7. Предложить НКВД не допускать коммерческой деятельности обществ, не отвечающей целям и задачам общества»[626].
Для проведения перерегистрации в ГПП и НКВД были организованы специальные отделы регистрации клубов, кружков и других организаций. Тем самым были созданы легальные условия и механизм ликвидации попутнических организаций. Партия и правительство взяли курс на уничтожение существовавшего небольшого разнообразия в идейнохудожественных направлениях и эстетических вкусах, решив, что это поможет сохранить основные литературные организации-монстры. Это не оправдало первоначального расчета и вызвало даже некоторое злорадство у руководителей литературных объединений пролетарской направленности впоследствии те же приемы удушения были применены властью и к ним.
Результат перерегистрации был внушительный. С одинаковой формулировкой «ознакомление с деятельностью общества, обнаружившее его замкнутый характер, отсутствие – базы для развертывания работы в массовом масштабе» – были не перерегистрированы Всероссийское литературно-драматическое общество им. А.Н. Островского[627], Коллектив писателей им. А.С. Неверова[628], Кружок памяти Валерия Брюсова[629] и др.
Немногим ранее был ликвидирован Всероссийский Союз поэтов (ВСП, однако бюрократическая волокита, связанная с проверкой Союза, многочисленными комиссиями и протестами, отсутствием серьезных причин для его закрытия, по всей вероятности, и натолкнула на мысль о централизованной перерегистрации. Никакие протесты и массовые кампании не рассматривались и не учитывались. Зато вот какую красочную картину из окололитературной жизни Москвы рисует в своей записке в НКВД председатель ВСП И. Аксенов (12 октября 1927 г.):
«ВСП, основанный в 1918 г. является одной из старейших, если не самой старейшей литературной организацией РСФСР. В период гражданской войны и блокады, при крайне ограниченных возможностях типографского распространения поэтических произведений, Союз давал своим членам, в число которых входили все наличные поэтические силы Москвы, возможность ежедневных устных выступлений перед аудиторией, организовал столовую бесплатного питания как для своих членов, так и для нуждающихся литераторов вообще и, несмотря на все трудности того времени, издал ряд сборников стихов. Помимо этого, Союз из выручки столовой выдавал московским поэтам безвозвратные ссуды и предоставлял отапливаемое помещение при столовой для литературной работы тем из поэтов, которые находились в наиболее тяжелых жилищных условиях. Все это давало базу разрозненным поэтам-одиночкам для создания крепких групп и организаций внутри Союза.
С 1922 г., параллельно эстрадным исполнительным вечерам, Союз организовывает еженедельные «академические вечера» с обсуждением творчества писателей, обменом мнений, дискуссиями. Т. о., поэты, не имеющие возможности опубликовать свои произведения, смогли получить свою аудиторию и выслушать мнение о своем творчестве…, через эстраду и академические вечера прошли практически все имеющиеся в стране поэты, получили путевку в жизнь И. Сельвинский, А. Жаров и мн. др.
Не получая субсидий и, ввиду материальной необеспеченности своих членов, не имея возможности существовать на членские взносы, В СП вынужден был покрывать своих расходы из средств, добываемых от так называемых подсобных предприятий при Союзе, которые организовывались согласно его устава, утвержденного НКП и регистрированного в НКВД. Этими подсобными предприятиями служили по очереди кафе-столовая при клубе ВСП, кинематограф и столовая. В данное время подсобные предприятия ликвидированы, ввиду полной невозможности ведения их без наличия оборотных средств…
Что касается до жилищных обстоятельств ВСП, то они определенно ненормальны с тех пор, как в середине зимы 1926 г. Комендант Дома Герцена, гр. А.И. Свирский, без предупреждения правления ВСП и без полномочия от Правления Союза Писателей, выселил правление ВСП из занимавшейся ими комнаты и передал эту комнату другой литературной организации. При этом имущество ВСП было частью уничтожено, частью присвоено иными литературными организациями. Путем переговоров с Правлением ВСПисателей было достигнуто получение новой худшей комнаты в Доме Герцена, которая, однако, была вновь отобрана летом 1927 г., оставшееся имущество частью уничтожено путем засыпки негашеной известью, а пишущая машинка передана в пользование Месткома писателей…»[630]
