. В декабре 1984 г. супруги Горбачевы совершили поездку в Великобританию. Состоялись встречи и беседы с Тэтчер, которая убедилась, что «нужный человек» наконец найден. О последовавшей «раскрутке» Горбачева на Западе, «горбаниаде», как писал высокопоставленный сотрудник советской разведки Николай Леонов[852], опубликовано немало разного рода материалов, в том числе и с претензией на сенсацию[853].
«Процесс пошел», причем так стремительно, что это оказалось неожиданным и для политиков Запада[854]. Центральное событие «процесса» – объединение Германии. С одной стороны, Великобритания и Франция, взявшие после окончания Второй мировой войны ответственность за Германию в целом, должны были поддержать начавшееся в 1989 г. объединение ГДР и ФРГ, но в реалии это не отвечало их государственным интересам. В Европе настолько свыклись с германским расколом и Берлинской стеной, что сама возможность объединения немцев рассматривалась лишь в отдаленной перспективе. Появление единой Германии нарушало устоявшийся за четыре десятилетия геополитический, экономический и политический порядок, добавляло проблем в идущую в Западной Европе интеграцию. Поэтому реакция президента Франции Франсуа Миттерана и премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер была предсказуемой: они не только сдержано отнеслись к начавшимся переменам, но и попытались затормозить ход объединения Германии[855].
Подчеркнем, что прямо потребовать от канцлера Коля отказаться от воссоединения Миттеран и Тэтчер не могли. Известно высказывание французского президента: «Я так люблю Германию, что был бы счастлив, если бы их было две»[856]. Но с Тэтчер у него были натянутые отношения, так что возможность совместных согласованных действий исключалась. Каждый из них попытался воздействовать на М. С. Горбачева, полагая, что «ключи» к германскому единству находятся в Кремле. Москва действительно имела куда больше возможностей, чем Париж или Лондон, беря во внимание союзнические отношения с ГДР, которой, в случае объединения, приходилось жертвовать, что неизбежно вело к утрате СССР своих позиций в Европе. Однако, как отмечал один из советников канцлера Г. Коля М. Мертес, советская сторона «не могла использовать противодействие Тэтчер и Миттерана для того, чтобы затянуть процесс воссоединения или улучшить свои позиции на переговорах»[857].
Почему против объединения Германии выступила Маргарет Тэтчер? Руководствовалась ли она государственными интересами Британии, или только личными амбициями, беря во внимание непростой характер «железной леди»? Из имеющихся публикаций, в том числе и принадлежащих самой Тэтчер, видно, что каких-либо особых симпатий к немцам и Германии она не испытывала. В ее семье, учитывая англо-германские отношения в первой половине XX века, как уже отмечалось выше, царили стойкие антигерманские чувства, что было свойственно в то время большинству англичан.
В книге «Искусство управления государством. Стратегия для меняющегося мира» Тэтчер пишет: «Было бы вполне дипломатичным, но в то же время и преступно наивным не замечать, что именно стремление Германии к господству привело на моем веку к двум ужасным глобальным войнам, которые унесли жизни сотен миллионов людей, в том числе девяти миллионов немцев. Немцы – культурный и талантливый народ, однако в прошлом они не раз демонстрировали поразительную неспособность ограничивать собственные амбиции и уважать своих соседей»[858].
Во втором томе своих воспоминаний Коль утверждал, что во время воссоединения Германии Тэтчер была его «головной болью» и «играла очень неблаговидную роль». Но при этом он признал, что премьер-министр действовала «исключительно во благо своей страны…»[859].
В отношениях с Колем Тэтчер нередко вела себя высокомерно, считала канцлера «провинциалом» и с трудом мирилась с тем, что немцы объединяются без какой-либо оглядки на Лондон.
Английская пресса нагнетала страхи. В конце октября 1989 г. в лондонской «Таймс» появилась статья историка и дипломата О’Брайена, который выступил против позитивного отношения президента США Дж. Буша к перспективе объединения Германии, и предостерегал от рождения «четвертого рейха». Происходящее, писал он, означает начало германской экономической гегемонии, в орбиту которой попадет пространство от Аранских островов у западного побережья Ирландии до Владивостока. Те же мысли повторял Н. Ридли, министр торговли и промышленности в кабинете Тэтчер, усматривая в заявлениях Бонна о «европейской Германии» лишь коварную форму сокрытия традиционных, то есть гегемонистских намерений. Проект Европейского экономического и валютного союза, заявлял Ридли, был в действительности лишь мошеннической уловкой, нацеленной на поглощение всей Европы. Тэтчер, отстаивая интересы Великобритании, даже брала на себя смелость, чтобы напомнить канцлеру о том, что на территории ФРГ находятся английские войска[860].
