елу Кедрова. Думаю, что нет, так как из осмотренных мною двух дел на Кедрова М. С. я вижу, что по поводу отмены оправдательного приговора Кедрова писался документ на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР за подписью Кобулова. Правда, копия этого документа, оставшаяся в агентурном деле, не имеет номера и даты. Я допускаю, что письмо Кобулова из Президиума Верховного Совета СССР поступило в Верховный суд, председатель которого ответил мне как первому заместителю наркома. Но я ответ его в свое время не читал, так как 30 августа находился в командировке в Ленинграде.
ВОПРОС: Вы пытаетесь скрыть свою причастность к делу Кедрова М. С. Вам предъявляется представление председателю Верховного суда СССР от июля 1941 года, подписанное вами. Вы признаете это?
ОТВЕТ: Да, это представление подписывал я, но я его не помню. Скрывать что-либо от следствия из того, что я помню и знаю, я не собираюсь.
ВОПРОС: Теперь вы скажите, за что Берия решил расправиться с Кедровым М. С.?
ОТВЕТ: Об этом я не знаю, так как не помню дела Кедрова, а Берия мне об этом ничего не говорил.
ВОПРОС: Разве вам неизвестно, что Кедров М. С. располагал сведениями, компрометирующими Берия по его работе в Баку?
ОТВЕТ: Повторяю, что дела Кедрова М. С. я не помню и не знаю, какими сведениями он располагал о работе Берия в Баку.
ВОПРОС: В этом представлении вы пишете:
«Родной сын Кедрова — Кедров Игорь Михайлович, арестованный в 1939 году за шпионскую работу, показал, что для осуществления провокационных заданий германской разведки им были использованы клеветнические сообщения его отца — Кедрова М. С.».
Таким образом, вы знали, что Кедров М. С. располагал сведениями, компрометирующими Л. П. Берия?
ОТВЕТ: Буквально это не вытекает из приведенной выдержки, но возможно, что тогда мне и рассказали об этом деле, и в частности о сведениях, которыми располагал Кедров о Берия, но сейчас я этого не помню.
ВОПРОС: Объясните, почему Кедров при отсутствии вины в его действиях, при наличии оправдательного приговора по делу, вынесенного Военной коллегией Верховного суда СССР, не был вами освобожден из-под стражи?
ОТВЕТ: Нас, работников НКВД, ругали за случаи оправдательных приговоров, и мы старались их опротестовывать. Очевидно, в данном случае, когда мне принесли на подпись представление об опротестовании оправдательного приговора, я не вдавался в существо дела и подписал это письмо. Направив это письмо в Верховный суд СССР, мы ожидали ответа. Почему Кедров М. С. не был освобожден из-под стражи после 30 августа 1941 года, я не знаю, так как в этот период времени был в командировке, откуда вернулся в первых числах октября и тут же уехал в Куйбышев.
ВОПРОС: В своем представлении в Верховный суд вы указали на то, что следствием была установлена предательская деятельность Кедрова в интересах английских интервентов на Северном фронте. Вы подтверждаете, что еще 9 февраля 1941 года было получено заключение ст[аршего] преподавателя кафедры истории Гражданской войны Академии имени М. В. Фрунзе полковника Ангарского о работе Кедрова М. С. на Северном фронте в 1918 году, полностью реабилитирующее Кедрова М. С., которое было скрыто от судебных органов, было приобщено только к агентурному делу Кедрова М. С. и о котором ничего не говорилось и в вашем представлении в Верховный суд СССР?
ОТВЕТ: Из просмотренного мною агентурного дела на Кедрова М. С. в настоящее время я вижу, что в нем действительно имеется заключение полковника Ангарского о работе Кедрова М. С. на Северном фронте в 1918 году, реабилитирующее Кедрова, которого нет в следственном деле. Однако при подписании представления в Верховный суд вряд ли я имел возможность лично сличить текст представления с материалами следственного и агентурного дела, доверяя в этом отношении подчиненным мне работникам, готовившим представление.
ВОПРОС: В своих многочисленных жалобах, приобщенных к агентурному делу, и в собственноручных показаниях, также приобщенных к агентурному делу, Кедров М. С. утверждал, что в процессе следствия к нему применялись недопустимые методы, грубо нарушающие социалистическую законность.
Как же вы, подписывая представление об отмене оправдательного приговора, не приняли мер к проверке этих жалоб и наказанию виновных?
ОТВЕТ: Не помню, чтобы ко мне поступала какая-либо жалоба Кедрова М. С.
ВОПРОС: В вашем представлении утверждается:
«Во время пребывания под стражей Кедров в кругу сокамерников вел злобные антисоветские разговоры».
Но ведь вам должно быть известно из материалов дела, и агентурного дела в частности, что все разговоры Кедрова М. С. сводились к высказываниям о безобразиях, творимых в НКВД СССР в период руководства им Л. П. Берия и вами, его первым заместителем.
