Работая в органах ГПУ — НКВД с 1927 года, Парамонов в 1938 году установил тесные близкие взаимоотношения с Кобуловым и Гоглидзе. Являясь доверенным и приближенным лицом Кобулова и Гоглидзе, Парамонов в 1937–1938 гг. под руководством Кобулова, вместе с участником ныне вскрытого антисоветского заговора Савицким, принимал участие в фальсификации следственных дел на Бедия, братьев Давыдовых и других незаконно расстрелянных впоследствии по решению тройки НКВД Грузии.
В 1936 году Парамонов был выдвинут Кобуловым на должность начальника отделения IV отдела У ГБ НКВД Грузинской ССР.
В 1938 году Парамонов, в связи с переводом быв[шего] наркома внутренних дел Грузии Гоглидзе на работу начальником УНКВД Ленинградской области, по ходатайству Гоглидзе был откомандирован в УНКВД Ленинградской области, где в течение 1938–1940 гг. работал начальником секретариата, особоуполномоченным и заместителем] начальника следственной части УНКВД области.
В 1941 году, в связи с назначением Гоглидзе уполномоченным ЦК ВКП(б) и СНК СССР по Молдавской ССР, Парамонов был отозван из УНКВД области и назначен помощником уполномоченного ЦК ВКП(б) и СНК СССР по Молдавской ССР.
В конце 1941 года Гоглидзе получил назначение на должность начальника УНКГБ по Хабаровскому краю, вместе с ним на работу в это управление выехал и Парамонов, который в течение 1942–1949 гг., благодаря покровительству Гоглидзе, занимал должности: начальников экономического, следственного отделов, заместителя начальника управления по кадрам.
Как видно из сообщения секретаря Хабаровского крайкома КПСС тов. Ефимова А. П., в период работы Гоглидзе и Парамонова в УНКГБ по Хабаровскому краю они засорили аппарат управления социально чуждыми и морально разложившимися работниками и стремились высвободить этот аппарат из-под влияния партийных органов.
В 1950 году работа Парамонова по кадрам на бюро краевого комитета ВКП(б) была признана неудовлетворительной. Однако при содействии и помощи Гоглидзе, вопреки решению крайкома ВКП(б), Парамонов получил положительную характеристику о своей работе и был переведен на должность заместителя] начальника УМГБ Горьковской области по кадрам.
В марте 1953 года, после назначения Кобулова первым заместителем министра внутренних дел СССР, Парамонов из Горьковской области был отозван Кобуловым на работу в Москву и как доверенное лицо назначен на должность заместителя] начальника следчасти по особо важным делам.
Учитывая, что Парамонов длительное время являлся близким доверенным лицом Кобулова, Гоглидзе, пользовался особым их покровительством, по их указанию участвовал в фальсификации ряда следственных дел, а также и то, что нахождение Парамонова на свободе может помешать раскрытию преступной деятельности участников заговора: Кобулова, Гоглидзе и других, — Парамонов подлежит аресту
[п.п.] Генеральный прокурор СССР Р Руденко
11 августа 1953 г.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 28–29. Подлинник. Машинопись.
№ 1.67
Копия протокола допроса Б. 3. Кобулова от 11 августа 1953 г.
Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.
Представляю копию протокола допроса обвиняемого Кобулова Богдана Захаровича от 11 августа 1953 года.
Приложение: на 8 листах.
[п.п.] Р. Руденко
12 августа 1953 г.
№ 152/ссов
Протокол допроса обвиняемого
11 августа 1953 г. г. Москва
Помощник главного военного прокурора подполковник юстиции Базенко с соблюдением ст. ст. 136–138 УПК РСФСР допросил нижепоименованного
Кобулов Богдан Захарович
(сведения в деле есть).
Допрос начат в 19.00 час.
Критически рассмотрев мои взаимоотношения с Берия в свете состоявшегося решения партии и правительства о преступных антигосударственных действиях Берия, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала, считаю своим долгом сделать следующее заявление, в котором я остановлюсь на отдельных известных мне фактах, дав им новую, с моей точки зрения, действительную оценку
I. Берия — карьерист, авантюрист и бонапартист.
Берия я знаю с 1923 года, хотя личное знакомство с ним состоялось в конце 1927 года. Вплоть до 1945 г. я работал в органах ЧК, ГПУ, НКВД, руководимых Берия, причем с 1938 г. работал под его прямым руководством. С 1945 г., в связи с освобождением меня от работы в НКГБ и направлением на работу в Германию, до марта 1953 года я с ним связи не имел, за исключением нескольких встреч, а в марте 1958 г. по его предложению был назначен первым заместителем министра внутренних дел СССР, т. е. министерства, которое возглавлял Берия.
За это время я наблюдал за жизнью и деятельностью Берия и, насколько позволяло мне занимаемое мной положение, подмечал те или иные как положительные, так и отрицательные стороны.
