иановского принципата.
Сам Тит был человеком добрым (что, правда, не помешало его жестокостям во время Иудейской войны) и старался угодить многим, поэтому он охотнее, чем отец, устраивал пиры и раздавал подарки. Как и отец, он стремился сохранять хорошие отношения и с сенатом, и с римской толпой. Уже несколько лет любовницей Тита была знатная иудейка Береника, сопровождавшая его во время войны и оставшаяся в Риме после его возвращения. Тит не очень-то и скрывал эту связь, но она вызывала недовольство в Риме. И когда он стал полновластным принцепсом, то решительно удалил Беренику из Рима.
При Тите было закончено строительство Колизея, при освящении которого был устроен необыкновенно пышный и грандиозный гладиаторский бой. Во время этого освящения были выставлены портреты Августа, Агриппы, Тиберия, Друза, Германика, Агриппины-старшей, Клавдия и Гальбы. Этот выбор знаковый. Вновь подчеркивалась непосредственная связь с Августом и его семьей. Из преемников Августа здесь появляются Тиберий и Клавдий. И это неслучайно. В законе о власти Веспасиана говорится, что ему переданы все полномочия, какие были у Августа, Тиберия и Клавдия. Что касается Гальбы, то еще во время гражданской войны Веспасиан приказывал всюду выставлять его изображения, явно позиционируя себя в качестве его продолжателя и мстителя за него. В городских законах испанских муниципиев, закрепивших предоставление Веспасианом латинского права, Гальба оказался единственным императором времени гражданской войны, там упомянутым. Таким образом, Тит, как и его отец, выстраивал четко определенную концепцию истории принципата. Из нее исключаются «тираны» Калигула и Нерон, но зато в нее включаются их преемники Клавдий и Гальба, восстанавливавшие государство после «тирании» предшественников. Из этой истории, естественно, исключаются также убийца Гальбы Отон и враг Флавиев Вителлий. Флавии, таким образом, оказываются не просто новыми императорами, а восстановителями государства.
Весьма умелым администратором проявил себя Тит при несчастьях, обрушившихся на Рим и Италию. Вскоре после смерти Веспасиана произошло грандиозное извержение Везувия, разрушившее и похоронившее под пеплом три города в Кампании — Помпеи, Геркуланум и Стабии. Изменение атмосферы, вызванное этим извержением, столь резко ухудшило обстановку в Риме, что там началась эпидемия. Тит не растерялся и принял ряд энергичных мер. В Кампанию были назначены специальные попечители из бывших консулов для восстановления области, пострадавшей от извержения. Имущество погибших, на которое не нашлось наследников, император использовал для помощи уцелевшим. На прекращение эпидемии в столице он направил собственные средства. То же самое повторилось в следующем году, когда Рим в очередной раз был опустошен пожаром. Тит принял на себя все убытки и отдал на восстановление города убранство своих усадеб. Были назначены специальные лица из всадников, отвечавшие за восстановительные работы.
Титу пришлось столкнуться с еще одним неожиданным затруднением. По-видимому, в 80 г.[81] на Востоке вспыхнуло движение, возглавляемое неким Теренцием Максимом, который объявил себя спасшимся Нероном. Он был не первым Лженероном. В 69 г. во время гражданской войны какой-то то ли раб из Понта, то ли отпущенник из Италии пытался, объявив себя Нероном, поднять Восток.
В течение долгого времени Нерон оставался весьма популярной фигурой в восточной части Римской империи. Его преклонение перед греческой культурой контрастировало с позицией предшествующих принцепсов. Так, например, Клавдий лишил одного грека римского гражданства за то, что тот не знал латыни. Нерон на этом фоне, конечно же, выделялся. Жесткая финансовая политика Веспасиана тем более питала воспоминания о щедротах Нерона в Греции. Доходившие до восточных провинций известия о прижизненном обожествлении Нерона привели к его отождествлению с некоторыми популярными восточными божествами, что еще больше увеличило популярность свергнутого принцепса. Движение Лженерона поддержал парфянский царь Артабан III, сам только что захвативший трон. С его помощью Лженерон вторгся в Малую Азию, по вскоре был разбит. Движение было подавлено. Пройдет, однако, еще некоторое время, и на Востоке снова появится Лженерон, и только после гибели третьего самозванца имя Нерона перестанет возбуждать население восточных провинций.
Самостоятельное правление Тита продолжалось 2 года, 2 месяца и 20 дней. Он умер 13 сентября 81 г. в том же поместье, что и его отец. У Тита не было сыновей, и его естественным наследником стал его брат Домициан, которого он в начале своего правления официально объявил своим наследником.
