ВОПРОС: Вам известно, чем закончилось следствие по делу Белахова?
ОТВЕТ: Судя по моей резолюции от 20 мая 1941 года на одном из документов, приобщенных к делу, который мне был предъявлен сегодня, дело Белахова было вынесено на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР и временно было снято по указанию Берия.
ВОПРОС: Вам известно, что действия Белахова были квалифицированы по ст. 58–10, 58–11 УК РСФСР?
ОТВЕТ: Ознакомившись с предъявленными мне некоторыми материалами дела и наблюдательного производства прокуратуры: постановлением следователя от 2.IV.1941 г. об исключении из обвинения Белахова ст. 58-1 «а» и копией повестки Особого совещания при НКВД СССР, я могу подтвердить, что преступление Белахова было квалифицировано по ст. 58–10, 58–11 УК РСФСР.
ВОПРОС: Чем мотивировал Берия необходимость снятия дела Белахова с рассмотрения в Особом совещании 20 мая 1941 года?
ОТВЕТ: Я не могу этого вспомнить.
ВОПРОС: Как же поступили с Белаховым дальше?
ОТВЕТ: Я не знаю, что было дальше, т. к. вскоре уехал в Прибалтику, Ленинград, Одессу, а затем началась война и мои дальнейшие поездки.
ВОПРОС: Вам предъявляется постановление Влодзимирского, утвержденное Кобуловым 17 октября 1941 года, с предложением о расстреле Белахова и справка l-ro спецотдела НКВД СССР от 7 марта 1942 года о том, что Белахов расстрелян 1 ноября 1941 года. Как вы оцениваете действия Кобулова и Влодзимирского по этому делу?
ОТВЕТ: Как преступные.
ВОПРОС: Вам известно, что расстрел Белахова, как и ряда других арестованных, был произведен по письменному указанию Берия?
ОТВЕТ: Нет, неизвестно.
ВОПРОС: А вы не участвовали в составлении списка арестованных, подлежащих расстрелу без суда?
ОТВЕТ: Нет, не участвовал.
ВОПРОС: И не слышали от Берия, от Кобулова или других лиц о том, что такой список составляется — в октябре 1941 г.?
ОТВЕТ: Не могу этого вспомнить.
ВОПРОС: Вам известно, что уголовный закон вообще не предусматривает такой меры наказания, как расстрел, за преступления, предусмотренные ст. ст. 58–10 и 58–11 УК РСФСР?
ОТВЕТ: Да, известно.
ВОПРОС: Вы признаете, что оказались содействие Берия в умерщвлении Белахова, опасаясь, что он может разоблачить Берия и вас как фальсификаторов и клеветников?
ОТВЕТ: Нет, не признаю. Мое большое упущение заключается в том, что в мае 1941 года, когда я получил письменное заявление Белахова, я не доложил о нем И. В. Сталину.
Показания записаны с моих слов правильно, протокол мною лично прочитан.
Меркулов
Допрос окончен в 21 час. 30 мин.
Допросил: Полковник юстиции Успенский
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 469. Л. 78–90. Копия. Машинопись.
№ 1.109
Доклад генерального прокурора СССРо переписке эмигранта Е. Гегечкори с Н. Т. Берия, женой Л. П. Берия
Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.
При ознакомлении с хранящимися в МВД СССР архивными материалами, касающимися разработки одного из лидеров грузинской контрреволюционной эмиграции Е. Гегечкори, сотрудником Прокуратуры СССР 7 октября 1953 года было обнаружено лично письмо Гегечкори к жене Л. Берия — Н. Берия.
Необходимо указать, что бывшие сотрудники МВД, занимавшиеся разработкой грузинской эмиграции, зная, что Прокуратура собирает доказательства, подтверждающие связь Гегечкори с Берия, не сообщили следствию об этом письме. Так, быв[ший] начальник 1-го Главного управления НКВД СССР — МГБ СССР Фитин П. Н., получивший в 1946 году это письмо от заграничной агентуры, зная, что письмо хранится в делах МВД, о нем на допросе 18 июля 1953 года вообще не упомянул, хотя специально допрашивался о связи Берия с грузинской эмиграцией. Бывш[ий] резидент во Франции Гузовский А. А. и сотрудник резидентуры во Франции Тавадзе И. К. (ныне арестованные) также ничего не показали о письме Гегечкори к Н. Берия, хотя оно было направлено Фитину при сопроводительном письме за их подписями.
Привожу расшифровку условных наименований, содержащихся в сопроводительном письме Гузовского и Тавадзе:
«Виктор» — Фитин, нач[альник] 1-го Главного управления
«Качу» — Е. Гегечкори
«Георгий» — Тавадзе — сотрудник резидентуры во Франции
«Старик» — Ной Жордания
«Павел» — Л. Берия
«Петров» — В. Меркулов
«Кир» — Гузовский — резидент МВД во Франции.
В связи с обнаруженными документами будут произведены допросы Л. Берия, Н. Берия, В. Меркулова, Гузовского, Тавадзе и свидетелей — Гукасова (сотрудник ИНО), Фитина (б[ывшего] начальника ИНО).
Приложение: на 4 листах.
[п.п.] Р. Руденко
7 октября 1953 г.
№ 446/ссов
Помета:
К делу Берия.
Доложено
[п.п.] Д. Суханов
12. Х.53
Копия
Тов. Виктору 26 апреля 1946 г.
