Определение политической идеологии
Политическая идеология не является особым видом идеологии. Понятия «идеология» и «политическая идеология», в сущности своей, синонимичны; в научной литературе и учебниках по политологии они употребляются как взаимозаменяемые. Прилагательным «политическая» лишь подчеркивается тот факт, что идеология есть социальный феномен, который проявляется прежде всего и главным образом в сфере политических отношений. Практически каждая идеология содержит оценку существующего социально-политического порядка, оправдывает имеющееся или предполагаемое общественное устройство и обосновывает пути достижения целей субъекта с помощью политических средств. Если социальный субъект начинает действовать как участник политического процесса, то это означает, что преимущественным предметом его мыслительных усилий и практических устремлений становятся те социальные институты, посредством которых реализуются политико-властные отношения. Отражению этой стороны идеологической конструкции и служит прилагательное «политическая».
С учетом изложенных замечаний можно дать следующее определение политической идеологии, которое будет одновременно и более конкретизированной дефиницией понятия идеологии. Политическая идеология — относительно систематизированная совокупность идей, ценностей, принципов, целей и представлений, посредством которых определенные субъекты социально-политических отношений осознают себя, свои потребности и интересы, выражают свое отношение к существующей социально-политической действительности, формулируют и оправдывают свои цели и устремления и обосновывают пути и средства их достижения с помощью государственной власти. Говоря кратко, политическая идеология представляет собой систему идей, ценностей и представлений, оправдывающую притязания социального субъекта на власть и ее использование с целью реализации своих интересов.
Необходимо обратить особое внимание на специфику политической идеологии как феномена сознания, т. е. на функциональную зависимость системы идей, ценностей и представлений, составляющих ее содержание, от политических интересов носителя данной идеологии. Политические интересы есть социальные блага, доступ к которым может быть обеспечен в результате решений органов государственной власти. Иными словами, политическая идеология представляет собой упорядоченную систему представлений как о существующей социально-политической действительности, так и о необходимых ее изменениях с точки зрения группы, класса или общности, интересы и действия которых данная идеология обслуживает.
Обратим также внимание на специфику тех идей и понятий, посредством которых выражается содержание политической идеологии. В политической идеологии используются понятия, концепции и теории, разрабатываемые в различных областях социально-гуманитарного, главным образом политического, знания. Тем не менее, политические теории и политические идеологии при всем их внешнем сходстве – далеко не тождественные явления. Политические теории выступают как результат познавательной деятельности, в которых даются более или менее обоснованные представления о существующей социально-политической действительности. Политические же идеологии есть не что иное, как набор заимствованных у политической науки понятий и положений, приспособленных для обоснования политических стремлений и действий социальных субъектов. В дальнейшем мы также будем пользоваться понятиями «идеология» и «политическая идеология», несмотря на отмеченную специфику второго, как понятиями равнозначными и взаимозаменяемыми.
Субъекты формирования и носители политических идеологий
Ортодоксальный марксизм в качестве субъектов формирования идеологий рассматривает только классы, т. е. большие группы людей, различающиеся по занимаемому ими положению в системе общественного производства, по способам получения и объемам социальных благ, которыми они располагают. Данный подход активно отстаивал В.И. Ленин, который считал, что «в обществе, раздираемом классовыми противоречиями, и не может быть никогда внеклассовой или надклассовой идеологии». Он даже особо подчеркивал, что в современном ему обществе вопрос стоит только так: «буржуазная или социалистическая идеология; середины тут нет, так как человечество не выработало никакой третьей идеологии» [33]. При таком подходе из числа субъектов формирования и носителей собственной системы идей, ценностей и представлений исключались другие группы людей, что не соответствовало сути идеологии как социально-духовного феномена.
В предложенном К. Манхеймом понимании идеологии предельно широко решается вопрос о субъектах ее формирования и ее носителях. Собственные представления о существующей действительности и о ее должном состоянии формируют не только противостоящие друг другу классы, но и все без исключения социальные субъекты – от отдельных индивидов до групп и объединений людей самого различного характера и различной численности. Безусловно, субъектами формирования и, соответственно, носителями идеологий прежде всего выступают группы людей, которые сознают свое одинаковое или схожее в том или ином отношении положение в существующей действительности и общность своих интересов и устремлений. Численность таких групп может составлять от нескольких человек до десятков, сотен, тысяч, миллионов и миллиардов человек.