Среди опубликованных исследований, проливающих свет на сложные взаимоотношения между руководством европейских государств, США и СССР, несомненно, заслуживает внимания книга немецкого историка и политолога А. фон Плато. Главной фигурой в разрешении германского вопроса он считает президента США Дж. Буша [861]. Объединенная Германии в фарватере внешней политики США могла значить больше, чем Великобритания. Через Берлин Вашингтон мог влиять на всю обновленную Европу, тогда как у Лондона таких возможностей не было. В будущем стратегический расчет США полностью подтвердился: объединение Германии состоялось, но Англия не стала ближе к Европе, имея в виду игнорирование «шенгена» и «евро» («Великобритании, – считала Тэтчер, – не следует допускать даже возможность отказа от фунта»[862]).
Начавшиеся перемены в Европе воспринимались Тэтчер двойственно. С одной стороны, говорила она, «события в Восточной Европе свидетельствует о том, что социализм полностью провалился, что он отвергается ее народами, которые хотят пользоваться гораздо большей свободой, иметь современную экономику и подлинную демократию. Мы сделаем все, чтобы помочь им в достижении этой цели»[863]. С другой стороны, начавшиеся перемены явно не совпадали с планами самой Тэтчер. Рушился послевоенный порядок, и Британия могла понести ущерб от этих перемен. Позже она стала задумываться, а «разумно ли поддерживать господина Горбачева в его реформах»[864].
Даже спустя годы, в отношении германского единства Тэтчер не изменила своего мнения. В 1999 г. она не поехала на десятилетие падения Берлинской стены. Казалось, препятствий не было. Все главные участники тех событий уже «выпали» из большой политики. Последним в 1998 г. ушел Г. Коль. Бывшего канцлера впереди ждали крупные неприятности. Так что Тэтчер была бы в центре этого юбилея. Вот как она написала по этому поводу: «Я не участвовала в праздновании десятилетней годовщины падения Берлинской стены… Это событие вызывало у меня чувство обеспокоенности. И вовсе не потому, что я страдаю ностальгией по коммунизму. Стена являла собой неоспоримое доказательство того, что коммунизм – это система порабощения целых народов… Однако я не могла тогда, как не могу и сейчас, видеть в Германии просто другую страну, чье будущее зависит только от немцев, а не от кого-нибудь еще. Объединенная Германия, несомненно, вновь станет доминирующей державой в Европе»[865].
После отставки в ноябре 1990 г. Тэтчер осталась в большой политике. Разумеется, реально проводить ее она не могла, но ее влияние на преемника Джона Мэйджора было очевидным. Высказывания, суждения и советы «железной леди» свидетельствовали о глубоких аналитических способностях. Мы не часто обращаемся к работам современных политиков, полагая, что они не имеют той значимости, так как не являются научными исследованиями. Но книга Маргарет Тэтчер «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира», изданная в России в 2003 г., заслуживает внимания. Прошло почти пятнадцать лет (в Великобритании она вышла в 2002 г.) и можно посмотреть, что из «стратегий» Тэтчер оказалось востребованным в этом, действительно меняющемся мире.
Во-первых, книга Тэтчер – «глубокий научный труд», плод ее собственных размышлений, оценок и мнений, а также результат работы многих известных специалистов в области истории, экономики, политики, социологии, коих она поименно перечисляет во введении. Посвящена книга, как уже отмечалось, Рональду Рейгану. Что ж, Тэтчер всегда отдавала пальму первенства американскому президенту, хотя надо полагать, и не видела в нем большого интеллектуала.
О чем книга? Прежде всего, об итогах «холодной войны». Она категорична в своих суждениях: победа Запада, США в холодной войне безоговорочна, а те рассуждения, что «победителей нет», «выиграли все», не имеют под собой никакой реальности. Она одобрительно отзывается о Горбачеве и политике перестройки, в части содействия стратегии Запада в окончании «холодной войны», но называет его выступления в 1999 г. в Праге «сомнительными». Ибо тот не может понять, реальную картину изменившегося мира[866]. Приговор бывшему советскому лидеру суров, но справедлив.
Тэтчер не жалеет о том, что привычный мир, в котором она жила, в котором находилась ее страна, рухнул. Разве что объединение Германии и повышение ее роли в европейских делах вызывает у нее внутреннее несогласие, но она понимает историческую предопределенность и необратимость этого события. Крах ко