[697]. Г. И. Воронов будет перемещен на должность председателя Совета Министров РСФСР, его прежний глава Д. С. Полянский станет заместителем главы Совета Министров СССР, а новым первым («аграрным») заместителем председателя Бюро ЦК по РСФСР будет назначен Первый секретарь Горьковского обкома Леонид Николаевич Ефремов, который одновременно станет и кандидатом в члены Президиума ЦК, и председателем Бюро ЦК КПСС по руководству сельским хозяйством РСФСР.
Тем временем новый кризис в отношениях с Пекином и особенно Карибский кризис резко подорвали позиции H. С. Хрущева внутри Президиума ЦК. В этой ситуации он вновь попытался обыграть консерваторов с помощью творческой интеллигенции и, по свидетельству А. Т. Твардовского[698], жестким напором продавил в Президиуме ЦК решение о публикации двух литературных «новинок», внесших настоящее смятение в консервативный лагерь. В конце октября 1962 года в центральном органе партии — газете «Правда» — была опубликована поэма Е. А. Евтушенко с откровенно вызывающим названием «Сталинские наследники», а в начале ноября в «Новом мире» была напечатана небольшая повесть «Один день Ивана Денисовича», принадлежавшая перу совершенно неизвестного прозаика и бывшего политзека А. И. Солженицына. Однако поддержка этих публикаций, проложивших широкую дорогу мутному потоку литературного хлама, который раньше никто бы не осмелился даже взять в руки, осталась единичным актом, поскольку сам H. С. Хрущев очень испугался начавшейся кампании новой десталинизации. И уже в декабре 1962 года главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский в беседе с хрущевским помощником Владимиром Семеновичем Лебедевым был приватно предупрежден, что «тема репрессий уже становится слишком навязчивой».
Не успела партийная номенклатура прийти в себя от «мартовского шока», как уже на очередном Пленуме ЦК, прошедшем в конце ноября 1962 года, H. С. Хрущев инициирует очередную, причем по-настоящему кардинальную, реформу всего партийно-государственного аппарата в стране. Ее проведение, по мнению многих авторов, вообще не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла и до сих пор вызывает массу вопросов и острых споров в литературе. Многие историки единодушно говорят об этой реформе как о самом наглядном примере «абсурдности и хрущевского волюнтаризма». Однако существуют и другие точки зрения. Так, академик Н. П. Шмелев[699] пытался объяснить эти новации горячим желанием H. С. Хрущева «обуздать всевластие партийного аппарата» и создать в стране реальную многопартийность, где как минимум сосуществовали бы и конкурировали между собой две полноценных партии — «промышленная» и «аграрная». Профессор Р. Г. Пихоя[700] полагал, что данная реформа, невзирая на ее первоначальный замысел, ослабила весь партийный аппарат, что объективно отвечало интересам самого H. С. Хрущева. Наконец, их оппонент профессор Г. И. Ханин[701], напротив, полагает, что данное решение стало результатом «осознания H. С. Хрущевым пагубности современной роли партии в экономике страны как важного, но безответственного элемента», и поэтому своим решением «он попытался сделать партию и все ее руководящие органы», начиная с райкомов и обкомов партии, «ответственным элементом советской экономической жизни». Более того, по его мнению, сама эта реформа находилась в русле рецентрализации советской экономики, начатой H. С. Хрущевым еще в феврале 1960 года с создания трех республиканских СНХ в РСФСР, УССР и КазССР.
Между тем впервые идея этой реформы была предложена H. С. Хрущевым еще в начале сентября 1962 года в его очередной записке, направленной своим коллегам по Президиуму ЦК. Суть новой хрущевской инновации состояла в коренной перестройке всей прежней системы партийного руководства и в полном переходе с привычного территориально-производственного принципа построения многих управленческих партийных структур, а именно: райкомов, обкомов, крайкомов и рескомов — на сугубо производственный принцип. В соответствии с решением ноябрьского Пленума ЦК, единогласно принявшего Постановление «О развитии экономики СССР и перестройке партийного руководства народным хозяйством»[702], на всей территории страны де-факто создавалась совершенно неуправляемая и во многом конфликтная система двоевластия, поскольку отныне все областные и краевые партийные комитеты разделялись на два обкома (крайкома) — по промышленности и по сельскому хозяйству. Но при этом все Бюро прежних (т. е. единых) обкомов и крайкомов партии оставались неделимыми, что только обострило ситуацию на местах. Кстати, классическим примером такого двоевластия и конфликтности двух первых секретарей стал Ростовский обком партии, где постоянно шли склоки между «промышленным секретарем» Георгием Дмитриевичем Нероновым и «аграрным секретарем» Владимиром Владимировичем Скрябиным[703]. Столь поспешная перестройка всей системы управления в стране сразу вызвала массу проблем, многие из которых носили не только управленческий характер, но и характер личного соперничества двух первых и отраслевых секретарей в областях, краях или автономных республиках. К тому же, кроме двух новых обкомов и крайкомов партии в каждой области (крае, республике), создавались и по два облисполкома, в результате чего во всех регионах страны появились два областных или краевых здравотдела, два отдела народного образования, два управления милиции, два финансовых отдела, два отдела культуры и т. д.
