их подобных партий) создана сверху вниз в виде пирамиды, с верху идут деньги снизу работа. Списки членов подобных организаций довольно велики, но реально практически все внесенные в них люди не только не «исповедуют идеологию своей партии», но и в ее деятельности ни принимают никакого участия. Исключение составляют назначенные в подобных организациях руководители, лидеры, которых мы называем фиктивными политическими лидерами, то есть не обладающими ни лидерскими качествами, ни даже необходимыми для политического руководителя знаниями. Эти деятели, принятые на работу в эти организации, что называется, участвуют в спектакле, заучивают фразы и позы. Потом просто работают по созданию в обществе иллюзии существования их партии. Эти люди вовсе не глупы и прекрасно справляются со своими обязанностями, но они не лидеры. Совсем другую картины мы наблюдаем в реальных политических партиях, где идет постоянная работа, где люди реально придерживаются идеологии своей партии, даже развивают ее, а не просто заучивают фразы из программных заявлений. В этих условиях, постоянных обсуждений позиции партии, непрерывной работы, когда объективно существуют потребности в грамотных преданных делу организации руководителях и выдвигаются настоящие политические лидеры. Это люди совсем другого порядка, нежели фиктивные лидеры, они действительно могут организовать других людей, повести их за собой, добиться успеха. Ради стоящей перед ними и их партией или движением цели они, не останавливаясь перед преградами, и не сворачивая на новое более хлебное место, способны превзойти самих себя, но добиться результата. Эти лидеры постоянно развиваются, приобретают новые качества, продвигаются вперед, своим примером и активной работой воспитывая новых лидеров. Но какую во всем этом роль играет интеллект, ведь именно этот вопрос стоит на данный момент перед нами? Все это описание мы приводим лишь с той целью, чтобы показать, что Г.Г. Дилигенский рассматривает, как нам кажется вопрос политического лидерства так, что фиктивные и реальные политические лидеры у него сливаются в одних общих лидеров. Он видимо даже и не подозревает о существовании такого разделения, хотя оно существует не только у нас, но и во всем мире, и в известной степени является следствием «поля предвыборных баталий». Но если посмотреть глубже то реальной причиной существования как фиктивных политических партий, не нужно объяснять что их существование не бессмысленно и даже крайне полезно для определенных классов и их частей, является пассивность большинства населения многих современных стран в политической жизни. Фиктивные организации и лидеры призваны подстроиться под интересы определенной части населения, предложить «новые подходы», собрать ее голоса и если необходимо раствориться. Что происходит с фиктивными лидерами? Они разбегаются, исчезают с поля зрения, а потом нанимаются в новые партии, это ведь их работа. Но все-таки интеллект? У Г.Г. Дилигенского мы не находим полного рассмотрения умственных способностей личности политического лидера. Так он пишет: «Сила ума - это прежде всего его творческий потенциал, способность находить неординарные, принципиально новые решения, психология же группового конформизма неизбежно подавляет эту способность. Поэтому люди, обладающие сильным умом и потребностью в его реализации, чаще идут не в политику, а в науку, литературу и публицистику. Политиками же чаще всего становятся те, для кого позиции власти важнее выявления собственного творческого потенциала или вообще таковым не обладающие. Речь здесь идет, разумеется, о, так сказать, «обычных», «среднестатистических» политиках и политических лидерах». В этом отрывке из уже приведенной нами выше цитаты мы можем отчетливо обнаружить некое отстранение в понимании интеллекта, или «силы ума» от значения известных психологических категорий «ум» и «воля». Не могу сказать, что это однозначные или полярные категории. С ними их применением в психологии связано довольно много конфликтов. Понятие «воля» было введено Аристотелем, ему же мы обязаны и путаницей с ним связанным. Дело в том, что Аристотель, а вслед за ним и многие «последователи» понимали ум как познавательную сферу психики, а волю как аффективно-волевую, таким образом, возникало противопоставление ума и воли. Не верность такого подхода доказал советский психолог Б.М. Теплов в работе «Ум полководца», причем сделал это опираясь на самого же великого античного философа. Теплов показал, что воля есть не что иное, как практический ум, а «просто ум» есть теоретический ум. Возвращаясь к пониманию интеллекта, отметим, что это скорее соотношение ума и воли, нежели просто ум. Политический лидер для успешной деятельности должен обладать таким сочетанием ума и воли, которое позволило бы ему реализовывать самые разнообразные задачи. Так, мы полагаем, что сочетание, в котором ум равен воле, практически во всех политических ситуациях является одинаково полезным. Оно, во всяком случае, лучше того в котором ум больше чем воля или наоборот. В первом случае политик будет больше думать, чем действовать и потерпит неудачу, во втором неуспех придет к нему по причине необдуманных действий. Конечно, подобные рассуждения являются лишь психологической абстракцией, но, выдвинув