Мне казалось, что отрицательные стороны в характере и работе Берия перекрываются с лихвой положительным в работе, однако жизнь показала, что я ошибался. Получилось наоборот. Все отрицательное в этом человеке не изжилось, а сильно развилось и привело его к борьбе против Советского государства.
Об этих известных мне отрицательных сторонах жизни и деятельности Берия я и хочу заявить.
Карьеристские стремления Берия были мной замечены еще в 1924–1925 гг., когда после подавления меньшевистского восстания в Грузии сперва в органах ЧК, а затем в других организациях появились портреты Берия, тогда еще молодого человека 25–26 лет, наряду с портретами известных в то время руководителей партии и правительства. Этот как будто бы мелочный факт скоро дал о себе знать: Берия стал чувствовать себя непревзойденным «божком», прославляемым определенной группой приближенных ему лиц (Киладзе, Саджая, Рапава и др.), игнорировать председателя ЧК и в результате добился того, что в 1927 г. был назначен председателем ГПУ Грузии, заместителем] председателя Закавказского ГПУ и наркомом внутренних дел республики.
В течение последующих четырех лет в результате карьеристских устремлений Берия было сменено три председателя Закавказского ГПУ, и Берия был назначен председателем Закавказского ГПУ и введен в состав коллегии ОГПУ.
До этого периода Берия поддерживал близкие отношения с тогдашними руководителями партийных организаций Закавказья и Грузии, и в частности с Серго Орджоникидзе. Однако когда Берия нашел это удобным и возможным, он встал в «принципиальную позу» и стал «разоблачать» этих работников как извращающих линию партии. Конкретно речь идет о 1931 г., когда в результате действительно имевших место перегибов в работе в деревне в районах Западной Грузии (Мингрелия и Имеретия) имели место массовые крестьянские волнения и повстанческие выступления.
В этот период И. В. Сталин находился на отдыхе и лечении в Грузии. Воспользовавшись этим обстоятельством, Берия дал указание аппарату ГПУ составить доклад с изложением фактов, подтверждающих нарушения со стороны ЦК КП Грузии политики партии в деревне. Такой доклад был составлен явно тенденциозно с целью дискредитации руководства ВКП(б) Грузии и представлен Берия И. В. Сталину. В результате решением ЦК ВКП(б) от З.Х. 1931 г. Берия был назначен первым секретарем ЦК КП Грузии и вторым секретарем Зак[авказкого] крайкома ВКП(б).
Это обстоятельство было широко использовано Берия для своих личных карьеристских целей. На собраниях его называли не иначе как «боевой руководитель большевиков Закавказья и Грузии», «верный ученик И. В. Сталина» и т. и.
Вскоре, в результате очередных козней Берия, был снят с занимаемой должности и Орахелашвили, а Берия был назначен первым секретарем Закавказского крайкома партии.
Для этого периода характерно отметить, что наряду с упоминанием И. В. Сталина возвеличивалось имя Берия как «именитого сына грузинского народа».
Следует отметить, что имя Серго Орджоникидзе в то время было предано забвению. В этой связи следует остановиться еще на одном факте, свидетельствующем о карьеристских и авантюристических устремлениях Берия. Я имею в виду доклад Берия на тбилисском партийном активе «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», впоследствии изданный в виде специальной книги Берия.
Насколько мне известно, автором этой книги Берия никогда не был, и книга была написана группой подчиненных ему сотрудников Закавказского] крайкома партии, в том числе Меркуловым и Бедия.
Особого внимания заслуживает вероломство и мстительность, проявленные Берия в отношении некоторых неугодных ему лиц в период массовых репрессий вражеских элементов в 1936–1938 гг., с которыми он расправился, используя этот момент. Я имею в виду дело Папулия Орджоникидзе — брата Серго Орджоникидзе. В Грузии широко было известно, что Папулия Орджоникидзе был человеком болтливым, и на организацию какой-либо серьезной вражеской работы он не был способен. Это не могло не быть известным и Берия. Тем не менее по его указанию Папулия Орджоникидзе был арестован и расстрелян. Этот факт сам по себе наглядно свидетельствует об отношении Берия к Серго Орджоникидзе и далеко идущих замыслах Берия.
В этот период Берия проявил повышенную заинтересованность к следственным делам на арестованных лиц НКВД Грузии и фактически руководил следствием. Почти все аресты производились с санкции Берия. Более того, Берия нередко приходил в НКВД или вызывал арестованных к себе в кабинет в ЦК КП Грузии и производил их допросы. В ряде случаев, допрашивая арестованных, Берия давал указания избивать их в его присутствии. Так, по указанию Берия я лично принимал участие в избиении арестованного Матикашвили, бывшего наркомзема Грузии, признавшегося Берия в проведении антисоветской работы и намерении убить Берия. Кстати говоря, заслуживает внимания и то обстоятельство, что почти по всем следственным делам, где речь шла о подготовке и намерении вражеских элементов совершить террористические акты против И. В. Сталина, вслед за ним упоминалось имя Берия, против которого якобы также готовились террористические акты.