нистра Вооруженных сил, вновь решил поставить на место самых известных и авторитетных полководцев прошедшей войны. Сначала жертвой этой кампании стал главком Военно-Морского флота СССР адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов, который из-за разногласий с вождем по программе развития ВМФ был снят с должностей главкома и заместителя министра Вооруженных сил СССР и отправлен в «ссылку» в Ленинград, где возглавил Управление военно-морских учебных заведений. Вместе с тем, по мнению самого Н. Г. Кузнецова и ряда известных историков (Ю. А. Никифоров[61]), причины его опалы были «многолики», в частности: 1) острые разногласия с руководством двух Министерств — судостроительной промышленности и транспортного машиностроения — А. А. Гореглядом, В. А. Малышевым и И. И. Носенко, — которые жестко выступали за дальнейшее строительство тяжелых крейсеров в противовес строительству авианосцев; 2) острый конфликт с самим И. В. Сталиным и начальником Главного штаба ВМФ адмиралом флота И. С. Исаковым по поводу раздела Балтийского флота на Юго-Балтийский флот (4-й ВМФ) и Северно-Балтийский флот (8-й ВМФ), которые, соответственно, возглавили адмиралы Г. И. Левченко и В. Ф. Трибуц; 3) и, наконец, интриги генерала армии Н. А. Булганина, который, по словам самого Н. Г. Кузнецова, сознательно «раздул кадило» этого конфликта как раз накануне своего назначения на пост министра Вооруженных сил СССР.
Еще раньше, в январе 1947 года, «за длинные языки» было арестовано все бывшее руководство Приволжского военного округа: генерал-полковник В. Н. Гордов, генерал-лейтенант Г. И. Кулик и генерал-майор Ф. Т. Рыбальченко, которые через три года будут расстреляны за покушение на измену Родине, создание антисоветской контрреволюционной организации и подготовку теракта против советских вождей. А в том же феврале 1947-го вновь настал черед уже опального маршала Г. К. Жукова, который на февральском Пленуме ЦК был выведен из состава членов этого высшего партийного ареопага[62]. Надо сказать, что в исторической литературе либерального толка (Р. Г. Пихоя, Г. В. Коростыченко, О. В. Хлевнюк, С. С. Близниченко, С. Е. Лазарев[63]) уже давно сложилась ярко выраженная тенденция представлять буквально всех репрессированных маршалов, генералов и адмиралов невинными жертвами сталинского террора, однако непредвзятый анализ архивных документов красноречиво говорит о том, что ряд «обиженных» генералов не только вели пьяные крамольные беседы за обеденным столом, нецензурно оскорбляли И. В. Сталина и ряд других членов высшего руководства страны, но и реально вынашивали планы военного переворота.
Кстати, известный ждановский биограф А. Н. Волынец привел в своей книге очень любопытный пассаж из записной книжки А. А. Жданова, сделанный им накануне февральского Пленума: «Посмотреть список членов и кандидатов ЦК… вывести Маленкова, Жукова»[64]. На взгляд самого А. Н. Волынца, «без сомнения, такие намерения в отношении Маленкова не были только личной инициативой» А. А. Жданова. Но, вероятно, в последний момент И. В. Сталин «счел нецелесообразным убирать единственного конкурента Жданова в ЦК. В итоге Маленков остался в составе Центрального комитета и, более того, опять начал набирать вес и влияние».
Между тем в самом начале марта 1947 года еще одним заместителем председателя Совета Министров СССР и членом его Бюро был назначен генерал армии Николай Александрович Булганин, который тогда же сменил И. В. Сталина на посту министра Вооруженных сил СССР. А уже через полгода для престижа, по инициативе самого вождя, он был уравнен в армейских погонах со своими заместителями, в частности с А. М. Василевским, В. Д. Соколовским и И. С. Коневым, и также удостоен маршальского звания. Кроме того, по мнению ряда историков (Ю. Н. Жуков[65]), есть все основания полагать, что одновременно Н. А. Булганин стал и полноправным членом правящей «семерки», которая теперь стала именоваться «восьмеркой». Тогда же из состава Бюро СМ СССР был выведен и Л. М. Каганович, которые уехал в Киев, где временно сменил в должности Первого секретаря ЦК КП(б)У H. С. Хрущева, сохранившего за собой пост председателя Совета Министров УССР, занятый им еще в феврале 1944 года.
Надо сказать, что в обыденном сознании за маршалом Н. А. Булганиным прочно закрепилась «слава» не очень далекого и пьющего человека, которого больше влекли всякого рода амуры с «девицами из варьете», чем ежедневная тяжелая работа. Однако это, конечно, не так. Н. А. Булганин давно попал в поле зрения вождя и с подачи Л. М. Кагановича еще в феврале 1931 года возглавил Моссовет. Затем в июле 1937-го он становится председателем СНК РСФСР, а через пару месяцев и полноправным членом ЦК. А уже в 1938 году он занимает целый ряд ответственных постов, в том числе заместителя председателя СНК СССР и главы Правления Госбанка СССР, каковым остается всю войну. Во многом ему принадлежит выдающаяся роль в том, что советская финансовая система лучше всех воюющих стран перенесла тяготы этого лихолетья. Кроме того, во время самой войны, будучи сугубо штатским управленцем, он неплохо справлялся с ролью члена Военного совета Западного, 2-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов, за что в ноябре 1944 года был удостоен воинского звания генерала армии, введен в состав ГКО и назначен заместителем самого И. В. Сталина по Наркомату обороны СССР.