Кроме того, сильно усложнилось управление на уровне союзных республик, где в республиканских ЦК создавались два Бюро ЦК — по промышленности и по сельскому хозяйству. И еще более значительно запуталась вся система управления на районном уровне. В первоначальном замысле планировалось ликвидировать все городские и районные партийные комитеты и заменить их новыми парткомами колхозно-совхозных и промышленно-производственных управлений. Однако затем эту систему несколько «подновили», и на районном уровне, кроме райкомов партии по сельскому хозяйству, стали действовать новые «зональные» промышленные райкомы, расположенные чаще всего в ином населенном пункте, чем сельский райком партии.
Одновременно Пленум ЦК принял решение об изменении прежней системы партийного и государственного контроля и утвердил Постановление ЦК «Об образовании Комитета партийногосударственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР». Как уверяет профессор Р. Г. Пихоя, «не требуется особых доказательств для утверждения, что проект этого решения Президиума ЦК создавался в окружении Шелепина, тогдашнего шефа КГБ, метившего и попавшего на пост руководителя этого контрольного органа»[704]. Однако данный пассаж содержит в себе сразу два ложных утверждения. Во-первых, доказательства того, что этот документ разрабатывался именно в окружении А. Н. Шелепина, как раз необходимо представить, и желательно с поименным составом лиц из этого «окружения». И, во-вторых, к моменту принятия этого документа сам А. Н. Шелепин уже более года пребывал в должности секретаря ЦК, а должность председателя КГБ СССР с 13 ноября 1961 года занимал его сменщик и близкий соратник Владимир Ефимович Семичастный, который, кстати, в отличие от своего старшего товарища, тут же «облампасился» и сразу получил звание генерал-полковника.
Как уже давно было заведено, в этом Постановлении ЦК лукаво говорилось о воссоздании ленинских принципов партийногосударственного контроля, которые якобы были упразднены во времена «тирана» И. В. Сталина. Однако, во-первых, именно Н. С. Хрущев еще в июле 1957 года, сразу после разгрома «антипартийной группы», ликвидировал Министерство госконтроля СССР, главой которого был В. М. Молотов, и только через полгода, в декабре 1957 года, создал жалкую пародию на упраздненный орган власти в виде Комиссии советского контроля Совета Министров СССР, которую возглавил бывший Первый секретарь упраздненного Каменского обкома Георгий Васильевич Енютин. А, во-вторых, в реальности новые органы объединенного партийно-государственного контроля ничего общего с ленинским подходом к решению данной проблемы не имели, поскольку в его последних работах, таких как «Лучше меньше, да лучше» и «Как нам реорганизовать Рабкрин», он прямо говорил о четком разделении и параллельном сосуществовании ЦК и ЦКК, а новые органы партгосконтроля существовали как раз при самих партийных комитетах, а не параллельно с ними. Более того, все районные, областные и краевые комитеты партийно-государственного контроля возглавлялись по совместительству вторыми секретарями райкомов, обкомов и крайкомов партии. При этом центральный Комитет партийно-государственного контроля СССР возглавила новая восходящая политическая звезда всего хрущевского десятилетия — секретарь ЦК Александр Николаевич Шелепин, который одновременно был назначен и заместителем председателя Совета Министров СССР, поскольку, как выразился сам H. С. Хрущев, «ему придется иметь дело со многими министрами».
Кроме того, на этом Пленуме в рамках аппарата ЦК были созданы два Бюро — по промышленности и строительству и по сельскому хозяйству — и избраны четыре новых секретаря ЦК: Александр Петрович Рудаков, Василий Иванович Поляков, Виталий Николаевич Титов и Юрий Владимирович Андропов, — которые стали «последней надеждой» лидера партии на обновление верхних эшелонов власти в стране. При этом прежний заведующий Отделом тяжелой промышленности ЦК А. П. Рудаков возглавил Бюро ЦК по промышленности и строительству, главный редактор центральной партийной газеты «Сельская жизнь» В. И. Поляков, ни дня не работавший даже в самом низовом партийном аппарате, стал руководителем Бюро ЦК по сельскому хозяйству, заведующий Отделом партийных органов ЦК по союзным республикам В. И. Титов как секретарь ЦК стал курировать организационно-партийные вопросы, а заведующий Отделом по связям с правящими партиями соцстран Ю. В. Андропов как секретарь ЦК сохранил прежний функционал, усилив аппаратный вес не только внутри ЦК КПСС, но и среди всех правящих компартий государств социалистического лагеря.