«Новому лейборизму» предрекали крах, указывали на его искусственность, считали косметическим средством, которое никогда не сработает и долго не протянет. Пресса, которая была враждебна по отношению к нему более, нежели правые или левые в парламенте, характеризовала его правительство как самое коррумпированное, некомпетентное, морально обанкротившееся из когда-либо существовавших на свете. Очевидна была победа Блэра и над консерваторами, и над прессой. Ведь партия заняла место в центре политического спектра, что, казалось, делало ее позиции несокрушимыми. Как писала газета «Гардиан» о Блэре, «не-клановая, «всеобъемлющая» политика представляет его видение единственного способа правления в неангажированном, постидеологическом мире… Судьба тори позволяет предположить, что он прав. Их падение произошло в результате непопулярного (ныне) душка идеологии, которым отдает от каждого их слова: и не их политический курс, а опасения, что они идеологи, а не прагматики, стали причиной их крушения. Для критиков Блэра слева жесткий факт заключается в том, что новый лейборизм стал выдающимся успехом. Новый лейборизм – не подготовка к чему-то другому, он есть то, что он есть. Никаких радикальных сдвигов в период второго срока не будет. Да и где свидетельства того, что общественность их желает? Новый лейборизм не носит социалистического характера и не занимается перераспределением. Он носит градуалистский характер»[944].
Достижения правительства лейбористов в экономической сфере были удовлетворительны: государственный долг, инфляция, безработица снизились. Основные экономические успехи лейбористы достигли в области макроэкономики. Однако фундамент этих успехов заложили еще консерваторы. Экономика Британии переживала 9 год подъема.
Конституционная реформа – деволюция (создание парламента Шотландии и Национальных ассамблей в Уэльсе и в Лондоне), включение Европейской конвенции о правах человека во внутреннее законодательство, реформа Палаты лордов (исключение из нее наследственных пэров) – таков неполный перечень политических реформ. Социальная политика привела к тому, что перераспределение в пользу 10 % самых бедных было самым большим за последние четверть века[945]. Было проведена реформа Палаты лордов, в которой большинство наследственных пэров лишились своих мест.
При всех разговорах о цинизме новых лейбористов, апатии избирателей, отсутствии у консерваторов харизматического лидера и достойной альтернативной политической программы, очевидно, что двойная «обвальная» победа новых лейбористов, не будучи просто политически конъюнктурной, отражала глубокие структурные и социетальные подвижки в стране, в которой 75 % работающих занято в сфере услуг. Она являла собой нечто большее, чем замедление в качании маятника двухпартийной системы. Новые лейбористы настолько преобразили политическую культуру и политическую географию Британии, что им уже предрекали не только третий, но и четвертый срок правления (правда, в коалиции с ПЛД). Проблема консерваторов заключалась не в нетелегеничности и непопулярности Хейга, и не в неудачных предвыборных кампаниях: было преодолено наследие «железной леди». Эра Тэтчер закончилась 7 июня 2001 года.
«Жирную черту под этими завоеваниями подвела война в Ираке… Наибольший ущерб репутации Блэра нанес не сам факт вступления Британии в эту войну, а ошибочность предлогов, на основании которых это было сделано»[946]. Тем не менее, на выборах 2005 г. партия консерваторов так и не смогла стать «избираемой», и лейбористы, при снижении парламентского большинства, остались у власти. Резкое падение популярности Т. Блэра в 2007 г. вынесло на пост премьер-министра Г. Брауна, министра финансов в правительстве Блэра.
Г. Браун стал лидером Лейбористской партии на безальтернативных выборах и, соответственно, премьер-министром страны без борьбы. Предполагалось, что Г. Браун назначит всеобщие выборы осенью того же года, чтобы получить мандат избирателей, но он на них не решился. В результате первоначальный взлет популярности нового премьер-министра и его партии быстро исчерпал себя, и британцы стали отдавать предпочтение консерваторам. Так, уже в октябре 2007 г. консерваторы, согласно опросам, догнали лейбористов, и рейтинги ведущих партий сравнялись: они получили по 38 %, а с середины 2008 г. консерваторы неизменно опережали лейбористов на 20 %.
Однако к концу 2009 г. консерваторы стали столь же стремительно терять популярность, разрыв снизился до 3–5 %, и возникла перспектива «подвешенного парламента» [947]. Дело в том, что на своей ежегодной конференции в октябре 2009 г. консерваторы объявили о мерах жесткой экономии в период кризиса в случае прихода к власти. К тому же, консерваторов, как и лейбористов, подвел разгоревшийся весной 2009 г. на фоне экономического кризиса «растратный скандал» (нецелевое использование депутатами парламента средств налогоплательщиков на личные нужды, в то время как сами налогоплательщики затягивали пояса).
