людей, касающейся их поверхностно. Мы не станем сейчас углубляться в полемику приверженцев и недругов этой теории, а попытаемся найти самостоятельный подход к проблеме объяснения поведения людей, поведения лидеров, их мотивации. Как бы не хотелось, но без категории мотив не обойтись, и дело вовсе не в моде на новую психологическую теорию. Философский словарь дает следующее определение мотива: «Мотив - осознанное побуждение, обусловливающее действие для удовлетворения какой либо потребности человека» [107]. Итак, мы видим, что мотив это осознанное побуждение, замете, это очень важно, ведь побуждение может быть еще и подсознательным, вот почему не стоит ограничиваться только таким пониманием мотивов. Вместе с мотивами интересы и потребности так же играют заметную роль в деятельности политического лидера, как и любого иного человека, с той только разницей, что у первого они более тесно связаны с политической деятельностью. Не стоит подробно останавливаться на потребностях, так как эта сфера воздействия на психику человека довольно глубоко изучена советской научной школой. Но все же стоит заметить, что потребности подразделяются на следующие виды: материальные и нематериальные, общественные и физиологические. При этом в своей сумме и своем значении потребности постоянно изменяются. Это связано с постоянным развитием человека и общества, ведущим к развитию существующих потребностей, исчезновению некоторых старых потребностей и появлению новых. Касаясь дальше побудительной стороны политического лидерства, стоит говорить и об интересе, поскольку именно через него нам открывается подлинная причинность превращения обычного человека в политического лидера. Интерес это причина действия индивидов, социальных общностей (класса, нации, профессиональной группы), определяющая их социальное поведение [108]. А о причинах поведения, действия, поступков направленных на превращение в политического лидера и идет речь. Тут существует две стороны, ода это непосредственно личный интерес, а другая это ассоциативный интерес. Первая сторона выступает в виде непосредственных интересов личности, будущего или настоящего политического лидера. Она полностью построена на его индивидуальных потребностях. Вторая сторона, которую мы называем «ассоциативной» построена не на собственных интересах и потребностях, а на коллективных потребностях и ассоциации себя с другими, с каким либо общественным классом, социальной группой и их потребностями. Поведение политического лидера определяется сочетанием и соотношением этих видов причин, практически невозможно существование отдельно от другой ни одной из групп причин. Это связано с тем, что человек, а каким бы политическим деятелем он не был, он человек, был и остается существом биосоциальным. Существом, у которого есть потребности как сугубо индивидуальные, так и коллективные. Так же, как мы уже заметили немного выше, потребности подразделяются в своей классификации еще и на материальные и нематериальные. Приведенный выше взгляд, разумеется, не является единственным, Альфред Адлер, например, еще много лет назад утверждал, что стремление к власти и к превосходству возникает из первоначальной недостаточности власти, но и это не единственный подход. Так, кроме потребности во власти и в компенсации неосознанного психического дискомфорта в качестве мотивов лидера выделяются его убеждения и стремление решить какую-то политическую проблему (например, вывести страну из кризиса); чувство долга; потребность в одобрении и уважении со стороны других людей; в статусе и признании; те требования («вызов»), которые предъявляет к лидеру занимаемое им положение [109]. Исследователи американских президентов склонны выделять три доминирующие мотивации политических лидеров: во власти, в достижении цели (успехе) и во внутригрупповых связях, в любви, дружбе, в целом в положительных межчеловеческих отношениях [110]. Отметим, что на западе, особенно в США исследователи не склонны копаться в причинах политического лидерства, они предпочитают выдавать мотивы за причины и не стремятся вникнуть в то, что за ними стоит. Все эти подходы хотя и стремятся указать конкретную причину, или их группу, побуждающую политического лидера к власти, но не дают целой картины. Распространенным, как мы уже отмечали ранее, является взгляд на стремление стать политическим лидером, как на что-то ненормальное, как на психическое отклонение. Подобным вопросом задаются не только психиатры, но и политологи, так отечественный ученый Г.