елое состояние аппарата центрального и местного вещания. Среди особых провинностей назывались функциональная система построения аппарата, самостоятельность дирекций в проведении гонорарной политики и распределении ставок, ведение отдельного делопроизводства и пр. Главным недостатком считалось отсутствие планирования и централизации.
Гораздо более серьезные обвинения предъявлялись по поводу политических срывов в эфире, которые были перечислены в следующем порядке: «после передачи контрреволюционного скетча «Мама» по радиостанции им. Коминтерна было передано выступление крестьянина Акулова, который после слов «в 1933 г. был голод и дети с голоду пухли» замолчал – он был неграмотный»; при передаче «Интернационала» перед началом пошли слова «который служит защитой от зверей» (техником был ошибочно подклеен кусок пленки); был передан «гнусный пасквиль на революцию, исключительная дискредитация и опошление идеи героизма труда – рассказ Германа “Герой труда”»; в крестьянских новостях был передан такой текст: «Подбельская МТС Средне-Волжского края 18 июня проводит праздник коня. На празднике примут участие 700 лошадей. Приглашен М.И. Калинин». Был арестован и предан суду работник редакции «Последние известия», который вел с Красной площади трансляцию встречи челюскинцев и заявил в микрофон по окончанию передачи: «Комедия окончена» (он оказался из дворян, а его родственники уже были репрессированы ОГПУ).
Радиокомитет был назван «радиопроходным двором», засоренным «антисоветскими классово чуждыми элементами, рвачами и халтурщиками», среди которых – бывший коннозаводчик, присяжный поверенный, офицер, который при читке обвинительного заключения по делу Кирова назвал Котельникова «товарищем» (диктор В.Ю. Про); троцкисты (дикторы Рабинович, Ремизова, Дюшен); бывший меньшевик, «вычищенный при чистке соваппарата» (руководитель сектора самообразования С.Л. Паперный), и другие «мягкотелые либералы без оргспособностей» и рвачи (Гусман, руководитель сектора искусств). Вывод был очевиден: «отсутствие твердого, оперативного руководства, «функционалка», бесплановость, разбухший аппарат, обильно зараженный мелкобуржуазной богемой, рвачеством, и засоренность классово чуждыми элементами – создали такое положение, при котором радиовещание не только не выполняет своей исключительной роли в деле политического и культурного воспитания широчайших масс, но и не обеспечивает охрану микрофона от использования его скрытыми врагами»[707].
Несмотря на обстоятельную справку П.М. Керженцева на имя И.В. Сталина от 14 апреля 1935 г., отстаивающую с точки зрения профессионала целесообразность проверенной временем структуры Радио комитета, доказывающую неизбежность эфирных «накладок» в работе с микрофоном, Керженцеву и другим «героям» был вынесен строгий выговор[708]. Вскоре руководство Радиокомитета было полностью обновлено[709].
Устрашающие действия власти, регулярные чистки и проверки творческих кадров радиожурналистики, строжайший предварительный контроль микрофонных материалов, регламентированных с 1938 г. до минуты[710], жестокие санкции ко всем, допустившим ошибки в эфире, привели к желаемой цели: из репродукторов доносилось однообразное славословие о «гении вождя» и «новых победах и достижениях», клеймились «враги народа» и звучали многочасовые трансляции с политических процессов.
Для того чтобы оценить значение проводимой информационной политики следует уточнить, что коммуникативный процесс имеет три стадии функционирования: подготовительный, непосредственносозидательный и последующий, т. е. осуществление обратной связи с аудиторией. С первых дней существования советского радио структура и содержание информационного потока радиоэфира формировались осмысленно и научно обоснованно: Главполитпросвет и специальное бюро при Культотделе «Радиопередачи» осуществляли анализ эффективности вещания и состава аудитории. Дифференциация радиовещания с целью удовлетворения запросов самых различных категорий радиослушателей (по возрастному и социальному признакам), с одной стороны, и достижения максимальной эффективности радиопропаганды, с другой стороны, вызвала появление новых адреснотематических модификаций «Радиогазеты». Была установлена тесная связь с аудиторией, которая в дальнейшем вылилась в массовое рабселькоровское движение.
Структуру радиовещания в этот период демонстрирует таблица, в которой учтено количество передач с момента начала регулярного радиовещания в ноябре 1924 по ноябрь 1925 и с ноября 1925 г. по ноябрь 1926 г.