Особая роль – роль «буфера» между литераторами и властью отводилась создаваемой на переходном этапе Федерации писателей. Однако, если на начальной стадии создания ФОСП речь шла о защите профессиональных и социальных прав «мастеров пера», то в дальнейшем все большее место в ее работе стали занимать вопросы «проработки» и наказания провинившихся литературных организаций и их отдельных членов. Казалось бы, Федерация была призвана объединять и защищать интересы писателей, создавать им благоприятную творческую атмосферу. На самом деле она превратилась в некий «товарищеский суд» над всеми, кто отклонился от генеральной лини и не вписался в новые реалии. Разумеется, деятельность этой «общественной» организации щедро поощрялась, огромные суммы были выделены по специальному решению ПБ ЦК ВКП(б)[631]. Своеобразной демонстрацией истинных целей и задач деятельности Федерации является «внутренний» по происхождению документ, а потому откровенный вплоть до цинизма, – рабочие тезисы В.А. Сутырина 1929 г. В них излагаются «идеи» Федерации: «Инструмент партии для работы с одним из отрядов (особым и важным) интеллигенции. Федерация проблема переработки попутчиков… 3. Возможности федерации. Пильняковско-Замятинская история, как показатель значения и возможностей ФОСП… 6. Период реконструкции и писательские настроения (попутчиков)». Отмечая свои успехи в «деле» Пильняка и Замятина, ФОСП предвидела, что должна стать «органическим соединением», т. е. средоточением, классовой борьбы, происходящей в литературе, и задача фракции виделась в том, чтобы добиваться исхода этой борьбы «в области художественной литературы…»[632]. Таким образом, была создана еще одна контролирующая и регулирующая бюрократическая структура, предтеча Союза писателей и Литфонда, которые помимо осуществления централизованного политконтроля, выполняли роль большой «кормушки» – источника привилегий.
В связи с массовой ликвидацией литературных организаций и ограничением их издательской деятельности создалась тяжелая социальная обстановка в литературной среде. Протокол Всесоюзного совещания горкомов писателей при ЦК Союза бумажников и печатников от 21 июля 1932 г. свидетельствует, что «многие писатели из-за необеспеченности идут в бухгалтеры, переводчики и т. д., писателей также посылают на посевную, нет даже средств на их отправку, на курорт нет путевок»[633]. Вся идеологическая атмосфера, а также невыносимо тяжелые материальные условия и социальная незащищенность – все эти факторы, как мы убедились, искусственно создаваемые главными руководителями из Политбюро, практически подготовили почву для появления эпохального постановления от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» и создания единого Союза советских писателей. Понятно, что к тому времени единственно возможным откликом на это со стороны самих писателей могло быть либо коллективное одобрение, либо глухое молчание. В приветствии Всероссийского Союза советских писателей (ВССП) ЦК ВКП(б), посланном из Дома Герцена 26 апреля, в ответ на постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г., говорилось:
«Накануне второго пятилетия социалистической стройки это историческое постановление о создании единого мощного творческого объединения советской литературы обязывает каждого писателя к напряжению всех творческих сил в борьбе за писательские кадры, идущие рука об руку с пролетариатом, строящим бесклассовое общество. Мы горячо приветствуем постановление ЦК именно в силу того, что оно эту перестройку литературных организаций связывает с серьезнейшим моментом: с наступлением развернутого социалистического строительства на основе навсегда укрепленных уже достигнутых успехов стройки.
Констатировать обусловленного этими успехами качественного роста литературы и искусства в СССР, является для нас радостным итогом и возложением на нас огромной ответственности. Чувствуя каждым биением сердца значение наших обязательств перед страной, мы, входя в новое объединение советских писателей, обязуемся бороться за высокое мастерство. Мы будем осуществлять в писательской работе лозунги высокого качества, под которыми идет гигантская стройка второй пятилетки. Пусть в дет совершения культурной революции работа советского писателя найдет свое место и значение не только в выполнении актуальных задач нынешнего дня, но и в оценке будущих поколений бесклассового общества.
Да здравствует ударная бригада мировой социалистической стройки, Коммунистическая Партия!
Да здравствует ЦК ВКП(б)!
Да здравствует вождь партии товарищ СТАЛИН!»[634]
Так закончилась одна и началась другая эпоха в литературной жизни страны. В этой новой истории стали возможными резолюции, в которых выносились приговоры ученым и писателям, инженерам и режиссерам, приводившие сначала к утрате профессиональной реализации творческих возможностей, а затем и физическому устранению. Эта атмосфера возникла сразу после появления постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций»[635] и письма И. Сталина в журнал «Пролетарская революция»