Избиратели сочли порочной саму мажоритарную систему голосования, позволяющую ведущим партиям «засиживаться» во власти, а, как известно, «власть развращает». Более того, 44 % опрошенных заявили, что хотели бы избрания «подвешенного парламента»[948], чтобы партии, лишенные гарантий пребывания у власти, оглядывались друг на друга, а главное – на избирателей и на меняющиеся реалии.
Общее разочарование в лейбористах из-за войны в Ираке, неприязнь электората к Г. Брауну (Д. Кэмерон неизменно на порядок опережал Г. Брауна в рейтингах личной популярности), череда политических скандалов, затронувших обе ведущие партии («растратный скандал», а также злоупотребления в лоббировании), неспособность консерваторов разработать привлекательную альтернативную программу не вынесли консерваторов на гребень политической волны. Партия тори не смогла переломить ситуацию на выборах 2010 г.: получив абсолютное большинство, сформировать однопартийное правительство.
Партия Н. Клегга, рейтинги которой ему удалось поднять на 8-10 % за счет очень хорошего выступления на первых в истории Британии теледебатах и догнать лейбористов (27–29 %), испытала при объявлении итогов выборов 2010 г. крайнее разочарование, пострадав вдвойне. Во-первых, из-за того, что 5 % избирателей в последний момент не решились отдать голос за либдемов в силу так называемого «тактического голосования»[949]. Во-вторых, из-за «несправедливой» мажоритарной избирательной системы.
Тем не менее, при меньшем количестве мест политическая роль «третьей силы» неизмеримо возросла: именно она предопределила судьбу правительства, проведя страну через драматические повороты. В 43 года Д. Кэмерон стал самым молодым премьер-министром Соединенного Королевства со времен лорда Ливерпуля в 1812 г. после всего 9 лет стажа в качестве депутата парламента. Либеральная партия правила в последний раз 70 лет назад в составе коалиционного правительства времен Второй мировой войны. На какие уступки пошли друг другу консерваторы и либерал-демократы ради возвращения к рулю государственного правления?
Прежде всего, референдум по ПС в обмен на полную коалицию с ПЛД. К другим существенным политическим реформам относятся: консерваторы согласились на фиксированный срок полномочий парламента – 5 лет (ранее премьер-министр имел право по своему усмотрению и в благоприятный для партии момент в настроениях избирателей назначать выборы ранее истечения 5-летнего срока полномочий парламента); предполагалось, что Палата лордов может стать выборной целиком или в значительной мере (еще одна уступка консерваторов); перекройка избирательных округов с целью снизить численность депутатов парламента (до 600) после выборов 2015 г. и введение права отзыва депутата.
ПЛД отказалась от планов присоединения страны к зоне евро в течение срока полномочий данного созыва парламента и согласилась, чтобы Брюсселю не передавали большие полномочия.
Определено было и введение потолка на приток иммигрантов из стран, не входящих в ЕС – еще одна уступка со стороны ПЛД, выступавшей за предоставление иммигрантам «заслуженного гражданства» (earned citizenship) после нескольких лет пребывания и работы в стране.
Н. Клегг получил высокий пост заместителя премьер-министра (отвечает за политическую реформу), либеральные демократы получили еще 4 министерских портфеля, а также около 15 постов младших министров.
Лорд Нортон, один из ведущих специалистов по конституционному праву в Британии, был настроен скептически: «подвешенный парламент» – не «народный парламент, а его противоположность, то есть парламент политиков. Политический курс вырабатывается в результате пост-электорального торга, с которым рядовых людей не знакомят. Возникают компромиссы, которые могут не иметь никакого отношения к чаяниям избирателей, которые им никогда не предлагали, и суждение по которым они не смогут вынести, если на следующих выборах партии вновь будут выступать в качестве самостоятельных единиц: исчезает институт, который можно было бы призвать к ответу»[950]. Именно такой закулисный торг и происходил на глазах британцев с 7 по 12 мая, создав гибрид, которого не ожидал никто. Действительно, партии не пошли в какой-либо комбинации на создание предвыборного блока, что требовало бы согласованной до или в ходе избирательной кампании совместной платформы, которую они бы вынесли на суд граждан.
Первое за послевоенный период коалиционное правительство либдемов с консерваторами в идеале позволяло создать стабильное правительство. И оно действовало полный срок. Коалиция изменила формулу о вотуме доверия правительству с простого большинства (50 % + 1 голос) на большинство в 55 %, или 358 голосов в парламенте.