Каждый отдельный индивид, являясь субъектом социально-политических отношений, также формирует собственное понимание происходящего вокруг него и собственное отношение к нему. Однако, как было показано, воззрения отдельного человека при всей специфике его индивидуального видения и понимания социальных явлений одновременно выступают и как проявления группового сознания. Напомним, что идеология всегда есть результат мышления групп людей – выражение понимания ими существующей действительности и своего отношения к ней. Поэтому говорить о наличии собственной идеологии у отдельной личности – «индивидуальной идеологии» – было бы отступлением от общепринятого понимания сути идеологии. Значит, отдельные индивиды могут являться в той или иной мере участниками процесса формирования идеологий и одновременно выступают в качестве носителей таковых. И потому рассмотрение воззрений отдельных индивидов имеет смысл разве что применительно к политическим лидерам или известным общественным деятелям, являющимся выразителями интересов определенных групп или общностей людей, о чем и идет речь в составленных исследователями биографиях таких личностей.
Интересен также вопрос о возможности формирования планетарной идеологии, носителем которой являлось бы все человечество. Таковой на данный момент, как известно, не существует. Наличие же такого феномена, как общечеловеческие ценности, не является достаточным основанием, чтобы говорить о наличии планетарной идеологии. Однако появление общечеловеческой идеологии не исключается полностью. Для этого, согласно определению понятия идеологии как формы группового сознания, необходимо присутствие как минимум двух условий. Во-первых, становление человечества в качестве социального субъекта или, говоря словами К. Маркса, превращение его в «обобществившееся человечество» [34], что вряд ли произойдет в обозримом будущем. Во-вторых, появление или открытие хотя бы еще одного внеземного, но аналогичного человечеству социального субъекта, существование которого стало бы предметом осмысления и с которым земное человечество вынуждено было бы вступать во взаимодействие. Очевидно, что возникновение данного условия вообще является проблематичным или, как в подобных случаях говорят, гипотетическим. Поэтому понятие «общечеловеческая идеология» если иногда и употребляется, то оно все же противоречит объективному положению вещей.
Таким образом, субъектами формирования и носителями тех или иных идеологий являются различные социальные субъекты – индивиды, группы, классы, общности и всевозможные объединения людей.
Функции политической идеологии
Как уже отмечалось, политические идеологии, выражая интересы и устремления социальных субъектов и обосновывая пути и средства их реализации с помощью государственной власти, объективно выступают в качестве специфического инструмента коллективного действия. Это предназначение идеологии выполняют путем осуществления нескольких более узких по своему содержанию функций. Среди исследователей наблюдается некоторое разногласие относительно количества таких функций – от двух до десяти. Однако практически всеми в качестве основных указываются познавательно-ориентационная, прагматическая и мобилизационная функции.
Познавательно-ориентационная функция выражается в том, что любая идеология, хотя и является «ложным сознанием», все же стремится дать своим носителям определенное представление о существующей социальной действительности, так или иначе объяснить происходящие в ней процессы и выявить тенденции их развития. Эти представления независимо от степени их объективности позволяют социальным субъектам ориентироваться в событиях общественно-политической жизни, определять свое место в них и ставить определенные цели и задачи. В данном аспекте идеологии имеют сходство с научными теориями и даже стремятся опираться на них. Однако «аргументы» идеологий носят тенденциозный характер, тесно связаны с волей и устремлениями носителей данной системы воззрений. Поэтому предлагаемая в идеологиях интерпретация социальной действительности всегда носит искаженный характер, что, тем не менее, отвечает интересам их носителей.
В некоторых публикациях просматривается стремление авторов к отождествлению идеологии и науки. В частности, если ими и не отрицается сам феномен идеологии, то настойчиво проводится мысль о том, что идеология должна базироваться исключительно на научно обоснованных положениях [35]. Такое пожелание, безусловно, следует расценивать как благое, но оно вряд ли может быть реализовано когда-либо в полной мере. Согласно К. Марксу, только в бесклассовом обществе место идеологии будет полностью замещено позитивной наукой. Но и тогда познание существующей социальной действительности будет неполным и, следовательно, управление бесклассовым обществом также не будет абсолютно научным. Кроме того, формулирование общественных целей и обоснование необходимых действий людей по их достижению всегда будет уделом не одних только ученых. «Эмпирическая наука, – отмечал М. Вебер, – никого не может научить тому, что он должен делать, она указывает только на то, что он может, а при известных обстоятельствах на то, что он хочет совершить» [36]. Еще более определенно эту мысль выразил А. Эйнштейн, согласно которому наука «не может создавать цели и еще менее способна вселять их в людей; самое большое – наука может представлять средства для достижения некоторых целей» [37]. Стало быть, формулирование целей деятельности людей и обоснование путей их реализации остается и еще долго будет оставаться уделом политиков, идеологов, групп людей и их объединений, а не только ученых. Идеология, таким образом, не менее нужна людям, чем наука, поскольку им приходится формулировать и принимать решения в постоянно меняющихся условиях по самым разнообразным вопросам своей социальной жизни.