Домициан. Рецидив террористического режима. Как только преторианцы узнали о смерти Тита (это произошло в день его смерти), они, не дожидаясь решения сената, тотчас провозгласили императором Домициана. На следующий день сенат дал ему империй, трибунские полномочия и титул августа. 14 сентября и стало официальным началом его правления (dies imperii). Через некоторое время Домициан стал верховным понтификом и получил почетный титул «отца отечества». 1 ноября титул августы был присвоен его жене Домиции Лонгине. Хотя Домициан ненавидел брата, завидовал ему и даже распускал слух, что якобы отец назначил их равноправными наследниками власти[82], внешне он всячески подчеркивал свое уважение к памяти Тита. По его инициативе сенат обожествил Тита. Домициан торжественно обещал выполнять все решения отца и брата. Ординарными консулами 82 г. должны были стать Тит и Домициан, но в связи со смертью Тита этот пост вместе с новым принцепсом занял его двоюродный брат Т. Флавий Сабин. Домициан не внес никаких изменений в состав совета принцепса, который остался таким же, как при его отце и брате. Казалось, что между правлениями существует полная преемственность.
В действительности же правление Домициана во многих аспектах оказалось противоположным принципатам двух других Флавиев. Оно скорее напоминало деятельность Юлиев-Клавдиев, особенно Калигулы и Нерона. Домициан был очень неплохим администратором, обладавшим несомненным чувством долга. Он резко усилил контроль над чиновниками и магистратами как в столице, так и в провинциях.
Даже враждебно относившийся к нему Светоний признавал, что столичные магистраты и провинциальные наместники никогда не были честнее и справедливее, чем в правление Домициана. Много внимания император уделял суду, стремясь при этом проявить максимум возможной справедливости и жестоко карая судей за подкуп. Все это не могло не укрепить как императорскую власть, так и порядок в государстве.
Своей главной задачей Домициан поставил укрепление императорской власти во всех ее аспектах. Этого же добивались его отец и брат, но методы он избрал совершенно иные. С одной стороны, Домициан, как и Веспасиан, использовал, но в еще большей мере, старые республиканские магистратуры. За 15 лет своего правления он 10 раз был консулом[83], а кроме того, стал и пожизненным цензором. Последняя должность давала ему неограниченные полномочия надзирать за нравами, что он и использовал, наводя порядок. Домициан получил право постоянного ношения триумфальной пурпурной тоги, затканной золотом.
Подражая Августу, император демонстрировал свое намерение восстановить традиционные «нравы предков», к которым так любили апеллировать римляне. Так, он запретил развратным женщинам пользоваться носилками, а также принимать их завещания, преследовал прелюбодеяния, наказывал за распространение клеветнических пасквилей. При нем состоялись процессы против весталок, нарушивших обет целомудрия, что, однако, вызвало недовольство высших слоев, к которым они принадлежали. Многие представители этих кругов увидели в преследованиях весталок стремление императора нанести удар по одной из самых уважаемых традиционных коллегий Рима.
Цензорская власть позволила Домициану провести чистки сената, особенно во второй части его правления. Пользуясь своими полномочиями, он назначал эдилами и преторами всадников, затем вводил их в сенат в ранге эдилиция или претория, а плебейских магистратов порой причислял к патрициям. Это должно было уменьшить роль еще остававшихся в сенате представителей старой знати.
С другой стороны, полностью порывая со старыми традициями, Домициан всячески подчеркивал монархический характер своей власти. Следуя во многом примеру Калигулы, он потребовал, чтобы его называли не принцепсом, а господином и богом. К тому времени в Риме уже установился обычай обожествлять умерших императоров (хотя и не всех), что делалось специальным постановлением сената. Но Домициан не стал дожидаться собственной смерти и сенатского постановления и при жизни объявил себя богом, равным Юпитеру и другим высшим божествам Рима. Это позволило ему считать себя выше всех юридических и моральных норм. В свое время, подчеркивая разрыв с нероновским правлением, Веспасиан женил сына на дочери знаменитого полководца Нерона Гн. Домиция Корбулона, павшего жертвой императора, Домиции Лонгине. Их сын умер младенцем, и Домициан приказал его обожествить, что, однако, не означало согласия в императорской семье. Сурово преследуя прелюбодеяния, Домициан открыто жил со своей племянницей, дочерью Тита, которая умерла, вероятно, в конце 89 г., пытаясь вытравить ребенка, зачатого ею от принцепса. Одного всадника Домициан вычеркнул из списка судей за то, что тот, сначала прогнав свою жену за прелюбодеяние, затем снова вступил с нею в брак. А сам поступил точно так же: разведясь в 83 г. с женой из-за ее связи с артистом Парисом[84], он затем снова на ней женился якобы по требованию народа. Брак Домициана с Домицией Лонгиной имел явно политическое значение, и он, видимо, не любил жену. Однако именно из-за политического значения брака полный разрыв мог иметь негативные политические последствия, и император, сделав хорошую мину при плохой игре, вернул себе дочь Корбулона.