Тогда же, в конце февраля — начале марте 1947 года, началось массированное наступление на позиции второго секретаря ЦК А. А. Жданова. Одни историки (Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, А. А. Данилов[66]) утверждают, что новой атакой на лидера «ленинградской группировки» руководили лично Г. М. Маленков и Л. П. Берия. Однако их оппоненты (Ю. Н. Жуков[67]) твердо убеждены, что ею руководили не только Г. М. Маленков, но также В. М. Молотов и А. А. Кузнецов, пытавшийся вернуть себе прежнее расположение вождя и поквитаться со своим бывшим шефом, отношения с которым резко пошатнулись вскоре после снятия ленинградской блокады.
Надо сказать, что вопрос об отношениях А. А. Жданова и А. А. Кузнецова уже давно является предметом острой дискуссии. Так, А. Н. Волынец уверяет, что их отношения, особенно с момента назначения А. А. Кузнецова в сентябре 1937 года вторым секретарем Ленинградского обкома, носили не только деловой, но и самый теплый дружеский характер и сохранялись до последних дней жизни А. А. Жданова. Что сам А. А. Жданов очень активно продвигал своего «главного помощника по политическим вопросам», а также всячески патронировал всем членам своей команды, особенно П. С. Попкову и Я. Ф. Капустину. Более того, как свидетельствует А. И. Микоян, все члены ждановской команды «Искренне хорошо относились друг к другу, любили друг друга, как настоящие друзья»[68]. Однако целый ряд их оппонентов не разделяют столь радужную оценку этой «дружбы». Например, В. А. Кутузов и В. А. Кузнецов утверждают, что отношения между главными ленинградскими вождями резко испортились еще в самом начале войны и основной причиной их конфликта стало рукописное письмо И. В. Сталина А. А. Кузнецову, которое в начале блокады ему привез тогдашний глава НКГБ СССР В. Н. Меркулов. Само это письмо до сих пор не найдено, но его текст, в частности сталинский пассаж о том, что «Алексей, вся надежда на тебя. Родина тебя не забудет», частенько используется в разного рода публикациях[69]. Однако, как нам представляется, более доказательной является позиция Ю. Н. Жукова, который, опираясь на архивные источники, в том числе политическую возню вокруг известного Постановления ЦК «О журналах "Звезда" и "Ленинград"», заявил, что этот конфликт возник, а затем стал стремительно разрастаться накануне окончания войны по вине именно А. А. Кузнецова.
Конечно, сам И. В. Сталин, знавший о серьезной болезни своего верного и близкого партийного товарища и личного друга, уже очень давно страдавшего сердечно-сосудистой недостаточностью, хорошо понимал, что А. А. Жданову необходимо готовить адекватную замену в аппарате ЦК. Поэтому следующим шагом по нейтрализации второго человека в партии стало отстранение от работы в центральном партаппарате ряда его прямых выдвиженцев, в том числе нового секретаря ЦК Н. С. Патоличева, его заместителя по Управлению по проверке парторганов ЦК С. Д. Игнатьева и двух заместителей начальника УПА М. Т. Иовчука и К. С. Кузакова. Причем первых трех даже удалили из Москвы: H. С. Патоличев отъехал в Киев на пост секретаря ЦК КП(б)У по сельскому хозяйству, а С. Д. Игнатьев и М. Т. Иовчук — в Минск секретарями ЦК КП(б) Белоруссии по сельскому хозяйству и пропаганде. Туда же, но уже на пост Первого секретаря белорусского ЦК был направлен инспектор УПА Н. И. Гусаров.
Затем в конце мая 1947 года «опросом» членов ЦК руководитель Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) Михаил Андреевич Суслов был утвержден сразу в двух новых должностях — при сохранении прежнего поста — секретаря ЦК и начальника Управления по проверке партийных органов, который до него возглавлял Н. С. Патоличев. Политическая звезда Михаила Андреевича взошла еще до войны, когда этот дипломированный экономист, успевший в конце 1920-х — 1930-х годах поработать в МГУ, Промакадемии, ЦКК ВКП(б), Наркомате РКИ и Комиссии советского контроля при СНК СССР, в конце февраля 1939 года возглавил Ставропольский крайком ВКП(б) и стал членом ЦРК. Во время обороны Кавказа, уже будучи членом ЦК, он стал начальником краевого Штаба партизанского движения, а затем и членом Военного Совета Закавказского и Северо-Кавказского фронтов. Затем уже в ноябре 1944 года по протекции Г. М. Маленкова он был назначен главой Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями, где проявил явные способности по ликвидации последствий войны и организации борьбы с «лесными братьями». Эти заслуги М. А. Суслова были вскоре отмечены в Москве, в том числе И. В. Сталиным, и уже весной 1946 года он становится членом Оргбюро и главой Отдела внешней политики ЦК.