ОТВЕТ: Да, так. Я действительно был тогда близким человеком Берия. Я этого не скрываю.
ВОПРОС: Как поступил Берия с документами, которые вы привезли ему из Баку?
ОТВЕТ: Эти документы с момента, когда я их привез из Баку, и до 1938 г., когда Берия вместе со мной выехал в Москву на новую работу, хранились в сейфе Берия.
ВОПРОС: Вы говорите неправду. Документы хранились лично у вас. Это так?
ОТВЕТ: Я не помню этого.
ВОПРОС: Вам предъявляется рапорт на имя Берия, составленный вами 7 октября 1938 года, из которого видно, что документы, изъятые вами в 1933–1934 годах из партархива Баку, вы хранили у себя до 1938 г. Вы подтверждаете это?
ОТВЕТ: Ознакомившись с собственноручно написанным мною рапортом от 7 октября 1938 года, я должен подтвердить, что документы, привезенные мною из Баку, хранились у меня до 1938 года. Я об этом просто забыл.
ВОПРОС: Объясните, почему вы, уже не работая помощником Берия в Закавказском] крайкоме, а будучи заведующим отделом Закавказского] крайкома, а затем ЦК Компартии Грузии, несколько лет хранили архивные документы о Берия. Разве это входило в ваши обязанности?
ОТВЕТ: Объясняю это так. Очевидно, в 1933–1934 гг., когда я привез документы из Баку, Берия ознакомился с ними, но потом оставил их у себя до того времени, пока они ему понадобятся. Я их положил в сейф, и они там лежали. Я в этом ничего странного не вижу.
ВОПРОС: Из вашего рапорта видно, что привезенные вами документы из Баку касались службы Берия в мусаватистской контрразведке, теперь вы не будете этого отрицать?
ОТВЕТ: Мне казалось, что речь шла о работе Берия по заданию партийных органов в «Гуммет». Из рапорта я вижу, что документы, привезенные мною из Баку, касались работы Берия в мусаватистской контрразведке по заданию «Гуммет». Я уже показывал ранее, что по этому вопросу у меня в памяти сохранились смутные воспоминания.
ВОПРОС: Возвратимся к вопросу о биографии Берия, составленной вами. Вы убедились в том, что документы, привезенные вами из Баку в 1933–1934 гг. и хранившиеся у вас несколько лет, в частности и тогда, когда вы писали биографию Берия, касались службы Берия в мусаватистской контрразведке. Почему же в биографии Берия, написанной вами, события из жизни Берия в 1919–1920 гг. изложены иначе.
ОТВЕТ: Я уже показал, как писалась биография Берия, и другого ничего сказать не могу. Кроме того, биография Берия писалась как агитационный материал, и писать в ней о службе Берия в мусаватистской контрразведке не было необходимости.
ВОПРОС: Кто занимался отправкой из Тбилиси в Москву в 1938 г. всего личного архива Берия?
ОТВЕТ: Берия поручил это мне, поскольку я отправлял и свой архив.
ВОПРОС: Почему именно вам Берия поручил разобраться с его личным архивом и самую отправку его. Вы подтверждаете, что это свидетельствует об особом доверии его к вам?
ОТВЕТ: Повседневно личным архивом Берия я не занимался. Разбор личного архива и отправку его в Москву я производил, очевидно, с участием помощника Берия и, возможно, его секретаря. Берия мне, конечно, доверял, но как именно — особо или просто доверял, я не знал. Думаю, что Берия поручил мне отправку его архива в Москву потому, что я ехал вместе с ним.
ВОПРОС: Расскажите о том, как вы по поручению Берия составляли текст объяснения на имя И. В. Сталина по поводу службы Берия в мусаватистской контрразведке?
ОТВЕТ: Очевидно, 7 октября 1938 года, т. е. в день составления рапорта, о котором я уже дал показания, в Москве Берия вызвал меня в свой служебный кабинет (возможно, в комнату отдыха) и сказал, что вновь поднимается вопрос о его службе в мусаватистской контрразведке и что он должен написать по этому поводу объяснение И. В. Сталину
Берия попросил принести ему папки, привезенные в свое время мной из Баку и хранившиеся у меня. Когда я принес ему папки, он попросил помочь ему написать объяснение. Так как я пишу быстрее и грамотнее Берия, черновик объяснения писал я, но Берия здесь же диктовал фразы, которые я корректировал. Когда черновик объяснения был написан мною вместе с Берия, он переписал объяснение своей рукой. Затем он потребовал от меня написать рапорт, очевидно, для того чтобы объяснить И. В. Сталину, где находились документы из Бакинского партархива, и этот рапорт также взял с собой. Очевидно, Берия помимо объяснения и моего рапорта брал с собой и папки с документами. После составления объяснения и рапорта Берия уехал к И. В. Сталину.
ВОПРОС: В мусаватистской контрразведке служил Берия. Почему же вы писали объяснение за Берия?
ОТВЕТ: Я уже объяснил, что Берия грамотно не мог изложить документа, и поэтому он и привлек меня к составлению объяснения на имя И. В. Сталина. Ни к кому другому за помощью в составлении этого объяснения Берия обратиться не мог, так как в Москве никто не знал о существовании документов, взятых из партархива г. Баку. Моя роль свелась к тому, что я со слов Берия и под его диктовку писал черновик, корректируя грамотно фразы.