Прагматическая (оправдывающая) функция — главная функция идеологии. Она выражается в том, что по своей природе социального феномена идеологии призваны либо защищать существующий социальный порядок, либо обосновывать необходимость внесения в него определенных, вплоть до кардинальных, изменений с целью его приспособления к интересам определенных групп людей. Прагматическая установка социального субъекта ориентирована на решение встающих перед ним проблем, исходя исключительно из соображений выгоды, целесообразности. При этом признаются правильными только такие решения и поступки, которые приносят практическую пользу действующему субъекту. Иными словами, идеологии оправдывают ту или иную политическую практику. Эта функция идеологий имеет более важное значение для социальных субъектов, чем познавательная. Познание и интерпретация существующей социальной действительности в идеологических конструкциях в сущности своей подчинены эффективному обоснованию интересов их носителей, практически значимых целей и действий по их достижению. Поэтому идеологии стремятся не столько к научной объективности, сколько к оправданию сформулированных целей и избранных действий по их реализации.
Необходимость поиска мотивов, оправдывающих деятельность субъектов политических отношений, вытекает прежде всего из нравственных потребностей людей. Политические идеологии позволяют избежать чувства вины, которое может овладеть людьми, совершающими определенные политические действия. Поэтому все идейно-политические учения и доктрины апеллируют к ценностям общества, они пытаются представить соответствующие политические установки и действия объективно направленными на реализацию принятых в обществе ценностей. Политическое действие в таком случае предстает не как произвольное выражение интересов определенных социальных субъектов, а как реализация общепринятых нравственных, этических, религиозных и других принципов. Благодаря такого рода оправдательным мотивам люди действуют с чувством уверенности в том, что они преследуют благородные общественные цели, а сами они – лишь орудие достижения этих целей [38]. Из сказанного следует, что не только несомненно благие действия, но и самые тяжелые преступления могут представляться тем, кто их совершает, как простое выполнение сформулированных в идеологии общественно значимых целей. История полна такого рода примерами.
Мобилизационная функция политической идеологии, которая не менее значима ее оправдывающей функции, выражается в побуждении людей к действию, к реализации обоснованных в идеологии социальных идей, ценностей и целей. Основное назначение идеологии быть средством укрепления или, наоборот, изменения существующей социально-политической действительности, быть руководством к коллективному действию. Намечая общие направления общественного развития, формулируя цели и задачи социальной деятельности, а также в некоторой степени прогнозируя будущую картину общества, идеологии сплачивают людей вокруг своих лозунгов, не оставляют их равнодушными к происходящим социально-политическим процессам, порождают у них стремление оказывать влияние на события собственными действиями.
Функции политической идеологии могут быть расчленены на ряд еще более узких по своему содержанию функций. Перечень таких функций различный. Так, авторы одного из самых обстоятельных учебников по политической науке выделяют следующие функции политической идеологии [39]:
• когнитивная (познавательная) функция способствует созданию идеологией определенной модели существующего общественного устройства и положению человека в нем; предоставляет социальным субъектам возможность для ориентации в мире политики как своего рода схема или карта; способствует политической самоидентификации индивидов и социальных групп;
• легитимизирующая (оправдывающая) функция состоит в том, что идеология по природе своей всегда стремится дать обоснование тому или иному политическому устройству; если идеология критична, она обосновывает желаемые в будущем строй и порядок; если она апологетична, ее содержание сводится по большей части к оправданию социально-политического статус-кво;
• нормативная функция задает социальному субъекту систему норм социального поведения; тем самым идеология очерчивает ценностные параметры, критерии оценки тех или иных политических явлений, событий, процессов;
• интеграционная функция определяет на основе приверженности конкретной системе идей, ценностей и представлений реальное объединение социальных групп и общностей, их превращение в субъекты общественного действия;
• мобилизационная функция побуждает людей к политическим действиям, организует общество на их реализацию на основе определенных идей, программ и лозунгов.
Нетрудно обнаружить, что все перечисленные частные функции политической идеологии служат главным образом задачам выражения интересов определенного социального субъекта и обоснования его социально-политических устремлений на основе познания социальной действительности, а также мобилизации носителей данной идеологии на реализацию сформулированной в ней программы деятельности.
Уровни функционирования политической идеологии
Будучи составной частью сознания социальных субъектов, политическая идеология также есть многоуровневый феномен. В отечественной политической науке утвердилось представление, согласно которому политическая идеология имеет теоретико-концептуальный, программно-политический и обыденно-актуализированный уровни своего проявления. В данном подходе явно просматривается аналогия с выделением теоретического, эмпирического и обыденного уровней политического сознания. Такое структурирование политической идеологии представляется вполне правомерным, поскольку она есть часть политического сознания. Рассмотрим специфику функционирования идеологии на каждом из указанных уровней.
