Махинации Моргана беспокоили, как оказалось, и маршала Китченера. Китченер вызвал Игнатьева в Лондон, и там они втроём с русским военным агентом в Англии генерал-лейтенантом Ермоловым провели переговоры. Аудиенция была закончена, русские уже шли по коридору, но вдруг их догнал великан унтер-офицер и попросил Игнатьева вернуться.
Игнатьев вспоминал: «Китченер стоял посреди кабинета. Он вплотную подошёл ко мне и, глядя в упор, негромко, с большим внутренним волнением спросил:
– Подтвердите, полковник, что вы не сторонник соглашения с Морганом!..».
Игнатьев был всего лишь честным солдатом, а не царским министром или нью-бердичевским комбинатором. Как он мог гарантировать принципиальность российских «верхов», продажных почти поголовно? Ответив уклончиво, он поинтересовался:
– Позвольте узнать, почему вас так может интересовать этот вопрос?
«И без того красное, – писал Игнатьев, – обветренное лицо генерала стало пунцовым. Он нервно взял меня за пуговицу кителя и процедил сквозь зубы:
– Хотя бы потому, что этого как раз желает Ллойд Джордж»…
Справедливости ради приведу пример из формально другого лагеря… На некоторых образцах английских снарядов стояло клеймо «КР-96/04», смысл которого выяснился лишь после войны: так были помечены снаряды, которые изготовлялись в Англии по лицензии германского пушечного «короля» Круппа компанией «Виккерс». После перемирия она выплатила Круппу огромную сумму, так что он нажился на том, что изобретённые им снаряды убивали его же соотечественников – немецких солдат.
Впрочем, и броня английских дредноутов изготовлялась по лицензии того же Круппа…
Когда в 1923 году Крупп оказался замешанным в провокацию на его заводах, арестован и приговорён французским военным трибуналом к 15 годам заключения, крупнейшие французские капиталисты и промышленники, испанский король и даже Папа Римский немедленно выступили в защиту Круппа, признанного военным преступником, и через шесть месяцев стальной и пушечный «король» вышел из дюссельдорфской тюрьмы на свободу…
Потом он финансировал и вооружал Гитлера.
КРУПП – Виккерс… Ллойд Джордж – Морган… Ллойд Джордж – Захаров… Морган – Ротшильд… Ротшильд – Розбери… Розбери – Черчилль…
Это были лишь отдельные звенья одной общей цепи, в которую идущая война вплетала ещё и 4 миллиона тонн (!) колючей проволоки, опутавшей поля сражений…
Цепь обвисала на человечестве всё тяжелее, сковывала его… И вместо нового, более осмысленного и доброго мира человек получал бессмысленную для всех, кроме захаровых, круппов и морганов, жестокую и долгую войну.
Война же эта была бесчестна настолько, что отвергала мало-мальски честных людей на верхах власти и продвигала вперёд совсем уж бесчестных.
В июне 1916 года лорд Китченер на броненосном крейсере «Гемпшир» отправился в Россию. Западнее Оркнейских островов крейсер подорвался, к берегу выплыло только 12 человек. Китченер был безжалостен, но прям, и этим не устраивал многих. Почему он погиб, сегодня уже не узнать. Но погиб он для многих вовремя…
В декабре 1916 года премьер-министром вместо «сработанного» Асквита стал нелюбимый Китченером Ллойд Джордж, тесно связанный, кроме Моргана, ещё и с сионистскими кругами.
Был «на коне» и Черчилль. Десять лет назад, во время выборов в парламент 1906 года, манчестерские евреи сплотились вокруг него так активно, что на одном из митингов их лидер заявил: «Любой еврей, голосующий против Черчилля, будет предателем нашего дела».
Что же это было за такое «святое дело»?
Каким может быть главное дело у честного человека? Тут нет двух мнений! Человек, достойный так называться, делает жизнь лучшей для как можно большего числа честных и достойных людей. Но этой ли цели служили черчилли и ллойд джорджи?
Надо ли много размышлять, чтобы дать на этот вопрос честный ответ?
Глава 7. Кому война – мачеха, а кому – мать родная…
СОЗИДАЮЩАЯ человеческая мысль всегда преображала мир к лучшему… Однако только со второй половины XIX века она предоставила народам воистину могучие, небывалые ранее возможности преображать жизнь и планету для их блага.
В 1869 году Америка построила Бруклинский мост, а Европа – Суэцкий канал. Через два года на заводе Круппа зажглась первая в мире мартеновская печь, а в 1883 году крупповские же рабочие в Эссене смонтировали первый прокатный стан.
В 1885 году в Чикаго вырос первый небоскрёб, а через год «Нью-Йорк трибюн» впервые была набрана на линотипной машине Мергенталера.
В том же 1886 году Карл Бенц – инженер из немецкого Мангейма – построил первый в мире трёхколёсный автомобиль с бензиновым двигателем, а чуть позже Бенц и Готлиб Вильгельм Даймлер создали и первый «настоящий» автомобиль – четырёхколёсный…
В 1889 году французы под руководством Эйфеля подняли над Парижем его новый символ – трёхсотметровую ажурную стальную башню, потрясшую посетителей Парижской всемирной выставки.
