Национальная ассоциация и движение за парламентскую реформу в Англии в XVIII векеС. Б. Семенов
Абсолютное большинство английских исследователей политической истории Британии XVIII века традиционно рассматривают ее через призму борьбы партий тори и вигов. Эта традиция в английской историографии была заложена в XIX в., когда сформировались принципиальные основы двух противоборствующих интерпретаций – торийской и вигской. Историков двух направлений отличает как общий взгляд на генеральную линию развития британской политической системы в указанный период, так и оценки ее отдельных этапов. В наибольшей степени это относится к событиям 1760-1780-х гг., последовавшим за восшествием на престол короля Георга III.
Суть проблемы или, точнее, совокупности проблем, определившихся в историографической дискуссии, может быть представлена следующим образом. На протяжении правления первых двух королей Ганноверской династии в первой половине XVIII в. в Англии сложился определенный баланс политических сил. Власть безраздельно принадлежала партии вигов, которые, используя пассивность монархии, сумели ограничить прерогативу короны, укрепить влияние парламента и кабинета министров. В отличие от своих предшественников король Георг III проявлял очевидное стремление не только царствовать, но и править. Его активное вмешательство в политическую жизнь привело к отставке вигов, изменило политическое status quo и спровоцировало острую политическую борьбу.
Для торийских историков действия Георга III представляются справедливыми и конституционно обоснованными. По их мнению, виги, установившие в Англии олигархический режим, были ограничены в своих притязаниях молодым королем, который стремился править в интересах всего народа. Лишившись власти, виги встали на путь политического раскола и стимулировали обострение партийных противоречий, обвиняя своих политических оппонентов в возрождении торизма и королевского самовластия. Таким образом, именно на вигской оппозиции лежит главная ответственность за нарушение политической стабильности[313].
С точки зрения вигско-либеральной историографии, данные события имели прямо противоположный смысл. Начало царствования Георга III ознаменовалось своего рода дворцовой революцией. На место вигской партии, благополучно управлявшей страной на основе конституции и «революционного установления 1688 года», пришла дворцовая клика из числа бывших тори. Под предлогом борьбы против фракций она стала возрождать королевскую прерогативу и подчинять парламент – все это с широким использованием подкупов, запугивания и преследования неугодных лиц. В результате конституционный баланс был нарушен и само существование конституции поставлено под угрозу. Единственной силой, способной противостоять растущему влиянию королевской власти, стала партия вигов, которая взяла на себя нелегкое бремя защиты английской конституции и свободы от произвола [314].
Так в упрощенном изложении выглядели взгляды торийских и вигских историков XIX – начала XX вв. на борьбу партий в первые десятилетия правления Георга III. Новый поворот дискуссии дало появление работ Л. Нэмира и его последователей. Главная инновация школы Нэмира заключалась в утверждении тезиса о том, что политическая жизнь накануне и в первые годы правления Георга III «может быть полностью описана даже без употребления термина “партия”»[315]. Парламентские группы и фракции формировались не на основе принципов и политической платформы, а на основе патронажа и коррупции. Пребывание у власти давало возможность политическим лидерам значительно расширять число зависимых от них лиц путем раздачи синекур, пенсий и тем самым укреплять свое влияние. Этим успешно занимались виги в период своего правления. Вступление на престол Георга III ограничило возможности вигских лордов бесконтрольно распоряжаться государственной казной в собственных интересах, но не означало принципиальных изменений в политической структуре. По Нэмиру, виги действительно начали борьбу с королем и его окружением, но не против ущемления власти парламента, а против ущемления собственных прав контроля над ним; не за сохранение конституции и свободы английского народа, а за свободу «запускать руки» в государственную казну.
В концепции Л. Нэмира легко обнаружить модернизированную торийскую интерпретацию с характерным для нее осуждением вигской олигархии и оправданием притязаний Георга III. Однако более важным представляется другое. Нэмир поставил под сомнение сам факт наличия партий в Британии в середине XVIII в. – факт, который являлся аксиомой для торийских и вигских историков и составлял основу их концепций.