Теоретико-концептуальный уровень политической идеологии образуют литературные сочинения – статьи, монографии, доклады, диссертации и подобное, в которых с применением понятийно-категориального аппарата осмысливается действительность и положение в ней данного социального субъекта. Высший уровень идеологии представлен в виде теорий, концепций, учений или доктрин, содержащих оценки существующей социально-политической действительности и представления о необходимых ее преобразованиях исходя из интересов и идеалов определенного слоя, класса, нации или государства. На данном уровне формулируются общие принципы политической деятельности социальных субъектов, обосновываются их социально-политические устремления, пути и способы их peaлизации. Именно в создании такого рода литературных сочинений обычно видят назначение ученых-обществоведов и именно этот уровень обычно и воспринимается как собственно идеология. По сути дела, это уровень политической философии данной социальной группы, выражающий ее основные ценностные ориентации, идеалы и принципы.
На программно-политическом уровне общие идейные принципы и политические установки трансформируются в политические программы, конкретные социальные требования и лозунги. Их содержание закрепляется, как правило, в форме различного рода политических документов – программ, манифестов, резолюций, воззваний, обращений, постановлений и т. п. В этих работах акцентируется внимание на тех или иных проблемах общественной жизни, обстоятельно очерчиваются интересы граждан, указываются пути их реализации. Программно-политический уровень проявления идеологии, как правило, воспринимается как необходимая составляющая собственно политической деятельности, которая проявляется в поиске путей решения конкретных задач социально-политической жизни. На этом уровне идеология становится предметом политической пропаганды, она проникает на страницы газет и журналов, в телевизионные передачи и рекламу, учебники и произведения искусства.
Следует подчеркнуть значение политической программы как непременного компонента политической идеологии. Иногда политическую программу понимают как систему запланированных действий и целей, как документ, источник, содержащий описание данных действий. Однако ее следует понимать гораздо шире. Политическая программа формулирует общественные цели, идеалы и ценностные ориентиры, а также определяет пути и способы их утверждения. Программа включает в себя также систему установок, императивных требований к поведению своих сторонников, благодаря чему идеология распространяет свое воздействие не только на интеллектуальную, но и на волевую сторону сознания. Политическая программа, таким образом, есть конкретизация идеологии по уровням, направлениям, принципам, средствам и методам действия.
На обыденно-актуализированном, или житейском, уровне идеология выступает в качестве феноменов обыденного индивидуального и группового сознания и проявляет себя в различных формах политической активности (или пассивности) ее носителей. Для данного уровня функционирования идеологии характерно образно-ассоциативное осмысление социально-политической действительности, в нем проявляется культурная специфика данного социального субъекта. Понятия, с которыми работают ученые-обществоведы, обычно не используются широкими слоями населения в качестве форм осмысления действительности: на житейском уровне идеи, ценности и представления выражаются посредством лексики, характерной для повседневного языка данной группы людей. На обыденно-актуализированном уровне проявления идеологии существующая действительность осмысливается через систему сопряженных между собой образов-представлений (например, сопоставления реальных явлений и действующих лиц с фольклорными или хорошо известными литературными сценами и персонажами). Данный уровень характеризует степень освоения индивидами, социальной группой или общностью принципов и целей определенной политической идеологии, а значит, и эффективность ее пропаганды. Свое наиболее полное проявление на обыденном уровне идеология находит в практических делах и поступках субъектов политики.
На обыденном уровне сознания термину «политическая идеология» зачастую придается пренебрежительный оттенок. Как уже отмечалось, начало этой традиции положил Наполеон. И ныне многие люди понимают идеологию не иначе, как ложные, иллюзорные представления, противоречащие здравому смыслу и реальным потребностям жизни. Это обусловлено главным образом тем обстоятельством, что противостоящие друг другу социальные субъекты стремятся абсолютизировать собственную систему политических идей, представить ее самой или единственно разумной, а идеи своих противников как ложные и более того общественно опасные. Такие усилия, как правило, не остаются полностью безрезультатными, поскольку любая идеология, как писал К. Манхейм, содержит в себе феномены, которые соответствуют «целой шкале определений – от сознательной лжи до полусознательного инстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана» [40].
Будучи формой сознания, идеология исторична как по содержанию, так и по способам своего выражения. Социально-политические ценности и идеалы, которые людям одной исторической эпохи кажутся вполне естественными, разумными и ясными, людям другой эпохи представляются противоестественными, фантастическими и туманными. Истинность и действительность любой идеологической конструкции относительны, т. е. наличное содержание, как и формы выражения, изначально обречены на то, чтобы стать с течением времени предметом критики и отрицания, а следовательно, иронии и осмеяния.
