[237]уверен, что эта инициатива целиком принадлежала Г. М. Маленкову, а Ю. В. Аксютин[238], напротив, полагает, что все советское руководство мыслило себя абсолютно несовместимым с культом личности и посчитало для себя обязательным «прекратить политику культа личности» уже с 20 марта 1953 года.
На фоне всех этих событий необычайно бурную активность развил маршал Л. П. Берия. Традиционно в научной, популярной и даже учебной литературе, в частности в новейших работах известных российских историков профессоров А. В. Пыжикова и А. И. Вдовина[239], первым и самым ярким доказательством особой бериевской активности называют почти одномоментную и необычайно быструю смену более 80 руководителей всех республиканских министерств, а также глав УМВД автономных республик, краев и областей РСФСР, которая произошла 16 или 19 марта 1953 года. Не избежал этой досадной ошибки и автор этих строк[240]. Однако на поверку оказалось, что эта вполне расхожая информация не вполне соответствует действительности.
Что касается союзных республик, то здесь реальная смена власти произошла только в Украинской, Узбекской и Грузинской ССР. В первом случае на смену многолетнему главе НКВД — МВД УССР, бывшему начальнику Украинского штаба партизанского движения генерал-лейтенанту Т. А. Строкачу, срочно направленному во Львов начальником областного УМВД, пришел генерал-лейтенант П. Я. Мешик, работавший до этого более 7 лет заместителем генерал-полковника Б. Л. Ванникова в Первом ГУ Спецкомитета по атомному проекту, отвечая за кадры и режим секретности. Во втором случае на смену генерал-майору Ю. Б. Бабаджанову пришел кадровый чекист генерал-майор А. П. Бызов. Что касается Грузинской ССР, то здесь всего за месяц «случилась» настоящая кадровая чехарда: первоначально министром был назначен генерал-майор А. И. Кочвалашвили, которого всего через пять дней сменил генерал-майор В. А. Какучая, а его в свою очередь через три недели сменил генерал-лейтенант В. Г. Деканозов. Во всех же остальных республиках (кроме РСФСР, где свое республиканское МВД будет создано только в феврале 1955 года) произошло обычное «техническое» переназначение министров, связанное со слиянием старых МГБ и МВД в единое МВД СССР. Причем, что любопытно (и в то же время объяснимо), за исключением Казахской ССР, где главой МВД остался генерал-майор В. В. Губин, занимавший этот пост с середины февраля 1951 года, в министерские кресла остальных 11 республиканских МВД сели главы упраздненных МГБ: в Белорусской ССР генерал-майор М. И. Баскаков, в Литовской ССР генерал-майор П. П. Кондаков, в Латвийской ССР генерал-лейтенант Н. К. Ковальчук, в Эстонской ССР полковник В. И. Москаленко, в Карело-Финской ССР полковник Н. П. Гусев, в Молдавской ССР генерал-майор И. Л. Мордовец, в Азербайджанской ССР генерал-майор С. П. Емельянов, в Армянской ССР генерал-майор Г. Я. Мартиросов, в Киргизской ССР полковник А. В. Терещенко, в Таджикской ССР полковник Д. К. Вишневский и в Туркменской ССР полковник В. Т. Васькин. Аналогичная картина за редким исключением наблюдалась и во всех региональных УМВД, в том числе в Москве и Московской области, где главами УМВД были переназначены генерал-лейтенант Г. В. Соколовский и полковник П. П. Макарьев. Правда, в Ленинградской области новым главой УМВД стал бывший замминистра внутренних дел генерал-лейтенант Н. К. Богданов[241].
Между тем многие историки упускают из виду действительно очень важные факты, которые явствуют из показаний ряда свидетелей по «бериевскому делу», в частности генерал-лейтенанта Т. А. Строкача и двух начальников его личного секретариата — генерал-лейтенанта С. С. Мамулова и полковника Б. А. Людвигова[242]. Суть их показаний состояла в следующем: 1) практически все ключевые назначения в центральном аппарате МВД и в региональных УМВД прошли без традиционного (пусть даже формального) согласования с соответствующими Отделами и Секретариатом ЦК, а также с неприкрытым пренебрежением мнением первых секретарей обкомов партии, в частности Ленинградского (В. М. Андрианов) и Челябинского (Н. В. Лаптева); 2) главы всех республиканских МВД и региональных УМВД, получив от Л. П. Берии и его команды соответствующие установки, стали не только слишком вольно вести себя по отношению ко всем партийным секретарям, но и собирать на них компромат; 3) аналогичным образом глава МВД игнорировал и Управление делами Совета Министров СССР при подборе и расстановке кадров в свой личный аппарат в союзном правительстве и в курируемых им подразделениях.
Одновременно 13 и 18 марта 1953 года с целью ускоренного рассмотрения следственных дел, находившихся в производстве ряда управлений и отделов МВД СССР, Л. П. Берия своими приказами по министерству создал несколько следственных групп по самым громким и знаковым делам — «врачей-убийц», «чекистов», «мингрельских взяточников», «артиллеристов» и «авиаторов» — и поручил трем своим заместителям — генерал-полковникам С. Н. Круглову, Б. З. Кобулову и С. А. Гоглидзе, — а также начальнику следственной части по особо важным делам генерал-лейтенанту Л. Е. Влодзимирскому организовать тщательную проверку всех указанных дел в двухнедельный срок и лично ему представить свои заключения по этим проверкам[243].