Таблица 2
Структура основных направлений и форм советского радиовещания в 1924-1926 гг.[711]
| Направление и формы | 1924-1925 гг. | 1925-1926 гг. | ||
| Радиогазеты | 642 | 735 | ||
| Лекции и доклады:агитационно-пропагандистские культурно-просветительные | 28 | 400 | 43 | 375 |
| Концерты студийные* | 50 | 369 | ||
| Трансляции художественные** | 10 | 153 |
Источник: Новости радио. 1927. № 8. 20 февраля.
* Имеются в виду только концерты, организованные для передачи в эфир специально из радиостудий.
** Учтены внестудийные трансляции концертов и музыкальных спектаклей. Оригинальные спектакли радиотеатра из-за малочисленности их в тот период не учитывались.
Таблица 3
Структура эфирной сетки по основным направлениям вещания 1926-1931 гг.
| Период | Направления | |||||
| информационное | агитац.-пропаганд. | культ.-просветит. | художественное | музыкальное | ||
| 1926 | ||||||
| январь | 02.10* | 01.20 | 00.25 | - | 01.00 | |
| апрель | 02.50 | 01.30 | 02.00 | - | 03.30 | |
| август | 02.30 | - | 06.00 | - | 06.30 | |
| октябрь | 01.00 | 02.00 | 03.00 | 04.00 | 02.30 | |
| 1928 | май | 02.00 | 01.15 | 04.00 | _ | 06.30 |
| 1930 | ||||||
| январь | 03.15 | 02.15 | 3.20 | 01.00 | - | |
| август | 03.00 | 09.00 | 01.00 | 01.00 | - | |
| 1931 | ||||||
| март | 03.25 | 02.40 | 00.20 | 01.00 | 00.35 |
Источники: Сведения получены в результате статистического подсчета (с соответствующей выборкой) радиопрограмм, опубликованных в газетах «Правда» и «Известия». (Издание ВРК при СНК СССР «Радиопрограммы» начало выходить в свет только с января 1934 г.)
‘ Здесь и далее: цифры до точки – часы, после точки – минуты: например, 02.10=2 ч 10 мин.
Очевидно преобладание передач пропагандистского характера (к этому времени выходило пять центральных радиогазет), значителен рост пассивной текстовой пропаганды, «агитки» – лекций и докладов. Однако совершенно очевидны изменения, произошедшие в художественном эфире. Наряду с чтением передовиц из газет, художественный эфир заполнялся трансляциями из оперных театров, концертами классической музыки, фольклора.
Как в дальнейшем распределялись в эфирной сетке основные направления вещания показано в таблице 3.
Структура вещания год от года усложнялась, образуя сектора общественно-политического вещания, самообразования, искусства, детского вещания, интернациональных передач. Главные пропагандистские задачи радио концентрировались вокруг политических, экономических и культурных проблем, каждая из которых представляла целый комплекс тематических направлений вещания. Так, в секторе общественнополитического вещания в 1930-е гг. существовали редакции, которые готовили направленные передачи для различных групп слушателей: колхозников, красноармейцев, молодежи, женщин.
С ликвидацией радиогазет и организацией в августе 1932 г. редакции «Последних известий» произошла существенная перестройка эфирной сетки «вещательного дня»: ежедневно передавалось четыре выпуска «Последних известий» (по станции им. Коминтерна в 7 ч 30 мин., 12 ч 00 мин., 18 ч 00 мин., по станции ВЦСПС в 23 ч 30 мин.).
В 1930-е гг. был очень распространен жанр репортажа, получивший свое теоретико-эстетическое обоснование в документальном кино (Дзига Вертов), параллельно развивающийся в публицистике и радиожурналистике. Аудитория была заворожена актуальными репортажами о полете стратостатов, встрече челюскинцев, парадах с Красной площади, из черноморских глубин и лаборатории академика И. Павлова. Эта имитация проникновения в реальную жизнь, сдобренная возбужденными патетическими комментариями, создавала тем не менее определенную документальную среду (архивные звукозаписи 1930-х гг. хранятся в РГАФД). Соотношение информационных и документальных передач резко уменьшилось в пользу чисто пропагандистских радиопрограмм, готовившихся в недрах созданного в 1936 г. Отдела микрофонных материалов. Невысокий профессиональный уровень текстов, однообразие жанров (лекция, беседа, литературная композиция), а главное – их тематика («Церковные шпионы японского империализма», «Ленин и Сталин – вожди и организаторы Красной Армии», «За сталинские семь-восемь миллиардов пудов зерна», «Работа академика Лысенко и яровизация сельскохозяйственных продуктов», «Поднять теоретический уровень и политическую закалку наших кадров» и пр.) превратили речевой эфир второй половины 1930-х гг. в однообразный фон, на котором контрастно выделялось художественное[712] и музыкальное вещание.