Идеологии как особый тип верований
Как уже отмечалось, политическая идеология есть, по своей сущности, совокупность идей и представлений, принимаемых определенными группами людей в качестве истинных без строгих доказательств. Данная суть идеологии отражена в следующем определении известного немецкого философа К. Ясперса (1883–1969): «Идеологией называется система идей или представлений, которая служит мыслящему субъекту в качестве абсолютной истины, на основе которой он строит свою концепцию мира и своего положения в нем, причем таким образом, что этим он осуществляет самообман, необходимый для своего оправдания, для маскировки своих подлинных интересов, для того чтобы тем или иным способом уклониться от требуемых решений к своей выгоде в данной ситуации» [41]. Однако и это обстоятельство нисколько не умаляет значение идеологии в политических отношениях.
Отмеченная особенность политических идеологий позволяет квалифицировать их как особый тип верований и предубеждений людей. Как известно, вера* есть принятие каких-либо идей, сообщений, утверждений и положений в качестве истин, без их непосредственного опытного и рационального обоснования. Различие верования и научного положения состоит в том, что верование не предполагает какой-либо анализ и контроль, а научное положение имеет объективное основание и базируется на систематическом контроле своей истинности. Надо заметить, что верование есть имманентное, т. е. органически, естественно присущее человеческой психике свойство. Благодаря ему люди принимают как истинные многие научные положения, не утруждая себя всякий раз их опытной проверкой или рациональным обоснованием. Тем более люди принимают как истинные те относящиеся к социально-политической сфере их жизнедеятельности сообщения и утверждения, которые соответствуют их интересам и потребностям.
Углубленный анализ идеологии как родственной вере формы сознания обнаруживает присущие ей следующие черты [42]:
• спекулятивность — своеобразный отрыв составляющих идеологию идей и принципов от реальных условий их возникновения, придание ее содержанию нормативного значения, превращение ее принципов в руководящий, определяющий и конституирующий относительно действительности фактор. Образно говоря, не реальность производит идеологию, а, наоборот, идеология – реальность;
• догматичность — склонность социальных субъектов придавать отвечающим их интересам идеям и принципам самодостаточное значение, а также оставаться им верным, проявлять преданность и неотступность даже в тех условиях, которые ставят под сомнение истинность исповедуемых идей. Явные и скрытые внутренние противоречия идеологии, ее расхождение с действительностью хотя и враждебны идеологии, но, как правило, не принимаются в расчет;
• апологетичностъ — выполнение идеологией как субъективно ориентированным типом духовного производства функций не только выражения интересов социальных субъектов, но и их защиты. В силу этого идеология слабо подвержена изменениям, прогрессивной самокоррекции согласно требованиям жизненных реалий, в чем одновременно находит еще одно проявление ее догматичность;
• авторитарность — стремление идеологии, обслуживая частные интересы, придать им всеобщность. Именно по этой причине идеология не терпит диссидентства, инакомыслия. Неукоснительное подчинение бытия данному виду сознания, практики – данному образу действий, реальности – данной системе идей и принципов, – таково подлинное предназначение идеологии. В силу этого свойства идеология вездесуща и всепроникающа, она не оставляет иного выбора, кроме одного: кто не с нами, тот против нас;
• репрессивность — стремление подвести явление под доктринальные схемы, что делает идеологию феноменом, враждебным любым другим идейным построениям. Овладевая сознанием людей, идеология реализуется в действиях социальных субъектов, имеющих своей целью компрометацию иных идейных воззрений и убеждений, упрочение существующей действительности или ее преобразование в полном соответствии с начертаниями данной совокупности идей и принципов. Именно в том, что идеология выполняет функцию оправдания враждебных действий социальных субъектов друг против друга, и находит свое выражение такая ее черта, как репрессивность.
В свете рассмотренной особенности политических идеологий становится понятным, почему непременным компонентом их содержания являются политические мифы. Как известно, политические мифы есть не что иное, как иллюзорные, фантастические представления людей об окружающей их социальной действительности, а также вера в возможность того или иного лучшего, тоже фантастического по своей сути, будущего (например, вера в «светлое» безрыночное коммунистическое общество или, напротив, в «прекрасное» общество либеральной рыночной экономики).
Формирование у людей иллюзорных представлений о прошлом, существующем или будущем состоянии общества, т. е. продуцирование политических мифов, есть имманентная сторона политических отношений. Мифы вносят вымышленные явления в подлинную цепь политических событий, порождают не существующие в действительности объекты (например, «героические» образы заурядных или даже преступных лиц), заменяют опытно проверенные знания фантастическими представлениями.
Мифы широко культивируются в политике, зачастую они настойчиво прививаются и эксплуатируются в качестве сильного аргумента для оправдания существующей власти и проводимой политики. Без политических мифов не обходилось ни одно массовое политическое движение. Значение политического мифа весьма точно выражено в следующих словах: «Он реализуется и организовывается, приспосабливается к определенным политическим нуждам и используется для достижения политических целей» [43]. Как и предубеждения, политические мифы есть главным образом продукт эмоциональной деятельности людей, и опираются они на общественные авторитеты. Но в отличие от предубеждений они характеризуются относительной долговечностью и продолжают существовать при определенных изменениях в социально-политической обстановке.