Тогда же Л. П. Берия инициировал «структурную» реформу МВД СССР и «пробил» два Постановления Совета Министров СССР — № 832-370сс и № 934-400сс от 18 и 28 марта 1953 года, в соответствии с которыми Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний (ГУЛАГ), которое возглавлял генерал-лейтенант И. И. Долгих, было выведено из системы МВД СССР и передано в ведение Первого Главного управления при СМ СССР (Б. Л. Ванников) и Министерства юстиции СССР (К. П. Горшенин). При этом в состав ПГУ, а вернее ряда отраслевых министерств (угольной, химической, лесной, металлургической промышленности, цветной металлургии, путей сообщения и других) вошли 18 гигантских хозяйственно-производственных управлений старого ГУЛАГа, в том числе Главпромстрой (А. Н. Комаровский), Главжелездорстрой (А. А. Смольянинов), Главспеццветмет (Ф. П. Харитонов), Главгорметпром (Н.А. Добровольский), Главспецнефтестрой (В. А. Барабанов), Главлеспром (М. М. Тимофеев), Главгидрострой (Я. Д. Рапопорт), Дальстрой (И. Л. Митраков) и другие, а в состав Минюста СССР были переданы Главное управление исправительно-трудовых лагерей колоний и специальный отдел детских колоний[244].
Понятно, что такая бурная активность «лубянского маршала», причем в обход ЦК и Управделами Совета Министров СССР, сразу вызвала крайнюю настороженность у большинства его коллег по Президиуму ЦК, прежде всего Г. М. Маленкова, В. М. Молотова и H. С. Хрущева, которые прекрасно сознавали реальные возможности узурпации власти с его стороны. Поэтому можно предположить, что уже в конце марта 1953 года начинаются первые брожения относительно активности главы МВД. Однако сам Л. П. Берия уже вошел в раж и через неделю, 26 марта 1953 года, направил на имя Г. М. Маленкова для рассмотрения на Президиуме ЦК «Записку» с предложением о проведении широкомасштабной амнистии и об изменении уголовного законодательства[245]. В этом документе отмечалось следующее:
«1. В настоящее время в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях содержится более 2 526 000 заключенных, из которых: осужденных на срок до 5 лет — 590 000, от 5 до 10 лет — 121 600, от 10 до 20 лет — 573 000 и свыше 20 лет — 188 000 человек.
2. Из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников (шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, эсеров, националистов и др.), содержащихся в особых лагерях МВД СССР, составляет чуть более 221 000 человек.
3. Содержание большого числа заключенных, осужденных за преступления, не представляющие серьезной опасности для общества, в том числе женщин, подростков, престарелых и больных людей, не вызывается государственной необходимостью. Тем более что среди заключенных на срок до 5 лет значительное число осужденных за преступления, которые в большинстве своем были совершены впервые и не повлекли за собой тяжких последствий (самовольный уход с работы, должностные и хозяйственные преступления, мелкие кражи, хулиганство, мелкая спекуляция и др.).
4. В ИТЛ также имеется 30 000 заключенных, осужденных на срок от 5 до 10 лет за должностные, хозяйственные и воинские преступления, в числе которых председатели и бригадиры колхозов, инженеры, руководители предприятий и другие. Среди заключенных отбывают наказание почти 439 000 женщин, в том числе беременных и имеющих при себе детей в возрасте до двух лет, 238 000 пожилых людей и чуть более 31 000 несовершеннолетних, подавляющее большинство которых отбывают наказание за мелкие кражи и хулиганство. Кроме того, около 198 000 заключенных, находящихся в лагерях, страдают тяжелым неизлечимым недугом и являются полностью нетрудоспособными».
5. Учитывая все изложенное, МВД СССР (Л. П. Берия), Министерство юстиции СССР (К. П. Горшенин) и Генеральный прокурор СССР (Г. Н. Сафонов) срочно подготовили проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии», который уже 27 марта 1953 года был рассмотрен и единогласно одобрен всеми членами Президиума ЦК. В тот же день председатель и секретарь Президиума Верховного Совета СССР маршал К. Е. Ворошилов и H. М. Пегов подписали соответствующий Указ, по которому: 1) освобождению из мест заключения подлежали более 1 203 000 заключенных, в том числе все осужденные на срок не более 5 лет, все (независимо от срока заключения) женщины, пожилые мужчины, несовершеннолетние и тяжелобольные; 2) от угрозы применения наказания и привлечения к уголовной ответственности освобождались более 400 000 человек, в отношении которых прекращалось следствие и закрывались уголовные дела; 3) ровно наполовину сокращался срок отбытия наказания для всех осужденных на 5 лет лишения свободы; 4) в отношении указанных лиц снималась судимость и поражение в избирательных правах и, наконец, 5) амнистия не распространялась на всех осужденных на срок свыше 5 лет за контрреволюционные преступления, бандитизм, крупные хищения социалистической собственности и умышленное убийство.