Г. Ашин рассматривая эту проблему в своей статье «Политическое лидерство: оптимальный стиль» задается вопросом, является ли стремление к лидерству патологией [111]. Такая постановка вопроса кажется, нам интересной и способной помочь раскрыть некоторые новые побуждающие к политическому лидерству стороны внутреннего мира человека. Но, для нас очевидно, что превращение человека в политического лидера является следствием потребности всякой политической силы в руководителе, вожде, лидере. Эту закономерность мы называем объективной потребностью в лидерстве. Но все-таки явление политического лидерства имеет и еще одну сторону - субъективную потребность в лидерстве. Эта потребность является частью психики человека и не всегда может происходить из ее здорового состояния. Н. Ракитянский в своей статье «Проблема психодиагностики политических лидеров» указывает на то, что основой диагностики политических лидеров надо считать наблюдение за их реальным поведением, только на основании которого, а не тестов можно делать выводы [112]. Разумеется, такой подход к изучению психики конкретных политических лидеров нельзя не признать верным, однако для всякого серьезного ученого понятно, что «реальное поведение» политических лидеров не всегда отличимо от образа. Приступая к рассмотрению субъективной потребности в лидерстве, нельзя не остановиться и на патологических моментов присущих многим политическим лидерам. Известный современный ученый А.И. Пригожин в статье «Патология политического лидерства в России» выделяет следующие патологии лидеров, которые можно все вместе назвать Идеалистическими, так как в их основе лежит нездоровая идеализация лидером самого себя, своего окружения, народа, идей, норм и так далее [113]. Однако подобное поведение лидера, но отвечающее требованиям обстоятельств можно ли назвать патологией? Тут даже наблюдение за реальным поведением мало что может дать, а вот когда такое поведение, например идеализация себя, имеет место в совершенно неподходящее время, тут очевидно - это патология. Различие общественных отношений, связанное с существующим в обществе социально-экономическим строем, определяет и поведение лидеров, не сложно представить себе поведение вождей античного мира, или классического средневековья, оно чрезвычайно отличается от того поведения, которое мы привыкли видеть у современных политических лидеров. Разбираясь, не в причинах они ясны - это строй, общественные классы и так далее, а в сущности поведения лидеров различных эпох мы должны обратить внимание на одну особенность - отношение лидеров к человеку. Происходя из социально-экономических отношений и общественного строя поведенческие особенности политических лидеров всегда, как на лакмусовой бумажке проявляются в их отношении к людям. Это отношение, хотя и варьируется в зависимости от класса, к которому принадлежит тот или иной человек, но все же имеет общие, присущие каждой эпохе, общественному строю черты. Л.И. Гинзберг в статье «Личность современного руководителя - создателя гуманитарных отношений в педагогическом коллективе», говоря об отношении к людям, рисует идиллическую картину: «Человек рассматривается как высшая цель общественного развития, в процессе которого обеспечивается создание необходимых условий для реализации всех его потенций, достижения гармонии в социально-экономической и духовной сфере жизни, наивысшего расцвета конкретной человеческой личности» [114]. Возможно ли такое отношение к человеку в наше время, или было ли оно возможно в прошлом? Конечно, в предшествующие эпохи такого не было, и быть не могло, поскольку как в суровом первобытном обществе, так и в последующих эксплуататорских обществах человек, внутренние богатства его личности как самоценность никого не волновали, а значение имел в первую очередь материальный продукт, который мог быть произведен этим человеком. Современное буржуазное общество хотя и тужится казаться демократичным, основано на эксплуатации человека человеком, и отношение человека к человеку всегда, пусть даже и подсознательно, включает в себя понимание человека как рабочей силы, а не бесценной личности. Господства «царства необходимости» по сути, формирует отношение к человеку и у политических лидеров согласное духу эпохи. Политические лидеры нашего времени зачастую лицемерны, они строят из себя любящих человека, однако, на самом деле смотрят на людей как на материал, источник благ, они рассматривают каждого человека как представляющего определенный общественный класс. Это, разумеется, не исключает существования у политических лидеров определенных нематериальных ценностей, интересов и идеалов, но даже у левых коммунистических лидеров существует порой гораздо в меньшей форме но, по сути, тоже отношение к человеку. Наше время, являясь периодом борьбы изживающего себя капиталистического строя и нарождающегося социалистического, находит свое выражение не только в борьбе революционных и контрреволюционных тенденций, но и в борьбе общественных отношений. По сути, то отношение к человеку, которое мы приводим выше в цитате Л.И. Гинзберга смело можно назвать социалистическими, они при всей своей кажущейся нереальности и нежизненности, тем не менее, постепенно начинают распространяться и находят все больше сторонников. Речь, разумеется, пока не идет об их скорой и окончательной победе, она непременно наступит, но это не простой процесс. Среди известных современных политических лидеров мы можем видеть некоторое количество людей, которые по своим психологическим ценностям приближаются к этому описанию, это такие как Фидель Кастро и субкоманданте Маркос. Разумеется, людей таког