В настоящем исследовании предпринята попытка проанализировать и отрефлексировать наследие советских принципов в области построения современных экспозиций краеведческих музеев. Эта статья — часть большого исследования, в котором я анализирую двадцать два современных краеведческих музея в разных регионах России, — деконструирует принципы построения их экспозиций по отделам и выделяет наследие советской идеологии в современных музеях. К сожалению, в рамках данной статьи это исследование невозможно привести в полном объеме, поэтому я сконцентрируюсь на ключевых, по моему мнению, положениях работы.
Представления о том, что именно следует считать краеведением и краеведческим музеем, а также подходы к изучению данного феномена (в среде как отечественных, так и зарубежных исследователей) за последние сто пятьдесят лет сильно менялись. Проследить эволюцию этих представлений и разобраться в нюансах разных определений — отдельная сложная и амбициозная задача, которая вряд ли может быть решена в рамках обзорной статьи. Поэтому в данной работе будут намечены лишь общие понятийные контуры того, что я предлагаю считать краеведческими музеями. Эти контуры, однако, включают в себя важнейшие черты указанных явлений. Под краеведением в данной статье понимается система производства знания, возникшая в XIX веке на основе регионального активизма, в которую было вовлечено большое количество энтузиастов. Стоит понимать, что краеведение как дисциплина так и не преуспело в выработке собственного оригинального научного метода. Его основными подходами были сбор, соединение методов уже существующих научных дисциплин (истории, географии, этнографии, антропологии и т. д.) и последующее их применение к исследованию одной конкретной территории (о чем можно прочитать в работах теоретиков краеведения советского времени). Как известно, упомянутые научные дисциплины в нашей стране развивались в условиях отсутствия свободных дискуссий, массовых репрессий в отношении ученых и полной изоляции от западного опыта402.
Согласно «Российской музейной энциклопедии»403, к краеведческим музеям относятся «комплексные музеи, документирующие особенности природного развития, истории, хозяйственной жизни, культуры и быта определенной территории или населенного пункта». Сейчас в России их насчитывается более восьмисот. При этом под «определенной территорией» может подразумеваться и село, и деревня, и бóльшие территории (например, Республика Якутия — самая большая в мире административно-территориальная единица). В результате получается пространственная «матрешка»: музей в столице региона представляет идентичность целого региона, а в деревне — лишь территорию этой деревни. Если говорить о краеведческих музеях в общемировом контексте, то главное их отличие от западных аналогов заключается уже в самом принципе формирования коллекции. Если западные музеи вырастали из этнографических колониальных коллекций «странностей» — «кабинетов курьезов», которые формировались на основе перевозимых в центр с периферии артефактов, то отечественные краеведческие музеи руководствовались противоположным принципом — собирали «типичное» для региона (иногда оставляя, впрочем, в экспозиции место и для «курьезов»)404.
Современные музейные исследования часто фокусируются на перцепции экспозиции зрителями, на создаваемых «атмосферах» и опытах, на анализе эмоционально-аффективной составляющей экспозиционных пространств405. Эта рамка лишь частично применима в данном исследовании, так как меня больше интересуют теоретические основы построения краеведческих экспозиций, а краеведческие музеи редко ставили своей целью создание «опыта» в современном понимании.
Представления о краеведческих музеях, их институциональная структура, система управления, принципы экспонирования заметно менялись, причем не только с течением времени, но также от региона к региону и даже внутри регионов (в том числе и в моменты максимальной централизации последних). Именно поэтому в большинстве исследований, посвященных краеведению и краеведческим музеям, превалирует региональный исторический подход — методологически охватить все разнообразие локальных историй практически невозможно. Я предлагаю другой подход к исследованию музейной сети и рассматриваю историю становления локальных и региональных нарративов как историю взаимоотношений центра и периферии, что позволяет проследить нормативный (то есть фигурировавший в документах советского времени) и реальный (выявленный посредством изучения конкретных примеров) пути развития этих институций.