Письмо № ЭМ
Телеграммой от 18 апреля с. г. мы были предупреждены Вами о переписке, которую ведет «Качу» с Тегераном. Вы считаете содержание письма лишним подтверждением нелояльности его к нам. Мы никогда не поддавались излишним иллюзиям, но объективное наблюдение подсказывает нам, что «Качу» твердо стал на позиции лояльности, которые нам надлежит использовать. По поводу переписки с Тегераном, как и с Италией раньше, «Качу» нам сообщал в частности: по поводу переписки с Сасания он сказал лично «Георгию» и рекомендовал ее использовать, предлагая свои услуги. Он сказал «Георгию», что Сасания первая написала ему письмо, на которое он ответил. Содержание письма указывало на необходимость избегать всяческих контактов с англичанами и всеми теми, кто намерен еще использовать меньшевиков как акцию против Советского Союза. «Качу» тогда же объяснил, что писал он все это закамуфлировано и очень осторожно, не будучи уверен в том, что его переписку не контролируют англичане, и не знает, как воспримут это Сасания и группа грузин, находящихся в Тегеране. Тогда же «Качу» сказал, что следует подождать ответа от Сасания и затем уже продумать вопрос, как лучше и полезнее постепенно перевести тегеранскую группу меньшевиков на службу нам. О Сасания он сказал, что она — бывшая учительница, лично он ее не знает, но слышал, что она умная женщина и активно работает в грузинской эмиграции, которая насчитывает 40 человек. «Качу» обратил наше внимание на то, что эта группа меньшевиков представляет для нас оперативный интерес, и он готов сделать все возможное, чтобы использовать ее в наших интересах. В качестве доказательства прилагаем при этом собственноручно написанный «Качу» адрес Сасания.
Поскольку у нас еще не было достаточных данных для постановки этого вопроса, мы решили подождать ответа Сасания и затем обо всем сообщить Вам. В связи с тем, что особенно последнее время нам самим совершенно не ясно Ваше отношение к «Качу» и др., не ясно, каково должно быть наше поведение, возникает много трудностей в определении нашей позиции. Охлаждение отношений «Качу» чувствует, волнуется, постоянно подчеркивая, что налаженное с таким трудом взаимопонимание ускользает, его не используют, ему не доверяют. Правда, он каждый раз подчеркивает, что, несмотря на недоверие и предвзятость сложившегося мнения о нем в Центре, он будет продолжать действовать самостоятельно, не связывая его с указаниями оттуда. По поводу декларации он говорит, что вина не его, что дело не доведено до конца. Он давно готов был подписать (готов это сделать и сейчас) ее, но мы считали, что должен был подписать ее также и «Старик», который туго раскачивался. Сейчас, как Вам известно, «Старик» публично высказал свои позиции, и это нельзя не считать за большое достижение.
22 апреля «Качу» вызвал меня и «Георгия». Он говорил много о доверии, о том, что все заглохло, сознался в том, что потерял надежду на активную работу с нами (в этих целях он сохранял свое свободное время и не работал), и по причинам чисто материальным (проел свои запасы) он вынужден поступить на работу и сейчас устроился помощником одного из парижских адвокатов, составляет ему юридические доклады и готовит некоторые дела. Затем «Качу» просил переслать написанное им письмо Нине, жене «Павла». Он не скрыл, что после того, как интерес к нему заметно упал, он не может лично написать письмо «Павлу», опасаясь, что оно будет как-нибудь нехорошо истолковано. Однако из текста письма Вы увидите, что оно предназначено вовсе не для Нины. В нем излагается все то, что, по-видимому, у него наболело.
Поэтому мы считаем, что вопрос о дальнейшем нашем поведении должен быть решен, ибо у нас нет ясности. Продолжать бесцельные встречи и поддерживать разговоры на общие темы — мало полезно. Мы твердо придерживаемся директив т. Негрова и Ваших, не вступаем ни в какие разговоры, ничего не просим и ничего не получаем.
Просим указаний.
Кир
Георгий
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
Копия
25. IV. 1946 г.
Дорогая Нина, у меня есть реальные основания думать, что я не вполне выброшен из твоей памяти; время от времени, несмотря на многое, нас разделяющее, ты проявляешь внимание к своему старому дяде.
Ты можешь быть уверенной, что это взаимно: мне крайне приятно слышать о тебе лестные отзывы. Что же? Это голос крови — один из непреложных законов человеческой природы.
Пользуюсь случаем, чтобы написать несколько слов о себе; именно несколько слов, ибо, если писать пространно, этому не будет конца.
Очевидно, обо мне к вам поступают сведения. Думаю, что они точны, ибо источник их мне известен и известен с наилучшей стороны. Все же, если пишу непосредственно, то в целях устранения даже тени недоразумения.
Я подошел к последней грани своей жизни. Плохо ль или хорошо — об этом не мне судить, — я прошел свой путь. У старых людей своя психология, непонятная для молодых. У меня не осталось другой претензии, как передать будущему поколению результаты моего долгого опыта. Не вдаваясь в детали, я пришел к выводу, что Грузия в борьбе за свою национальную свободу не может и не должна рассчитывать на Запад. Если четверть века назад она могла предполагать найти тут реальные гарантии в этом направлении, то теперь такие поиски я расцениваю как пустую и даже вредную трату времени.