в свое время эти взгляды, Наполеон произвел буквально революцию в понимании некоторых вопросов психики политических деятелей [101]. Теперь само время уделить внимание мотивации политических лидеров. И в очередной раз мы обращаемся к исследованиям в этой области американских психологов, Г. Лассуэл в своих работах доказывает, что психологической основой политической деятельности является бессознательное вытеснение «частных конфликтов», пережитых личностью, в сферу общественных объектов и последующая их рационализация в понятиях общественных интересов. По его мнению, проявляющаяся во все более сильной форме потребность во власти имеет компенсаторное происхождение: обладание властью психологически компенсирует ущербность, фрустрацию, испытываемую личностью [102]. Иллюстрацией к тезисам Лассуэла может служить высоко оцениваемое в Соединенных Штатах жизнеописание президента В. Вильсона, написанное А. и Дж. Джордж. Тяга Вильсона к власти и присущие черты его политического стиля: жесткость позиций, неумение идти на уступки и компромиссы авторы выводят из отношений будущего президента США со строгим и взыскательным отцом. Эти отношения, соединявшие идентификацию с отцом и подавленную враждебность к нему, породили в психике Вильсона фрустрацию, которую возмещало жесткое осуществление власти [103]. В американской политико-психологической литературе подобное психоаналитическое исследование явление вполне типичное, такому «вскрытию» подвергаются практически все более или менее заметные национальные политические деятели. В одной из биографий Р. Никсона данный президент изображается как невротик, одолеваемый страстью к самоутверждению, боязнью смерти и потребностью в эмоциональном враге, что порождало у него тяга к провоцированию политических кризисов, подозрительность, социальную изоляцию и проблемы в принятии решений [104]. Разумеется, возможно, давать подобным выводам не однозначную оценку, однако, в американской политпсихологии психопатологический подход, несмотря на его большую популярность, и не только в США, но и вообще в мире, вызывает и серьезные возрожения. Так, Р. Лайн противник данной теории выдвинул в противовес ей положение, суть которого в том, что, успешными демократическими политиками становятся как раз уравновешенные люди, со здоровой психикой [105]. Однако эти полярные теории, хотя и отражают в определенной мере реальную картину, не могут дать ее целиком. На самом деле, вопрос этот значительно сложнее, чем многие думают. Политические лидеры, конечно, встречаются с всякими психическими отклонениями, но вот вопрос, где он этот эталон психического здоровья, нормальности, в чем он? Однозначного ответа тут быть не может, поскольку политические лидеры представляют различные общественные классы и социальные группы, а у них одинаковых норм поведения, ценностей, интересов нет. У разных социальных сил разные особенности психики, а лидер продукт своего класса, он, конечно, изменяется, впитывает в себя некоторые особенности других социальных групп, вырабатывает новые черты, но так же сталкивается с противоречиями в нем самом связанными с социальными противоречиями в обществе. Эти моменты, оказывая влияния на лидера, приводят к изменению характера его психики, и это не редко приводит к неврозам, раздражительности, несбалансированности поведения. Так же возможно и консервация лидером его старых психических качеств, это тоже не способствует улучшению его личных качеств. Можно предположить, что психическая устойчивость и в то же время хорошая критическая восприимчивость способны принести политическому лидеру много пользы, поскольку не позволяют легко утрачивать старые полезные и необходимые качества и в тоже время позволяют приобретать новые. Однако, изучение отдельных сторон этой проблемы, таких как, например: дефицит эмоционально позитивных отношений - любви, внимания, сочувствия - в раннем детстве может стать первым звеном в раскрытии причин толкающих личность к власти. Существуют, например, специальные исследования, выясняющие связь стремления человека к лидерству с отсутствием в его семье отца в раннем детстве [106]. Подобные наблюдения политических психологов кажутся довольно вескими, ведь не только в США неблагополучная семья и тяжелое, конфликтное детство - обычная черта биографий властолюбивых и жестких политиков. Однако не благополучное детство еще не является чем-то вызывающем в человеке страсть к власти, а скорее служит причиной возникновения желания преобразовать общество настолько, чтобы избавить его от недостатков, в том числе и тех, что калечат психику детей через трудное детство. Конечно, подобная мотивация к власти существует скорее подсознательно, человек стремится стать лидером, чтобы излечить общество от тех недостатков, в существовании которых он убедился на практике, и, причем вовсе не обязательно в детстве. Довольно широкое распространение получила в наши дни среди психологов так называемая Мотивационная теория, суть ее состоит в том, что в совершении всякого действия присутствует мотивация, то есть основание в виде одного или нескольких мотивов. Не смотря на свою популярность, данная теория имеет и немало противников, которые считают ее поверхностной, не рассматривающей глубинных причин поведения