«К Хазану меня доставил сотрудник Кримян. Он мне передал о вызове меня к Хазану и сопровождал меня от дома до кабинета Хазана.
Через несколько минут Хазан достал чистый лист бумаги и, не поднимая головы, сказал: «Расскажите о контрреволюционной работе мужа и вашей?» Я от неожиданности и изумления ему ничего не ответила. Тогда он обратился ко мне с вопросом: «Вы что, не слышите?» и стукнул кулаком по столу. Я ответила, что не понимаю вопроса, и переспросила Хазана, не шутит ли он. Хазан сказал: «Какие здесь шутки». Сидевший рядом со мной на диване Кримян кулаком ударил меня по лицу. От удара у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Я услышала в это время, как Хазан приказал: «Отправить ее вниз…»
Ночью меня вызвали на допрос. Вахтер провел меня куда-то наверх. Мы долго поднимались и шли по коридору, а потом меня ввели в большой кабинет. Когда я вошла, то ко мне спиной стояло несколько сотрудников. Они расступились, и я увидела Осипова. Он полулежал и имел страшный вид. Лицо у него было все окровавленное, в кровоподтеках, волосы обильно пропитались кровью и стояли дыбом. Одна нога была у него голая, и она совершенно потеряла форму, была страшно опухшей и невероятно большой. Она была вся залита йодом и лежала на галоше.
Осипов имел вид полуживого человека, невероятно слабым голосом, еле-еле пошевелив руками и с огромным усилием слегка повернув ко мне голову, которая на чем-то лежала, он каким-то неестественным голосом спросил меня: «Где ребенок?» Я ответила: «Не знаю». После этого он мне сказал: «Я ни в чем не виноват, что происходит, не понимаю».
От ужаса я оцепенела и впала в полуобморочное состояние…
На другой день меня привели ночью на допрос к Кримяну. Последний потребовал от меня признания в контрреволюционной шпионской работе.
Не добившись от меня признания, Кримян из чемодана, стоявшего у стены за столом, достал несколько хлыстов, смочил их концы водой, а затем спросил: «Вы подумали?» Я молчала, тогда он подошел ко мне и начал меня избивать.
От избиений я падала со стула, на котором сидела, но он и лежа продолжал меня бить…
После первого допроса, который кончился через несколько часов, с помощью вахтера я с трудом дошла до камеры. Все мое тело было в рубцах… Допросы Кримян производил в течение месяца» (т. л. д.).
Проверить уголовное дело по обвинению Осипова не представилось возможным, так как оно в числе других сфальсифицированных обвиняемыми дел по преступному распоряжению Рухадзе было уничтожено.
Дело по обвинению Осиповой Р. С. определением Военной коллегии Верх[овного] суда прекращено за отсутствием в ее действиях состава преступления.
___________________
3 октября 1937 г. по указанию Кобулова был арестован Марданов И. И.
Ордер на арест Марданова и постановление об избрании меры пресечения были оформлены после его ареста Хазаном.
Желая оправдать незаконный арест Марданова, Савицкий и Парамонов 4 октября 1937 года путем избиений арестованного родственника Марданова — Джиджоева И. Н. получили от него вымышленные показания на Марданова как участника контрреволюционной] организации.
5 октября Кобуловым была подписана справка на арест Марданова, где указано, что в к[онтр]р[еволюционной] работе Марданов изобличен показаниями Джиджоева И. Н. и Джиоева Ш. 3. (т. л. д.).
В действительности Джиоев по делу не допрашивался.
Обзором архивно-следственного дела по обвинению Дзуцева, якобы завербовавшего Марданова в контрреволюционную] организацию, установлено, что
Дзуцев свою принадлежность к троцкистской организации, а равно вербовку им в эту организацию Марданова категорически отрицал.
Обвиняемый Савицкий признал, что оснований для ареста Марданова не было.
После получения Савицким и Парамоновым показаний Марданова о признании им своей вины, он по решению тройки был расстрелян.
Определением Военной коллегии Верховного суда СССР это решение тройки при НКВД ГССР было отменено и дело прекращено за отсутствием в деле Марданова состава преступления.
___________________
Установлено, что обвиняемые Савицкий и Кримян при расследовании дела по обвинению бывш[его] председателя Госплана ГССР Матикашвили избивали арестованного. В избиениях Матикашвили принимали участие также лично Берия и Кобулов.
После получения от Матикашвили «признаний» о своем участии в троцкистской организации и показаний на большое число других ответственных работников как якобы на участников антисоветской организации, он был осужден к расстрелу.
На основании вынужденных преступными методами вымышленных показаний Матикашвили был арестован и бывш[ий] начальник] табачного управления НКЗ Грузии Мике лов 3. С.
Добившись от Микелова признания об участии его в троцкистской организации, Савицкий и Кримян забили Микелова до смерти, составив протокол допроса Микелова без его подписи.
