вращалось в государство без партий. Институционный вакуум заполнялся насилием и правлением военных. В Латинской Америке низкий уровень модернизации означал сильно затянувшийся период олигархического преторианства. В Африке менее стратифицированный характер общества и другое историческое время обусловили появление радикального преторианства. «Прорыв» к политическому участию среднего класса произошел под руководством гражданской националистической интеллигенции, которую отстранило от власти офицерство, также происходившее из среднего класса; отстранение это стало возможным ввиду отсутствия у интеллигенции постоянной мобилизованной политической опоры и организованной политической силы для того, чтобы заполнить вакуум власти и легитимности, возникший с уходом колониальных правителей.
В процессе перехода от абсолютной монархии или преторианской олигархии к радикальному преторианству, напротив, военные играют ключевую роль. Средний класс впервые появляется на политической сцене не во фраке коммерсанта, а в эполетах полковника. В условиях преторианской олигархии борьба за власть нередко принимает форму переворотов, но эти перевороты оказываются всего лишь «дворцовыми революциями», в которых на смену одному представителю олигархии приходит другой. Высшее руководство меняется, но никаких существенных изменений ни в масштабах правительственного контроля, ни в масштабах политической активности не происходит. Военные институты и военное управление не имеют автономного существования. На вершине олигархического общества вполне может стоять «генерал», он обычно одновременно является и помещиком, предпринимателем, и носителем в высшей степени личной власти, который, в духе Сомосы[30] или Трухильо, не делает различия между своими ролями. Он, в сущности, пользуется всеми теми политическими средствами – подкупом, насилием, обманом, угрозами, демагогией, – которые в более сложном преторианском обществе становятся специфическими для различных групп. Участие военных или групп военных как коллективов в политике начинается только с выделением офицерского корпуса как полуавтономного института, сопровождающим формирование среднего класса.
Со временем офицерский корпус приобретает особый облик и дух; все чаще в его состав рекрутируются люди скромного социального происхождения; его члены получают уникальные возможности для получения образования на родине и за рубежом; офицеры становятся восприимчивы к заграничным идеям национализма и прогресса; у них вырабатываются управленческие и технические навыки, редкие в других слоях общества. Наряду со студентами университетов, особенно теми, кто учился за рубежом, офицеры – это самая современная и самая прогрессивная группа в обществе. Офицеры из среднего класса, часто тесно связанные с такими гражданскими группами, как школьные учителя, государственные чиновники и инженеры, начинают испытывать все большее отвращение к коррупции, некомпетентности и пассивности правящей олигархии. Со временем офицеры и их гражданские союзники образуют клики и тайные общества для обсуждения будущего нации и свержения ее правителей. В какой-то момент заговор осуществляется, и олигархия оказывается свергнутой. Этот переворот отличается от правительственных переворотов олигархической эпохи тем, что его руководителями являются представители не высшего, а среднего офицерства; этих офицеров объединяет скорее верность общей цели, чем принадлежность к личному окружению одного лидера; у них обычно есть программа социальных и экономических реформ и национального развития; и часто происходит резкий скачок в масштабах сопровождающего переворот насилия.
Это изменение характеризует совершившуюся перемену: на смену олигархическому типу правительственных переворотов, или дворцовых революций, приходят перевороты радикальные, ориентированные на реформы и совершаемые представителями среднего класса7. Ирак, к примеру, был прочно во власти олигархического преторианства со времени получения независимости в 1932 г. до 1958 г., и его политическая жизнь сводилась к политике переворотов и контрпереворотов внутри господствующей военной элиты. Свержение в 1958 г. премьера Нури Саида не покончило с преторианской политикой. Но с концом монархии и провозглашением новых лозунгов и программ революции и национального развития наметилось качественное изменение характера политики и источников легитимности. Наметилось также существенное расширение границ политической активности, связанное с приходом к власти офицеров среднего звена, происходящих из среднего класса, и открытием путей вхождения в политику чиновников и специалистов. Свержение военными парламентского режима в Сирии в 1949 г. также привело к расширению границ политической активности – от немногочисленной элиты до представителей среднего класса8.
