколачивались из арестованных Кобуловым и его подручными: Кримяном, Хазаном, Савицким и др. Арестованные говорили только то, что хотел Кобулов, который заранее намечал нужные ему показания, вызывал к себе своих помощников Кримяна, Хазана, Савицкого, Парамонова и др., распределял среди них, какие показания должны им дать арестованные, и начиналась работа по выколачиванию показаний. Избивали до тех пор, пока арестованные не давали нужных Кобулову показаний» (т. л. д.).
___________________
Следствием по делу изменнической заговорщической группы Берия установлено, что заговорщики совершали расправы с неугодными им людьми под видом осуждения тройкой не только в тех случаях, когда это делалось по заданию и в преступных интересах самого Берия, но и для террористической расправы с лицами, неугодными другим участникам заговорщической группы.
Примером такой расправы является уголовное дело по обвинению бывш[его] сотрудника НКВД ГССР Николая Давидова в подготовке теракта против Кобулова Б. и Гоглидзе.
Несмотря на отсутствие каких-либо доказательств виновности, Н. Давидов был арестован Хазаном по ордеру, подписанному Рапава.
Выполняя преступное указание Кобулова о расправе над Н. Давидовым, Савицкий и Кримян путем избиений получили от арестованных Дзидзигури и Хитария клеветнические показания о террористических намерениях Давидова по отношению к Берия. На основании этих показаний Давидов был расстрелян.
В действительности на протяжении всего следствия никаких доказательств преступной деятельности Давидова добыто не было, и обвинение его в подготовке теракта против Гоглидзе и Кобулова ничем не подтверждено.
Расстрел Давидова Н. положил начало расправе с его братьями Саркисом и Александром и еще с семью жителями Мамукинской деревни: М. Капанадзе, Г. Манучаровым, А. Манучаровыи, В. Манучаровым, Н. Размадзе, Д. Ростомовым, А. Багдасаровым.
Поводом к возбуждению дела в отношении указанных выше лиц послужили показания секретного сотрудника НКВД Мчедлишвили о том, что, проходя мимо пивной в Мамукинской деревне, он якобы услышал высказывания находившихся там братьев Давидовых, Капанадзе, Манучаровых и Багдасарова о том, что за арест и осуждение Н. Давидова «необходимо уничтожить» Гоглидзе и Б. Кобулова.
Допрошенный в качестве свидетеля по делу врага народа Берия Мчедлишвили от этих показаний отказался и признал, что по существу ложно оговорил братьев Давидовых и других лиц.
Уголовные дела в отношении братьев Давидовых и всех других упомянутых выше лиц прекращены производством за отсутствием в их действиях состава преступления, и они посмертно полностью реабилитированы.
Допрошенный по поводу своего участия в фальсификации уголовных дел по обвинению братьев Давидовых и других жителей Мамукинской деревни обвиняемый Савицкий признал, что Богдан Кобулов и Гоглидзе были лично заинтересованы в расправе над этими лицами. Однако, зная об этом, именно Савицкий составил на всех перечисленных выше жителей Мамукинской деревни одинаковые по тексту справки о том, что они якобы изобличаются «в ведении злостной контрреволюционной агитации и террористических настроениях».
На основании этих справок, составленных Савицким, упомянутые выше жители Мамукинской деревни были арестованы, а затем расстреляны по решению тройки. Непосредственное участие в террористической расправе с жителями Мамукинской деревни принял обвиняемый Церетели, который вместе с Б. Кобуловым подписал решения тройки о расстрелах. Необходимо отметить, что решения эти подписаны лишь двумя лицами — ныне осужденным врагом народа Б. Кобуловым (против которого жители Мамукинской деревни якобы готовили теракт) и обвиняемым Церетели.
___________________
1 августа 1937 года обвиняемый Хазан подверг незаконному аресту Шушану Киладзе — жену бывш[его] председателя Закавказского] ГПУ Д. Киладзе, расстрелянного якобы за подготовку террористического акта против Берия.
Хотя никаких материалов, изобличающих Ш. Киладзе в совершении какого-нибудь преступления Хазан не имел, он предъявил арестованной обвинение в том, что она «ведет активную контрреволюционную работу».
Следствие по делу Ш. Киладзе производили Савицкий и Парамонов.
Свидетель Киларджешвили, работавшая в 1937 году в НКВД ГССР и подчинявшаяся Хазану, показала, что Киладзе по приказанию Хазана подвергалась сильным избиениям, которыми непосредственно руководил Савицкий.
Из архивного дела по обвинению Ш. Киладзе видно, что протоколов допроса арестованной не составлялось около двух месяцев, и лишь 1 октября 1937 года Савицким и Парамоновым был составлен единственный протокол допроса Шушаны Киладзе, в котором записано, что она признает свою осведомленность о враждебном отношении к Берия ее мужа и тот факт, что ее муж выражал недовольство по поводу снятия его с поста председателя ГПУ Грузии.
Обвиняемый Парамонов, выступая в качестве докладчика по делу Киладзе на тройке и при отсутствии каких-либо доказательств виновности Ш. Киладзе, потребовал ее осуждения. Председательствовавший на тройке Рапава лично внес предложение о расстреле Киладзе. Это предложение было принято с участием обвиняемого Церетели, и Киладзе в октябре 1937 года была расстреляна.
К материалам следствия приобщена фотокопия решений тройки по делу Киладзе (т. л. д.).
Определением Военной коллегии Верх[овного] суда СССР И. Киладзе посмертно реабилитирована.
В связи с тем же делом по обвинению Киладзе Хазан 4 августа 1937 года арестовал бывш[его] секретаря Д. Киладзе — Эмилию Вашакидзе. Хотя никаких материалов для обвинения Вашакидзе в уголовном преступлении не было, Хазан предъявил Вашакидзе обвинение в том, что она «ведет контрреволюционную работу».
Установлено, что, несмотря на применение к Э. Вашакидзе жестоких избиений, никаких изобличающих ее материалов добыто не было. Тем не менее 7 октября 1937 года обвиняемыми Рапава и Церетели было принято преступное решение о расстреле Вашакидзе, и она была расстреляна.
Свидетель Киларджешвили, производившая по заданию Хазана расследование дела по обвинению Вашакидзе и докладывавшая это дело на тройке, показала, что предложения о расстреле Вашакидзе исходили от Рапава и Б. Кобулова, несмотря на полное отсутствие доказательств ее виновности.
Киларджешвили показала:
«Я вела одно дело на бывшего секретаря председателя Закавказского] ГПУ Киладзе — Вашакидзе Эмилию в принадлежности ее к контрреволюционной организации. Она себя ни в чем виновной не признавала, и у меня лично никаких материалов не было. Однако Кобулов говорил, что у него имеются материалы, и когда я закончила дело и пришла с ним к Кобулову, он сказал: «Идите и доложите его на тройке и скажите, что мое мнение — расстрелять».