Затем Савицкий, Кримян и Хазан составили фиктивный акт о причинах неподписания Микеловым протокола допроса от 25 июля 1937 г. В акте указано, что после допроса Микелову был дан на ознакомление и на подпись составленный по его показаниям протокол, но по ознакомлении с протоколом Микелову сделалось плохо, вследствие чего протокол допроса о признании Микеловым своей вины оказался неподписанным.
Допрошенный о своем участии в убийстве Микелова обвиняемый Кримян показал, что в расследовании дела Микелова и допросах его он вместе с Савицким участия не принимал, а составленный Савицким 25 июля 1937 г. акт подписал легкомысленно и о действительных причинах смерти Микелова ему ничего неизвестно. Он может только предполагать, что Микелов был забит Савицким на допросах (т. л. д.).
Утверждение Кримяна о том, что он не принимал участия в расследовании дела Микелова, опровергается имеющимися в архивно-следственном деле Микелова материалами, личной подписью акта, составленного Савицким, и рапортом дежурного коменданта НКВД с пометкой «передать Кримяну».
___________________
Обвиняемые Хазан, Савицкий и Парамонов совершили террористическую расправу над помощником прокурора Грузинской ССР по надзору за местами заключения Авнатамовым.
Установлено, что Авнатамов, добросовестно выполняя свой служебный долг, боролся с незаконными арестами и требовал соблюдения предусмотренного законом тюремного режима. Этим Авнатамов навлек на себя преследования со стороны участников заговорщической группы. По постановлению Хазана Авнатамов был необоснованно арестован обвиняемыми Савицким и Парамоновым, хотя к моменту ареста в НКВД ГССР никаких компрометирующих его материалов не имелось.
Характеризуя Авнатамова, его отношение к делу и обстоятельства, при которых он был привлечен к уголовной ответственности, свидетель Карели Г. М. — начальник спецчасти тюрьмы УИТЛК МВД ГССР, ранее работавший в тбилисской тюрьме № 1, показал:
«Был арестован прокурор, надзиравший за нашей тюрьмой, Авнатамов, который большую часть своего рабочего времени находился у меня в канцелярии, где проверял личные дела и другие документы.
Авнатамов работал по надзору за тюрьмой года 2–3. Он был очень справедливым, честным человеком и требовательным прокурором.
Авнатамов строго следил, чтобы не было нарушений законности. Он смело освобождал из-под стражи людей, арест которых не был надлежаще оформлен, следил за сроками следствия.
Сам Авнатамов был смелым и прямо заявлял, что он не потерпит нарушений закона, кем бы эти нарушения ни допускались.
Он применял свои права и власть как по делам милиции, других следственных органов, так и НКВД. Работники тюрьмы к Авнатамову хорошо относились, но из-за его требовательности некоторые работники, ответственные за порядки, его недолюбливали, но открыто это никто не проявлял» (т. л. д.).
Арестовав Авнатамова, заговорщики предъявили ему обвинение «во вредительстве по линии прокурорского надзора», и в частности, в том, что Авнатамов якобы неправильно досрочно освобождал арестованных и направлял в дальние лагеря лиц, осужденных за мелкие преступления. Обвинение это являлось целиком лживым, так как досрочное освобождение производилось судом по представлению органов НКВД, а к направлению в дальние лагеря арестованных Авнатамов вообще никакого отношения не имел.
Из показаний свидетеля Гомелаури М. Г. видно, что Авнатамов во время следствия подвергался зверским избиениям.
В результате избиений и пыток Савицкий и Парамонов получили от Авнатамова «признательные» показания.
Несмотря на то что эти показания не были подтверждены никакими объективными данными и явно неправдоподобны, Авнатамов был расстрелян по решению тройки. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР это решение было отменено и дело прекращено за отсутствием в действиях Авнатамова состава преступления.
___________________
Обвиняемые Савицкий, Кримян и Хазан приняли совместно с Б. Кобуловым непосредственное участие в сборе фальсифицированных клеветнических материалов для зверской расправы, учиненной врагом народа Берия, над командиром 63-й Грузинской дивизии комдивом Буачидзе Ф. М.
Заговорщикам было известно, что Буачидзе высказывался против избрания Берия секретарем ЦК КП(б) Грузии.
Решив отомстить Буачидзе, участники заговорщической группы начали в 1937 г. добиваться от арестованных клеветнических показаний против Буачидзе.
Из материалов дела по обвинению Буачидзе видно, что обвиняемые Савицкий и Кримян совместно с врагом народа Б. Кобуловым получили такие ложные показания против Буачидзе от арестованного Чихвадзе, который 11 апреля 1937 г. показал, что ему известно якобы о тесной связи арестованного за контрреволюционную деятельность Тенгива… [окончание фамилии написано неразборчиво. — Ред.] с комдивом Буачидзе.
В этом же направлении заговорщиками допрашивался и арестованный троцкист Буду Мдивани, оговоривший на следствии ряд честных советских и партийных работников. На допросах 9, 17 и 27 июня 1937 г., которые проводились Кобуловым, Савицким и Кримяном, Мдивани показал, что комдив Буачидзе якобы был известен ему как участник антисоветской организации.