В целом взаимоотношения «центр — периферия» (как в географическом измерении, так и в иерархии власти) — основная теоретическая проблема краеведения. С ней связана методологическая сложность изучения как самого движения, так и его главных институциональных центров — краеведческих музеев. В 1924 году это отметил Николай Владимирский: «…Краеведение было рождено в провинции, и центру придется решить очень важную задачу — понять, изучить краеведческое движение и научиться им управлять»406. Он же отмечал, что центр должен действительно понять провинцию, ее запросы, идеи и поиски, и ставил краеведение в оппозицию официальной науке407. Как показывает история краеведения, провинция во многом не была услышана центром, скорее наоборот — задавлена последующими волнами централизации краеведческого движения. Краеведческое движение и краеведческие музеи, как и многие другие институты производства знания, подверглись нескольким волнам советской централизации, которые сильно повлияли на (а в ряде случаев практически уничтожили) зарождавшееся движение локального активизма, навязав краеведению среди прочих чисто экономические задачи, а краеведческим музеям — пропагандистские. Чтобы подтвердить этот тезис, проследить историю развития краеведения в СССР, а также показать предпосылки формирования современных краеведческих экспозиций, обратим внимание на основные, переломные моменты в становлении краеведческих музеев и проследим их влияние на экспозиционные принципы.
Становление экспозиций краеведческих музеев
До начала советской централизации и издания первых документов, регулирующих деятельность краеведческих музеев, экспозиции музеев создавались непосредственно местными кураторами или управляющими музеев. Эти люди не всегда были представителями именно того общества, той среды, в которой находился музей. Так, в XIX веке в Сибири и на Дальнем Востоке музеи часто курировались присланными царскими ссыльными, а более позднее становление чукотских музеев связано с советской экспансией в регион. Однако каждый регион разрабатывал свои принципы экспозиций, часто выпуская соответствующие региональные пояснительные записки. Например, политический ссыльный Алексей Кузнецов в Якутске в 1911 году разработал «Проект программы Якутского областного музея», в котором изложил свои основные представления о принципах экспозиции музея408. Несмотря на возможность применения разнообразных подходов к экспозиции, краеведческие музеи обладали значительным сходством: они состояли из большого количества отделов и подотделов, повторявших существовавшую на тот момент систему организации академического знания. Так, в Пермском музее структура постоянной экспозиции была крайне сложной, с большим количеством отделов и подотделов, число которых варьировалось от семи до десяти и даже пятнадцати409, в том числе: минералогический, зоологический, археологический, этнографический и исторический, картографический, нумизматический и другие. В Якутском музее было семь отделов: естественно-исторический, антропологический (где в одной экспозиции была представлена материальная культура русских, якутов и малочисленных народов Севера — один из редких примеров, когда русские были поставлены в один ряд с другими народностями410), археологический, отдел промышленности, сельского хозяйства, отдел, посвященный объектам из других стран, и отдел учебных пособий411.
Кроме научной функции — репрезентации «типичного» для края и попытки систематизировать его материальную культуру, — эти музеи имели «педагогическую функцию». В архивных документах и в сохранившихся визуальных источниках, к сожалению, нет никаких свидетельств об использовании специальных экспозиционных средств и приемов для создания определенных аффектов или же для усиления обучающей составляющей музейных экспозиций.
Краеведческие музеи досоветского периода были впоследствии раскритикованы советскими краеведами (практиками и теоретиками) за «систематический подход к предмету», за то, что они были «кунсткамерами» и показывали «древности»412. К сожалению, визуальных свидетельств экспозиций того времени осталось мало, но они (вместе с сохранившимися текстовыми описаниями этих выставок) позволяют отнести эти попытки бесконечных классификаций и систематизаций артефактов и объектов материальной культуры к тому принципу организации знания, который Эйлен Хупер-Гринхилл соотносит с классической эпистемой, по Фуко413.
Первые предпосылки существенных изменений в принципах построения экспозиций в краеведческих музеях проявились в 1921 году — после I Всероссийской конференции научных обществ по изучению местного края (I Всероссийской краеведческой конференции). Эта конференция отличалась от последующих конференций и съездов — она была практически единственным академическим мероприятием, на котором обсуждалась суть краеведческого движения414, его методы и предмет исследования. Кроме того, был утвержден термин «краеведение»415, предприняты попытки институционализировать возникшие ранее региональные локальные инициативы, в том числе музейную деятельность. По итогам конференции было создано Центральное бюро краеведения416. Несмотря на заявленные перемены, изменения, произошедшие в структуре управления краеведением, в системе организации исследований и в «краеведческом методе» во время, по выражению Сигурда Шмидта, «золотого века краеведения»