Переход от традиционной правящей монархии к преторианству среднего класса также совершается с участием военных. В типичном случае именно военные составляют самую современную и сплоченную силу в составе бюрократии централизованной монархии, и монархия, как правило, становится жертвой тех, кого она усилила для того, чтобы они ей служили. При этом в отличие от того случая, когда переход совершается от преторианской олигархии, переворот, приводящий к власти военных среднего класса в традиционной монархии, представляет собой разрыв с предшествующей практикой и кровавое нововведение в области политических технологий. Он разрывает нить легитимности и кладет конец тому, что прежде было мирным, хотя и полицейским правлением[31]. Так, свержение военными бразильской монархии в 1889 г. знаменовало переход власти из рук владельцев сахарных плантаций на северо-востоке в руки производителей кофе и торговцев Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Тайская «революция 1932 г.» против абсолютной монархии означала установление власти в основном бюрократических, военных элементов среднего класса, пришедших на смену традиционным правящим кликам, связанным с двором и королевской семьей. Переворот в Египте в 1952 г. привел к власти представителей военных из среднего класса, хотя в этом случае свергнутая монархия не обладала ни прочной легитимностью, ни большим авторитетом.
На этих ранних стадиях политической модернизации офицеры играют важную роль в деле модернизации и прогресса. Они противостоят олигархии, выступают за социальные и экономические реформы, за национальное единство и в какой-то мере за расширение границ политической активности. Они выступают с критикой расточительности, отсталости и коррупции и способствуют популяризации высоких идей среднего класса, таких, как эффективность, честность и патриотизм. Подобно протестантам-предпринимателям Западной Европы, солдаты-реформаторы в незападных обществах демонстрируют и пропагандируют пуританские ценности, которые, хотя и не столь радикальны, как у решительных революционеров, достаточно тем не менее новы для их обществ. Военные лидеры и военные группы сыграли эту инновационную роль в крупнейших и наиболее сложно организованных обществах Латинской Америки в конце XIX в. В Бразилии, Мексике и других странах офицеры и их гражданские союзники взяли на вооружение позитивизм в качестве своей философии развития.
В XX в. профессионализация офицерского корпуса привела к еще большей приверженности идеалам модернизации и национального развития и к тому же изменила типичные формы участия военных в политике: место единоличного лидера заняла хунта9. В Чили и Бразилии в 1920-е гг. военные группы среднего класса выдвигали радикальные программы социальных реформ. Во время Второй мировой войны и после нее аналогичные программы выдвигались офицерами в других латиноамериканских странах, таких, как Боливия, Гватемала, Венесуэла, Сальвадор, Перу и Эквадор, где традиционный консерватизм и олигархия сохраняли свое влияние. На Ближнем Востоке после Второй мировой войны солдаты играли аналогичную роль: военные среднего класа, сторонники модернизации, захватили власть в Сирии в 1949 г., в Египте в 1952 г. и в Ираке в 1958 г. Военные перевороты в Пакистане и Бирме в 1958 г. приняли сходные формы, хотя здесь различия в социальном происхождении между свергнутыми политическими элитами и пришедшими им на смену военными лидерами были не столь велики, как на Ближнем Востоке.
Становление радикального преторианства – длительный и сложный процесс. Он обычно связан с чередой переворотов и других перемен, когда различные группы карабкаются по спинам других в борьбе за политическую власть. Как свержение традиционных политических институтов, так и разрыв с олигархическими формами политики протекают обычно более сложными путями, чем может показаться. Самому перевороту нередко предшествуют годы обсуждений и подготовки. «Промоторы» 1932 г. в Таиланде – это порождение организованных в Париже в 1920-е гг. дискуссий студентов и молодых офицеров. В Египте кадеты военного колледжа организовали обсуждение темы «Социальная и политическая напряженность в Египте» в 1938 г. В 1940-е гг. сформировался и выступил с инициативами реформ целый ряд националистических групп, связанных с военным истеблишментом. 1949 г. – год официальной организации группы «Свободные офицеры»; тремя годами позже эта группа захватила власть10. Нередко бывает так, что офицеры среднего класса делают несколько неудачных попыток захватить власть, прежде чем им удается свергнуть существующий режим. Эти «предваряющие попытки» составляют часть процесса выявления источников поддержки и оппозиции, проверки на прочность правящей монархии или олигархии. Подавление этих попыток правящими группами и казнь или высылка «злоумышленников» отвечают ближайшим интересам режима, лишая «контрэлиту» части ее элементов, но в конечном счете ослабляют режим, поскольку способствуют сплочению сохраняющихся элементов контрэлиты, делают их более осторожными и изощренными.
Политическую схему, в соответствии с которой происходит смещение традиционного или олигархического режима путем военного переворота, можно рассматривать как упрощенный вариант известной бринтоновской