Сказанное о сущности политических мифов вовсе не означает, что в их структуре напрочь отсутствует какое бы то ни было рациональное содержание и что их следует полностью отождествлять с фальшью. Напротив, политические мифы теснейшим образом переплетены с определенными знаниями о социальной действительности. Однако более важной является их функция регулятора политического поведения на основе использования эмоционально-психологических механизмов. Они выступают в роли своеобразного компенсатора недостатка научных знаний в сфере политики. Как известно, наука может обеспечить лишь частичный и подлежащий корректировке образ реального мира, исходя из которого нельзя быть абсолютно уверенным в правильности своих действий. Такую уверенность придает политический миф, который и есть иррациональная по своей природе абсолютная уверенность в правильности представлений, в достижимости поставленной социальной цели, в конечной победе политической борьбы. Вот почему каждое серьезное политическое движение стремится облечь свои цели в форму мифа, принимаемого массами как надежда, наполняющая смыслом, воодушевлением и страстью их коллективные действия.
Таким образом, политическая идеология является одним из важнейших компонентов политического процесса. Вне идеологии не бывает политического действия. Как подчеркивает У. Матц: «Идеология есть нечто большее, чем ложная теория, а именно – учение, вызывающее к жизни определенную политическую практику» [44]. Именно идейно-политические представления, трансформируясь в систему убеждений и позиций человека, предрасполагают его к действию, нацеленному на осуществление признанной им наилучшей формы общественного устройства. Без таким образом понимаемой идеологии не может существовать никакое политическое движение, ни одна политическая партия вне зависимости от своих высказываний по данному поводу (имеются в виду возникающие время от времени разговоры о «деидеологизации» политической жизни).
Идеология и социально-политическое знание
Природа и социальная действительность как объекты научно-теоретического познания радикально отличны. Природа – такая действительность, которая существует сама по себе, стихийно и независимо от людей, а социальная действительность – плод творчества людей. Общественная жизнь – это прежде всего определенные взаимоотношения между людьми, она буквально слита с их интересами, целями и устремлениями. Поэтому в отличие от естественнонаучного знания, содержание которого зависит лишь от технологии его производства, социально-политическое знание опосредовано интересами и устремлениями людей. Осмысление ими социальной действительности всегда переплетается с представлениями о том, какой она должна быть.
Следовательно, нет и не может быть такой философской социально-политической теории, концепции или доктрины, которая была бы гносеологически чистой и ценностно нейтральной, т. е. лишенной какой бы то ни было связи с теми или иными интересами социальных групп. В этом состоит их специфика по сравнению с естественнонаучными теориями, которые в идеологическом отношении нейтральны. Поэтому любые социально-политические учения, теории, концепции или доктрины должны быть отнесены, говоря словами К. Маркса, к идеологическим формам сознания.
Данной особенностью социально-политического знания обусловлено то многообразие теорий и концепций, в которых оно представлено. Трудно даже просто перечислить все социально-политические теории и учения, которые существовали в прошлом и существуют в современном мире. Рассмотрение их содержания составляет предмет особой научной дисциплины – истории политических и правовых учений. Все они в той или иной мере отражают интересы различных исторических субъектов прошлого и настоящего и потому не совпадают, конкурируют и конфронтируют друг с другом.
Вместе с тем нельзя сказать, что между различными социально-политическими теориями и учениями совершенно нет ничего общего. Напротив, все они включают в себя положения, которые однозначно трактуются представителями различных теоретических школ. Любая социально-политическая теория, концепция или доктрина содержит в себе какую-то совокупность научных знаний, поэтому практически все социально-политические учения, концепции и доктрины претендуют на то, чтобы называться научными. Однако каждая конкретная социально-политическая теория из множества имеющихся научных истин включает в себя только такие, которые могут быть полезны в практической деятельности той группы лиц, интересы которой она обслуживает.
Поэтому бессмысленно говорить о научности какой-либо одной социально-политической теории и ненаучности всех других. Это означает, что применение определения «научная» относительно какой-либо социально-политической доктрины есть лишь стремление ее авторов и приверженцев опереться на высокий авторитет науки в процессе утверждения данной совокупности идей. Можно говорить о степени научности той или иной системы социально-политических представлений, и эта степень определяется тем, в какой мере научные знания отвечают интересам носителей данной совокупности взглядов и идей.
Тем не менее идеология и наука, политическая идеология и политическая наука (социально-политическая теория) в частности, – явления не тождественные. Если задачей первой выступает главным образом отражение интересов различных социальных субъектов, обоснование их устремлений и оправдание их политических действий, то задача второй – объективное отражение социально-политической действительности, поиск обоснованного знания о ней. Если первая может включать в себя заведомо ложные идеи – мифы, допущения, эмпирически неподтвержденные положения, то вторая стремится избавляться от неистинных выводов, суждений, положений и допущений.