Вам приводится выдержка из донесения агента № 414, имеющегося в агентурном деле, с которым вы ознакомлены:
«Кедров и тонко, и грубо дискредитирует нынешнего наркомвнудела, заявляя, что Ежова не стало, а ежовщина продолжается вовсю, что обман партии продолжается, что его (Кедрова) сын стал сигнализировать в ЦК о безобразиях, творящихся при новом наркомвнуделе, и его вскоре же арестовали, обвинили в шпионаже и попытке дискредитировать нового наркомвнудела по заданию немецкого посольства. По словам Кедрова, новый наркомвнудел имеет личные счеты за прошлое по Закавказью с самим Кедровым».
Вот какие разговоры вел Кедров М. С., находясь под стражей. Что же здесь преступного в высказываниях Кедрова?
ОТВЕТ: В момент подписания представления в Верховный суд я этого донесения агента не видел, а проверять правильность написанного в представлении с материалами следственного и агентурного дела, как я уже выше показывал, я возможности не имел, доверяя в этой части подчиненным мне работникам.
ВОПРОС: Вам известно, что по указанию Берия, которое им было дано в октябре 1941 года, Кедров М. С., при наличии никем не отмененного оправдательного приговора, был расстрелян?
ОТВЕТ: Об этом я узнал только в период следствия. С заключением Влодзимирского, утвержденным Кобуловым, о расстреле Кедрова М. С., приобщенным к делу Кедрова, я ознакомился только сегодня, и никогда ни Берия, ни Кобулов, ни Влодзимирский мне об этом не говорили.
ВОПРОС: Как вы оцениваете эти действия Берия, Кобулова и Влодзимирского по делу Кедрова?
ОТВЕТ: По меньшей мере, преступными.
ВОПРОС: Вы признаете, что, не приняв мер к освобождению Кедрова М. С. из-под стражи при наличии оправдательного приговора, вы тем самым стали соучастником Берия в совершении этого гнусного преступления?
ОТВЕТ: Виновным себя в этом не признаю. В спешке, в условиях первых дней войны, я подписал представление в Верховный суд об опротестовании оправдательного приговора, недостаточно хорошо разобравшись с делом. Если отказ Верховного суда был бы мною лично получен, я бы, безусловно, принял меры к освобождению Кедрова. Однако, как я выше показал, в день получения ответа Верховного суда меня в Москве не было.
Показания записаны с моих слов правильно, протокол мною лично прочитан.
В. Меркулов
Допрос окончен в 22 часа.
Допросил: Полковник юстиции Успенский
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 469. Л. 9-31. Копия. Машинопись.
№ 1.105
Доклад генерального прокурора СССР и министра МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о необходимости привлечения к уголовной ответственности генерал-майор А. Я. Герцовского
Пометы:
Тов. Булганин ознакомился с этими документами и предлагает принять предложение тт. Круглова и Руденко.
[п.п.] В. Чернуха
Предложение тов. Булганина правильное,
о чем следует сообщить товарищу Руденко и товарищу Круглову.
[п.п.] Д. Суханов. 30.IX
Архив
Тов. Булганин сообщил тт. Руденко и Круглову.
2. Х. 53 ВЧ
Совершенно секретно
В Президиум ЦК КПСС товарищу Маленкову Г. М.
Докладываем Вам, что, по имеющимся данным, бывш[ий] начальник отдела «А» МГБ СССР генерал-майор Герцовский А. Я., 1904 года рождения, член КПСС с 1939 года, являющийся в настоящее время начальником отдела МВД Якутской АССР, находясь на руководящей работе в чекистских органах, прикрывал преступные действия врага народа Берия, обманывавшего партию, а также допускал грубые нарушения советской законности и злоупотреблял своим служебным положением.
Среди архивных материалов, хранившихся лично у Герцовского, обнаружен пакет, опечатанный личной печатью с инициалами Герцовского, в котором находились компрометирующие материалы в отношении бывш[его] коменданта МГБ СССР генерал-майора Блохина.
Среди этих материалов имеется копия письма от 4 февраля 1939 года за подписью бывшего наркома внутренних дел СССР Берия, адресованного товарищу И. В. Сталину, в котором сообщается о показаниях, данных на следствии бывш[им] заместителем начальника учетно-статистического отдела НКВД СССР Губкиным. В письме говорится, что Губкин, признавшись в шпионской работе в пользу немецкой разведки и причастности к антисоветскому заговору, в который был вовлечен бывшим секретарем Ягоды Булановым, показал, что Буланов имеет террористическую группу из числа работников комендатуры НКВД СССР, и назвал участников этой группы, в том числе Блохина, а также ряд работников комендатуры, которых Буланов рассчитывал привлечь в случае необходимости к террористической деятельности.
Далее в письме указывалось, что лица, названные в показаниях Губкина, арестованы НКВД СССР и по их делам ведется следствие.
В действительности же Берия арест Блохина не санкционировал, а на постановлении на его арест написал следующую резолюцию:
«Совершенно] секретно. Вызван был мною Блохин и руководящие работники комендатуры, которым мною было сообщено кое-что из показаний на них. Обещали крепко поработать и впредь быть преданными партии и советской власти. 20.11.1939 г. Л. Б.».