Лондон, однако, находится под влиянием Черчилля…
В остальном я говорил с Герингом о битве за души, которая ведется наравне с фронтовыми, экономическими, пропагандистскими баталиями. Он сразу же понял ее необходимость: «Вы же у нас отвечаете за программу». Я обосновал также необходимость наличия государственного исполнительного органа для обеспечения единства, с чем он энергично согласился и собирается довести это свое мнение до сведения фюрера. Текст формулировки он получил[632]. Он сообщил, что фюрер после последней беседы очень тепло отзывался обо мне: я, по его словам, все же политик, он в разговоре со мной был готов к тому, что придется защищать свои действия.
По этому поводу следует заметить, что я в настоящий момент времени считаю бессмысленным жаловаться на то, что изменить невозможно. Оценка положения заключается не в нынешнем решении сотрудничать с Советской Россией, а в отказе от прежней линии, с тех пор как ф[он] Р[иббентроп] стал нашим послом в Лондоне и там не справился с той задачей, которую должен был решить. Я переслал фюреру кое-какие служебные записки, однако не имел возможности подробно побеседовать с ним, несмотря на многочисленные попытки. С учетом обстановки это решение мне понятно, более того, вероятно, необходимо, поскольку позволяет не отступать. Одно ясно: Москва невероятно продвинулась вперед в стратегическом отношении и упрочит свои позиции в Прибалтике. Поначалу в «опорных пунктах», а затем и повсеместно. Балтийское море, таким образом, не является германским, с севера угрожает, даже господствует Москва. На юге: отсутствие общей границы с Румынией. Пусть бессарабский вопрос отошел на второй план, в будущем и он будет затронут. В качестве плюсов ситуации можно рассматривать раздробление Польши, заселение Западной Пруссии и Восточный Вал на Висле. Само по себе колоссальное облегчение.
Твердый факт: если Англия выйдет [из войны] относительно невредимой, при любом сопротивлении, без которого мы не сможем обойтись, она станет мобилизовывать Россию против нас. Через 6–10 лет мы вновь окажемся между двумя фронтами. Ввиду теперешнего положения решающее ослабление Великобритании становится необходимостью.
Эти настроения получают у нас все большее распространение, и если Черчилль намерен уничтожить Германию с ее «гитлеризмом», то мы должны желать заката Великобритании и приближать его. Пока европейский континент не освободится от диктатуры островного народа, для которого и так открыт весь остальной мир.
1. XI.1939
Только что состоялась продолжительная беседа с фюрером. Я передал ему, что де Р[опп] написал вновь. Две недели назад он сообщил из Швейцарии, что Черчилль в Лондоне прижал сторонников мира к стенке, так что визит в Б[ерлин] едва ли обещает быть успешным. Было условлено, что в случае изменения настроений он должен написать о снеге. Он пишет: «Здесь теперь выпало много снега, все озеро в снегу. Я надеюсь, что довольно скоро наступит хорошая погода…» Фюрер несколько раз подчеркнул, что он считает правильным достижение согласия между н[емцами] и англ[ичанами], особенно с учетом перспектив будущего. Однако Англия со времен Тридцатилетней войны привыкла смотреть на Г[ерманию] свысока и сталкивать ее с другими. Мы сделали все возможное, но у власти находится кучка сумасбродов, возглавляемая евреями. Чемберлен – безвольный старик. Такое впечатление, что они прозреют не раньше, чем станут жертвой оглушительного удара. Ему непонятно, чего они, собственно говоря, хотят. Даже в случае победы Англ[ии] победителями в действительности окажутся Соединенные Штаты, Япония и Россия. Англия выйдет из войны потрепанной, не говоря уже о том, если она потерпит военное поражение. Он думает, что даже американцы, при всей симпатии, наверняка потирают руки, глядя на нынешние брит[анские] потери. Я: Так это и есть, США хочет унаследовать господство над Южной Америкой. Кроме того, я полагаю, что, выступая с официальными речами, необходимо избегать опасности психологического характера: сначала говорить о том, что было предложено А[нглии] ради сохранения желанной дружбы, а затем выставлять а[нгличан] убийцами, лжецами, лицемерами, насилующими народы. Необходим [плавный] переход. Следует указать на то, что существуют две Англии, сильная А[нглия], фактор безопасности и культурного развития, и вторая – бесцеремонная, ведомая евреями. Мы надеялись, что сможем сотрудничать с первой, однако верх одержала вторая. Фюрер: Здесь вы абсолютно правы. Я: Этот резкий переход был особенно заметен в последней речи Риббентропа, англ[ийское] радио не преминуло иронично прокомментировать: зелен виноград[633]…
Под занавес беседы я сказал, что попрошу написать де Р[оппу] следующее: переговоры будут иметь смысл тогда, когда выпадет по-настоящему глубокий снег и можно будет безопасно кататься на горных лыжах. Я перечислил те силы, которые готовы сотрудничать с Германией, заметив, однако, что нет личности, способной противостоять Черчиллю, пусть даже Мосли[634] держался храбро. Ф[юрер]: единственной возможностью был бы еще Л[лойд] Дж[ордж]. До 1914 г. он тоже был противником войны, однако когда стало ясно, что войну не остановить, он повел ее со всей энергией. Мосли проявил себя как смелый человек. В этом британце будто бы действительно проснулся голос крови. Трагический случай: госпожа Митфорд[635] попыталась покончить собой. Они в отчаянии. Я: Во Франкфурте – на – М[айне] на меня работает человек Мосли. Ф[юрер]: Полезно поддерживать любые связи. Мне следует, когда я сочту это правильным, просить д[е] Р[оппа] прибыть сюда.