В то же время политическая идеология и социально-политическая теория не исключают друг друга, а, напротив, зачастую существуют в тесном единстве. Осознание социальными субъектами своих потребностей и интересов во всем их многообразии как исходный пункт формирования идеологии все же предполагает осмысление существующей действительности, и от того, насколько оно будет объективным, зависит успех или неуспех политического действия. В содержании любой социально-политической теории, концепции или доктрины синтезируются результаты как научного познания социальной действительности, так и субъективного осознания людьми своих интересов, политических позиций и устремлений. Поэтому неправомерно противопоставление того или иного социально-политического учения как некоего абсолютно субъективного феномена, отражающего лишь интересы определенного социального субъекта, и науки – политической науки в частности – как формы объективного знания.
Из изложенного о соотношении объективного и субъективного в содержании социально-политических теорий, концепций и доктрин следует, что чем более обстоятельно учитываются в них условия существования, перспективы самореализации социальных субъектов, интересы которых они обслуживают, а также потребности и устремления всех других субъектов общественных отношений, тем более научно обоснованными они являются. И наоборот, если социально-политическая теория или доктрина исходит лишь из интересов определенной социальной общности и с полным пренебрежением относится к интересам остальных, то ее научный потенциал ничтожен и такая идейная конструкция заведомо обречена на социальную бесплодность. Очевидно также и то, что чем более широкоохватным в социальном плане является субъект общественных отношений, который выступает в качестве носителя определенных социально-политических воззрений, тем более объективный и научный характер имеет данная система воззрений.
Теории деидеологизации и реидеологизации
Растущее влияние науки в жизнедеятельности современного общества, превращение ее в основной фактор социально-экономического развития вызвали к жизни в начале 60-х гг. XX в. теорию деидеологизации общества, авторами которой стали американские социологи Д. Белл (р. 1919), Э. Тоффлер (р. 1928), Дж. Гэлбрейт (1908–2006), а также другие аналитики западных стран.
Суть теории деидеологизации общественной жизни заключается в утверждении, что идеология как выражение интересов и устремлений противостоящих друг другу социально-классовых сил в постиндустриальном обществе утрачивает свое прежнее значение. Поскольку ныне ведущей социальной силой становится не класс, владеющий собственностью, а класс профессионалов, владеющий знанием, то на смену социальным конфликтам приходит согласие различных профессиональных групп относительно целей, общественного развития. Политика же в таком обществе, пишет Д. Белл, «будет не спорами между функциональными группами с экономическими интересами по поводу распределения национального продукта, а заботой о коммунальном обществе, в частности о малообеспеченных группах населения» [45]. В этих условиях на смену идеологиям приходит научно-рационалистический подход к решению конкретных общественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.
Следует отметить, что теория деидеологизации возникла не на голом месте, она имеет как свои теоретические истоки, так и объективные основания.
Свое происхождение теория ведет от материалистической философии К. Маркса и Ф. Энгельса, которые определяли идеологию как ложное сознание и противопоставляли ей понимание сознания как результата отражения людьми реального процесса своей жизни, которое по мере преодоления классового деления общества будет освобождаться от ложных элементов, т. е. от идеологического налета. Но главным образом корни теории деидеологизации находятся в социологии знания К. Манхейма, который противопоставлял осознанную ложь как имманентную черту идеологии и непроизвольные заблуждения как неизбежную издержку процесса научного познания. Согласно К. Манхейму, учение об идеологии включает в себя только те формы неправильного и ложного восприятия, которые представляют собой осознанные ложь и маскировку, применяемые отдельными группами людей для достижения определенных целей; что же касается всех других видов заблуждений, которые не могут быть сведены к более или менее сознательному обману, то они находятся вне учения об идеологии и должны быть отнесены к социологии знания [46]. Такое понимание идеологии предполагает возможность преодоления осознанных ложных представлений путем их научной критики и тем самым освобождения сознания от идеологических элементов.
Объективной предпосылкой возникновения теории деидеологизации является тот факт, что со вступлением в постиндустриальную стадию западные общества действительно стали более консолидированными, прежняя острота социальных противоречий оказалась в них снятой. Теоретики заговорили о том, что все те проблемы, которые тщетно пытались решить революционеры и реформаторы, автоматически решаются в ходе научно-технического прогресса. Скачкообразно повышая производительность труда, научно-техническая революция ведет к вытеснению тяжелых, опасных и вредных видов труда и повышает уровень жизни, делая элитное по прежним меркам потребление доступным для всех категорий населения. В этих условиях необремененные заботой о хлебе насущном потребители могут организовываться уже не по идейно-политическим мотивам, а главным образом по своим досуговым интересам. Теория деидеологизации отражает снижение значения частных идеологий в новом обществе и выдвижение на приоритетное место теоретических, а по сути идеологических, построений, отражающих общенациональные интересы и цели.