Ещё через год, в 1890-м, английские инженеры Фаулер и Бейкер протянули над заливом Ферт-оф-Форт в Шотландии железнодорожный мост длиной в полтора километра.
Русские строители в 1880 году закончили в Ташкенте Транскаспийскую магистраль, а в 1892 году начали строить Транссиб.
С 6 по 15 апреля 1896 года в Афинах стараниями Пьера Кубертэна прошли первые Олимпийские игры. А через четыре года, на рубеже двух столетий, в 1900 году, стараниями лорда Китченера (того самого) мир «обогатился» стратегией «выжженной земли» в англо-бурской войне в Южной Африке.
В том же 1900 году англичанами был создан и первый в мире концентрационный лагерь там же, в Южной Африке, для буров.
Первого августа 1914 года в Европе «открылась» Первая мировая война, а пятнадцатого августа этого же года в Америке открылся Панамский канал.
Капитал гордо заявлял, что всё это, кроме войны, – плоды его усилий. Но мосты, прокатные станы, каналы, лампочки накаливания, фонографы и рентгеновские аппараты – абсолютно всё, что делало жизнь более осмысленной и изобильной, создавал Труд. И только создание войны Капитал мог по праву поставить себе в единоличную заслугу.
За двадцать восемь лет до августа 1914 года Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин в журнале «Вестник Европы» писал: «Добрые гении пролагают железные пути, изобретают телеграфы, прорывают громадные каналы, мечтают о воздухоплавании, одним словом, делают всё, чтобы смягчить международную рознь; злые, напротив, употребляют все усилия, чтобы обострить эту рознь. Политиканство давит успехи науки и мысли и самые существенные победы последних умеет обращать исключительно в свою пользу»…
Так думал и чувствовал человек глубоко русский и одновременно гражданин мира не в пошло-барственном толковании этого понятия, а в понимании созидательном, грядущем. Щедрин тонко уловил нарастающее несоответствие производительной мощи человечества и общественного устроения этого человечества.
Уже современник Мировой войны, также русский, Максимилиан Волошин, сказал тоже хорошо: «Это ведь ложь, что это война рас. Это борьба нескольких государственно-промышленных осьминогов. Они совершают свои гнусные пищеварительные процессы, а им посылают отборных юношей»…
Так мыслили русские деятели культуры – деятели подлинной культуры, то есть гуманистической культуры.
Что же касается европейской «гуманистической» мысли, то Французская лига прав человека и гражданина устами своего президента Бюиссона в августе 1914 года обратилась «к нации» так: «То, что разразилось сегодня, – это смертельный поединок двух религий: религии Силы и религии Права. Это освободительный крестовый поход демократии».
А пока лицемеры идиотствовали, берлинская электрическая фирма «Санита» с Фридрихштрассе, 131, писала своему партнёру, женевской фирме «Феликс Бадель», деловое письмо: «Наша модель раздвижного костыля – модель военная и представляет предмет первой необходимости. Мы хотим поэтому привлечь всё ваше внимание к вопросу экспорта костылей за границу; у вас, без сомнения, имеется возможность вести дела с Францией и Россией и сбывать туда наши раздвижные костыли, которые скоро станут очень выгодным товаром».
КАК ВИДИМ, германской фирме «Санита» не было нужды печалиться о начавшейся войне, если немцы не без прибыли начали сбывали костыли Антанте для инвалидов, появляющихся во Франции и России благодаря немцам… При этом и торговцы в России и Франции тоже не оставались в накладе.
А вот англичане издавна выгодно торговали жирами, важными для производства взрывчатых веществ. И из своих колоний они поставляли теперь эти жиры… Германии. Оттуда же шёл в Рейх и корм для скота. Всё – по ценам военного времени, то есть втридорога.
В 1927 году бывший британский военно-морской агент в Швеции, отставной контр-адмирал Консетт, опубликовал книгу «The Triumph of Civil Forces» (в 1966 году она была переиздана под названием «The Triumph of Unarmed Forces» – «Триумф невооружённых сил»). Консетт привёл в ней документальные данные о торговле Англии со скандинавскими странами теми товарами, которые затем перепродавались в Германию. Шесть миллионов тонн меди, никеля, свинца, олова, цинка и полтора миллиона тонн продовольствия – вот только то, о чём знал и докладывал в Лондон один только Консетт! А ведь Скандинавия была не единственным каналом перепродажи. Товары из-за океана и из стран Антанты шли в Германию и через Голландию, через Швейцарию…
Уже во времена президентства второго Рузвельта, Франклина Делано, комиссия сенатора Ная не просто раскопала сведения о связях американских и германских трестов, но обнаружила сенсационные данные о выполнении в США военных заказов Рейха во время войны. Шума было много, но шумели зря. Могло ли быть иначе, если число филиалов крупнейших монополий США в Рейхе переваливало тогда за полсотни?
Кто-то, может быть, и рассчитывал на недолгую войну – в пропагандистских ведомствах, например, где профессиональные писаки забрасывали противника шапками. Но люди дела уже до войны отдавали себе отчёт, что быстрых побед в этой войне не предвидится.