Вторым пунктом я обсудил Афганистан. Аманулла[636] прислал ко мне [своего] немецкого друга: он хочет устроить в Кабуле переворот, чтобы при поддержке русских вторгнуться в Северо – Западную Индию. Я сообщил, что узнал о том, что Канарис работает над аналогичным проектом[637]. Ф[юрер]: Хорошо, поговорите об этом с Канарисом. – Я: Оценить перспективы подобного предприятия я не могу. Мы выделили офицеров полиции и инженеров – специалистов по строительству дорог. Вооружили помимо этого целую дивизию. – Я приглашу адмирала Канариса к себе.
В заключение разговор зашел о м[иро]в[оззрении]. Война – это в том числе битва душ и характеров. Партия не должна позволить лишить себя руководства в этой области. Сообщения, поступающие из гау, позволяют сделать вывод, что церковь вновь укрепляет свои позиции. Но не руководя душами, а разлагая их. С нашей стороны [этому способствуют] такие служки, как Керрл и Руст. (Я рассказал о деле Штапеля[638] и письме Керрла, докладной записке пастора Фабрициуса[639] и так далее.) Я говорил с Герингом и Гессом: необходимо передать обеспечение единства н[ационал] – с[оциалистического] мировоззрения в партии и государстве в одни руки и предотвратить всякое расщепление. Геринг абсолютно согласен, Гесс – в основном, он лишь опасается, что будет обойден. Но я не собираюсь ничего у него отбирать – фюрер машет рукой… Задача: подготовить инструкторов, специально отобранных офицеров, донести до их сознания историческую важность нашей борьбы, направить их в казармы и лагеря, чтобы и тем самым закрепить за н[ационал] – с[оциализмом] руководство битвой за души и характеры. Орденский замок Зонтхофен в качестве центра подготовки.
Фюрер: С этим я полностью согласен.
Я: Я прошу поэтому предоставить мне полномочия в рамках моего прежнего поручения[640]. Я полагаю, что за эти годы честным образом снискал доверие партии, и если мы не проявим твердость, то наша борьба окажется в будущем напрасной, поскольку старое м[иро]в[оззрение] не сломлено и многие люди в партии вдруг находят для себя новых духовных лидеров, философов «югендстиля» и проч. Фюрер: Вы абсолютно правы. Я охотно на это пойду. Я: Значит, я могу вместе с Гессом и Герингом разработать предложение о предоставлении полномочий. Ф[юрер]: Именно так. Я охотно на это пойду.
11.11.[19]39
Столкновение мировоззренческих систем в ходе войны, судя по всему, особенно обострится. Церковные типографии работают на полную мощность: трактаты, проповеди, собрания псалмов наводнили фронт, в церквях звучат среди прочих проповеди, являющиеся сознательным саботажем. Я получаю отчеты из гау, все они практически в один голос подтверждают сказанное выше. Один окружной инструктор сообщает о проповеди в Трире. Здесь «Святой отец» причитал о нужде эвакуированных «на другом конце Рейха», рассказывал о том, как они просят предоставить им духовников и четки, горя желанием «разок помолиться». Это их «единственная опора» и проч. Гаул[яйтер] Заукель не раз писал о том, что в его гау богомольцы систематически подрывают дух переселенцев из Саара. Кое-где войну трактуют как наказание божье за национал – социализм. Некий профессор Фабрициус из Бреслау имел наглость потребовать от Керрла, чтобы м[иро]в[оззренческую] подготовку НСДАП вели церковные «специалисты». Духовное наставление якобы их прерогатива. Эта дерзкая докладная записка пронизана наивно – ограниченной заносчивостью. Вместе с тем она показывает, сколь мало понимает священник, чья голова нашпигована ветхозаветными изречениями, в жизни немецкого народа. Сия воплощенная отсталость даже не подозревает о том, насколько она устарела. Достаточно взглянуть на госуд[арственное церковное] представительство, и можно понять, почему адресатом подобных докладных записок становится Керрл. Его мировоззрение – переспелый плод; его пример доказывает, что, будучи н[ационал] – с[оциалистом], можно бороться с марксизмом и демократией и ничего при этом не смыслить в мировоззрении нового времени.