ВОПРОС: После этого Берия вам вернул папки с документами, касавшимися службы его в мусаватистской контрразведке?
ОТВЕТ: Эти папки мне Берия вернул, но когда именно, не помню.
ВОПРОС: Где затем хранились эти папки с документами?
ОТВЕТ: Они хранились у меня, но не помню до какого времени. В момент первого разделения наркомата в 1941 г., возможно, в момент второго разделения наркомата в 1943 г. или, наконец, в момент перехода Берия на работу в Совет министров СССР в 1945 г. Берия предложил мне опечатать эти папки и передать ему или его помощникам, что я и сделал.
Привлекался ли я Берия к приведению в порядок всего его личного архива в Москве, я сейчас не помню, думаю, что нет.
ВОПРОС: Итак, с 1922 года вы работали вместе с Берия в Груз[инской] и Закавказской] ЧК, а [затем в] Закавказском] крайкоме и ЦК Компартии Грузии, в НКВД СССР, переходя из одного учреждения в другое вслед за ним; в личных письмах Берия вы выражали свою преданность ему и готовность работать только с ним; в составленной вами биографии Берия восхваляли его, приписывая ему несуществующие заслуги; по указанию Берия выполняли поручения, не связанные с выполнением служебных обязанностей; многие годы были хранителем личного архива Берия.
Вы признаете, что на протяжении всего времени, начиная с 1922 года, были лично преданы Берия, были его особо доверенным человеком и были соучастником Берия в совершенных им преступлениях против партии и государства?
ОТВЕТ: О своей совместной с Берия работе в перечисленных учреждениях, о личных письмах Берия, о своей роли в составлении биографии Берия и хранении его личного архива я уже показал. Преступных, антипартийных поручений мне Берия не давал, и я таких поручения не выполнял. О первых годах моей близости к Берия, когда он был заместителем председателя Груз[инской] ЧК, а затем председателем Закавказской] и Груз[инской] ЧК я уже показал.
В дальнейшем Берия вырос, как известно, в крупного партийного и государственного работника. Я ни на минуту не сомневался в его политической честности и преданности И. В. Сталину, и я не считал для себя зазорным поддерживать близость с таким человеком, тем более что и он, особенно в первое время, относился ко мне, в общем, хорошо.
Однако моя преданность и благодарность ему не могли дойти до такой степени, чтобы забыть долг члена партии и гражданина и стать на путь выполнения его преступных заданий.
О преступных действиях Берия мне стало известно только на Пленуме ЦК ВКП(б) из доклада руководителей партии и правительства.
Я категорически заявляю, что соучастником Берия в его преступных, антипартийных и антигосударственных действиях я не был.
Хочу также заявить, что за последние годы у меня сильно ослабла память. Многое из своей жизни я уж забыл или помню смутно и неточно. Отсюда те вынужденные «признания» в забывчивости, которые я делаю в этом и в других протоколах допроса.
Однако, как бы у меня память ни ослабла, я твердо помню и знаю, что каких-либо действий, направленных против партии, советской власти и Родины, я никогда и нигде не совершал.
Протокол записан с моих слов правильно, мною лично прочитан.
Меркулов
Допрос окончен в 21 час.
Допросил: Полковник юстиции Успенский
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
Совершенно секретно
Протокол допроса арестованного
1953 года, сентября 25 дня, помощник главного военного прокурора полковник юстиции Успенский допросил арестованного
Меркулова Всеволода Николаевича,
который показал:
Допрос начат в 14 ч. 15 мин.
ВОПРОС: Вам известен Кедров Михаил Сергеевич?
ОТВЕТ: Я не помню его.
ВОПРОС: Кедров был старым большевиком, членом коллегии ОГПУ, в 1921 году работал на посту представителя ВЧК в Закавказье. Теперь вы вспоминаете Кедрова?
ОТВЕТ: Нет, не припоминаю.
ВОПРОС: Сына Кедрова М. С. — Кедрова Игоря Михайловича, работавшего в 1938 и в начале 1939 года в иностранном отделе ГУГБ НКВД СССР, вы знали?
ОТВЕТ: Я его также не помню.
ВОПРОС: Бывшего сотрудника КРО НКВД СССР Голубева В. П. вы помните?
ОТВЕТ: Припоминаю, что в первый период моей работы в НКВД СССР, в каком точно году — сказать не могу, мне кто-то докладывал или сводку подслушивания, или агентурное донесение о Голубеве, сотруднике НКВД СССР, или, возможно, протокол его допроса. В этом документе, который мне докладывался, говорилось о каком-то разговоре с другим сотрудником НКВД СССР, но что именно — не помню. Какова судьба Голубева — я не помню.
ВОПРОС: Разве вам неизвестно о том, что в 1939 году Кедров И. М. и Голубев В. П. обращались с заявлением в ЦК ВКП(б), в котором сообщали сведения о Берия Л. П., казавшиеся им подозрительными?
ОТВЕТ: Этого я не помню.
ВОПРОС: Когда были арестованы Кедров И. М. и Голубев В. П.?
ОТВЕТ: По поводу Кедрова И. М. я ничего не знаю, так как и самого Кедрова И. М. не помню. Что касается Голубева, то, судя по тому, что мне о нем докладывали, о чем я показал выше, он был арестован, хотя точно утверждать этого я не могу.