Еще одним фактором, давшим в начале 90-х гг. XX в. новый повод утверждениям о «конце идеологии», являлось прекращение холодной войны вследствие распада советского блока и самого Советского Союза. Наиболее показательными в этом отношении стали положения, выдвинутые американским философом Ф. Фукуямой (р. 1952) в статье «Конец истории?» (1989). «То, чему мы, вероятно, свидетели, – утверждал он, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления» [47]. Далее Ф. Фукуяма рассуждал, что кое-где в третьем мире могут иметь место конфликты, но глобальный конфликт позади, и не только в Европе. Именно в неевропейском мире произошли огромные изменения, в первую очередь в Китае и Советском Союзе. Война идей подошла к концу. Поборники марксизма-ленинизма могут по-прежнему встречаться в местах типа Манагуа, Пхеньяна и Кембриджа (штат Массачусетс), но победу с триумфом одержала всемирная либеральная демократия. «Конец истории печален, – заключает философ, – борьба за призвание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, – вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Я ощущаю в самом себе и замечаю в окружающих ностальгию по тому времени, когда история существовала» [48].
Подобные взгляды на тот момент были широко распространены, их развивали политики и известные представители интеллигенции в различных странах.
И все же выводы о «конце идеологии» оказались преждевременными. В конце 60-х – начале 70-х гг. прошлого столетия обострение социальных противоречий на Западе, вызвавшее к жизни новые социальные движения (зеленые, пацифисты, феминисты, антиглобалисты, коммунитаристы и т. п.), поставило под сомнение теорию деидеологизации, и ее авторы были вынуждены смягчить свою позицию. Поскольку стал очевидным «идеологический вакуум», который заполнялся различными оппозиционными идейными воззрениями, то был поставлен вопрос об идеологическом обновлении западного общества.
Результатом соответствующих усилий стала теория реидеологизации, которая является одновременно и отрицанием, и своеобразным продолжением теории деидеологизации. Сохранив основной тезис концепции деидеологизации – противопоставление науки и идеологии, авторы концепции реидеологизации признают, что общественные науки не способны дать ответы на вопросы о смысле человеческой жизни, о социальных ценностях, идеалах и целях. Ответы на подобные вопросы, считают они, призвана давать идеология. Поэтому авторы данной концепции разработку и обновление идеологии возводят в ранг постоянной задачи по самовоспроизводству общества.
Таким образом, утверждения о «конце идеологии» и «конце истории» оказалось иллюзией. Мир действительно стал другим по сравнению с началом 1990-х гг., но это отнюдь не означало, что ушли в небытие интересы и противоречивые устремления различных групп и общностей как внутри отдельных стран, так и в рамках мирового сообщества. После окончания холодной войны мир столкнулся с многочисленными этническими конфликтами, новыми противостояниями между государствами и группами государств, интенсификацией религиозного фундаментализма, возрождением неофашистских движений. Главной же особенностью картины мира в начале XXI в., как считает видный американский политолог С. Хантингтон (р. 1927), является его деление на две неравные части с несовпадающими интересами – Запад и все остальные (не-Запад), между которыми нарастает состояние конфронтации [49].
В этих условиях о деидеологизации уже никто не вспоминает. Примечательно, как вышел из положения, в котором оказался один из самых видных авторов теории деидеологизации, упоминавшийся ранее американский социолог Д. Белл. Предисловие к новому изданию своей книги «Конец идеологии» он заканчивает так: «В завершение я скажу: «конец идеологии» как гигантская историческая смена убеждений и ориентиров, на мой взгляд, исчерпал себя. И теперь вновь начинается история» [50].
Оказывается, это была не деидеологизация, а лишь смена идей и убеждений, т. е. процесс замены одних идеологий другими.
Ныне западные общества в идеологическом отношении являются плюралистическими, в них не только продолжают развиваться идеологии прежних социально-классовых движений, но и получают заметное распространение многочисленные идеологии организаций и движений, создаваемых различными группами населения для выражения и защиты своих интересов. Тем не менее, как отмечает известный российский философ A.A. Зиновьев (1922–2006), «этот плюрализм можно рассматривать как разделение труда в рамках некоторого единства и как выражение индивидуальных различий авторов текстов» [51]. Центральное место в идеологической разноголосице любого современного западного общества занимают «базовые» ценности и идеалы, которые разрабатываются специально подготовленными людьми – философами, социологами, писателями, журналистами и т. п. – и которые навязываются значительной части населения самыми разнообразными средствами. «Незыблемыми» базовыми ценностями и определяются рамки идейного плюрализма современного западного общества.