В современной английской историографии взгляды школы Нэмира подверглись некоторой переоценке. На протяжении 1970-1980-х гг. было опубликовано несколько работ, в которых нэмировская концепция была подвергнута критике за то, что она значительно упрощает историческую действительность[316]. По мнению авторов этих работ, неправомерно сводить политическую борьбу в Британии XVIII в. к столкновению личных амбиций и корыстолюбия политиков. Последние руководствовались определенными принципами и идеологическими воззрениями, которые оказывали воздействие на их политические действия. Л. Нэмир был близок к истине, отмечая отсутствие принципиальных идеологических расхождений между тори и вигами, поскольку и те, и другие признавали итоги революции 1688–1689 гг. и легитимность Ганноверской династии. Но он ошибался, отрицая существование партий и партийных противоречий: они сохранились, хотя их характер изменился.
Несомненно, вопрос, поднятый в дискуссии о партиях в Британии во второй половине XVIII в., является существенно важным не только для адекватного воспроизведения английской истории того времени, но и с точки зрения исторической перспективы, ибо формирование партийно-политической системы составляет одно из важнейших направлений в политической истории нового времени. Однако можно заметить, что современные английские историки, стремясь переосмыслить взгляды своих предшественников, остаются в целом в русле историографической традиции двухпартийной истории и поле их исследования ограничено государственно-политическими институтами. Споры о парламентских партиях долгое время заслоняли от историков процессы, происходившие на периферии политической жизни, а точнее, за стенами Вестминстера и Уайтхолла. Между тем их изучение дает новое направление поиску истоков партийной системы.
Наиболее ясно эту мысль высказал английский историк Э. Блэк, занимавшийся изучением деятельности внепарламентской оппозиции в Англии в 1760-80-х гг. «Истоки современной политической организации и правительства, – писал он, – должны находится где-то между 1760 и 1830 гг. Я полагаю, что мы слишком долго пытались найти ответ на эту проблему в исследованиях парламентских выборов и парламентских деятелей…Ядро партийных платформ, партийной структуры и партийной пропаганды следует искать в эволюции национальных экстра-парламентских организаций, пытавшихся обеспечить в избирательных округах выборы депутатов, приверженных определенной программе, и организовать сторонников этой программы в парламенте». Один из мэтров английской историографии Г. Баттерфилд также отмечал, что в Британии во второй половине XVIII в. мы можем обнаружить «нечто подобное современной политической партии, в которой избиратели и избранные дают обещание придерживаться общей программы или системы политики». Эта организация «способствовала превращению партий восемнадцатого века, основанных на “связи”, в современную разновидность партии». Наконец, аналогичное замечание мы находим в работе еще одного авторитетного специалиста по истории XVIII в. Й. Кристи, который писал, что в Англии того времени была создана организация, которая «должна была принять роль, отчасти подобную роли современной политической партии: оглашать политику, мобилизовать избирателей в ее поддержку и, насколько возможно, разубеждать людей голосовать за кандидатов, которые выступают против или равнодушны ко всей программе»[317].
И Э. Блэк, и Г. Баттерфилд, и Й. Кристи имели ввиду одну и ту же организацию, а именно Национальную ассоциацию для борьбы за парламентскую реформу. Несмотря на недолгий срок своего существования (Ассоциация была создана весной 1780 г. и фактически прекратила деятельность весной 1785 г. после неудачной попытки У. Питта-младшего провести билль о реформе), она сыграла значительную роль в политической борьбе того времени и, как можно судить по приведенным замечаниям британских исследователей, оставила заметный след в политической истории страны. В любом случае ее история представляет интерес.
Идея создания подобной организации возникла в результате осмысления опыта деятельности внепарламентской оппозиции в конце 60-х – начале 70-х гг. XVIII в. Тогда в Англии развернулось общественно-политическое движение, первоначальной целью которого была борьба против злоупотреблений, допущенных в «деле Уилкса», а затем – за реформу избирательной системы. Это движение известно в историографии как ранний английский радикализм. Радикалы организовали массовую петиционную кампанию, создали свою политическую организацию и разработали широкомасштабную программу парламентской реформы. В силу ряда причин движение постигла неудача, но его опыт стимулировал развитие радикальной политической теории, и в 70-х гг. появилось несколько публицистических сочинений, в которых было дано идейное обоснование программы реформы. Она включала требования сокращения срока парламентских полномочий, борьбу против коррупции на выборах, исключения из парламента лиц, занимающих правительственные должности, а также обеспечение «справедливого и равного представительства народа». Под последним радикалы понимали всеобщее избирательное право для мужчин, ежегодные выборы в парламент, тайное голосование, ликвидацию гнилых местечек и расширение представительства в парламенте графств и крупных городов, распределение избирательных округов соответственно количеству избирателей.