Если же вопрос касался конкретно выставленных экспонатов или группы экспонатов, то, характеризуя впечатлившие их предметы, посетители чаще всего вспоминали свой личный опыт. Разговор о конкретных предметах был более нестереотипным, личным и эмоциональным и мог иногда даже в чем-то противоречить высказываниям общеполитического характера.
Можно, таким образом, констатировать, что выставки порождают как личные, так и политические эмоции. Политические эмоции являются по умолчанию коллективными и во многом определяются тем, в каком дискурсивном поле находятся посетители, а личные связаны с индивидуальным опытом, личной биографией человека и семейной историей. Эти два типа эмоций иногда могут противоречить друг другу. Например, люди гордятся военной мощью России и ее армией, довольны тем, что армия растет, вооружается и проявляет себя в горячих точках, но в то же время осознают, насколько трудно, травматично и опасно для обычного человека участвовать в военных действиях или даже переживать войну в тылу.
Пацифизм, страх войны и отрицательное отношение к оружию
Столетие начала Первой мировой войны совпало с началом российско-украинского конфликта. Лето 2014 года ознаменовалось тревожным настроением населения, смотревшего телевизионные передачи о событиях на Украине. Эта тревожность нашла отражение во впечатлениях от выставок у посетителей. Книга отзывов Русского музея о выставке «Первая мировая война. 1914–1918» содержала 240 записей, из которых примерно пятнадцать процентов прямо или косвенно свидетельствовали о страхе их авторов перед войной. Иными словами, посетители использовали книгу отзывов в качестве трибуны для антивоенного пацифистского высказывания:
Спасибо! Очень интересно и страшно… Думать о войне… Мирного неба!
Очень хорошая выставка. Не нужно никаких войн, только искусство, только творчество.
Спасибо за выставку! Война была несправедлива с обеих сторон, однако оболваненными военной пропагандой стали и россияне, и немцы, и англичане, и французы. Нельзя снова стать жертвой геополитических иллюзий. Жизнь важнее.
Прошло сто лет, опять война, пусть все увидят, ужаснутся и руки протянут…
Удивительно актуальная выставка. Люди, опомнитесь и уразумейте, что несет война!
Спасибо за напоминание об ужасах войны! Спасибо художникам, передавшим состояние общества в тот период 1914–1918 гг. Спаси господи от повторения подобного!
Вы что, не понимаете, что это привело мир и Россию к катастрофе? Это была война, на которой погибла Европа. И сейчас она гибнет.
Все повторяется… Может быть, будем умнее?
В Музее артиллерии пацифистская ориентация некоторых посетителей проявлялась в отрицательном отношении к выставленному оружию: «Я к оружию отношусь однозначно отрицательно. Это орудие уничтожения. А я сама мама» (женщина, 35 лет, высшее образование, биолог). Такие посетители, соответственно, сообщали о своем предпочтении иных экспонатов — предметов быта, фотографий, которые воспринимались ими позитивно, как «наша история». Отметим, что оружие в России, как и в других странах, относится к категории «постоянно опротестовываемых вещей», к которым часть общества испытывает огромный интерес, а другая часть — отвращение. Негативные высказывания об оружии позволяют конкретизировать, «материализовать» пацифистский настрой посетителя537.
Некоторые посетители выставок в целом критически отнеслись к отмечанию столетия Первой мировой войны в героизаторском ключе, к акцентированию мощи и достижений армии, потому что, по их мнению, это способствует росту милитаризма в обществе. Поэтому они посещали мероприятия юбилея очень выборочно или не посещали их вообще:
На выставки о войне я хожу крайне редко и темой военной истории мало интересуюсь. Это мой личный, навеянный политической ситуацией выбор, это мягкая форма фронды. В то время, когда на официальном уровне все больше внимания вооруженным силам, я поддерживаю образ штатского человека, интересующегося невоенными темами (выставка в Российском государственном историческом архиве, мужчина, 29 лет, историк).
Гордость и досада за Россию, ностальгия по империи и долг памяти
На другом полюсе находятся патриотические чувства. На выставках люди испытывали гордость в целом за страну и ее историю, ее «силу», «мощь», «могущество». Для подкрепления своего чувства гордости они вспоминали самые разные достижения и победы России, упоминали важные даты из разных эпох и не забывали об «опасностях», грозящих сегодня России, стараясь не затрагивать не совсем очевидную для них роль страны в Первой мировой войне и малоизвестную им историю этой войны:
Большинство изучает историю, и должны изучать, чтобы не повторялось. Они должны побольше читать и интересоваться. Надо знать историю нашей России. Мы должны гордиться нашей Россией. Тем более сейчас такие катаклизмы происходят. Но мы выдержим все-таки. Нужно гордиться и нашим Путиным, и нашими людьми (женщина, 60 лет, маляр-штукатур, жительница Якутии).
Идея выставки… За родину. Единение. Что Россия — одна большая держава. Великая и могущественная. То есть любой враг… Хоть я, конечно, против любой войны… Но тем не менее, если не дай бог война, вся Россия встанет, начиная от Владивостока, и полностью вся Сибирь (мужчина, 40 лет, высшее образование, финансист).
Первоочередное — это патриотизм. Я просто смотрю — и душа радуется, что такие картины. В последнее время люди забывают про это. На американцев смотрят и забывают про Русь-матушку (мужчина, 16 лет, школьник, житель Самары).
Тем не менее многие гордящиеся историей страны посетители выражали печаль по поводу исхода войны: «Какой могучий народ, герои, богатыри, должны были победить! Очень жаль, что все коту под хвост» (книга отзывов Русского музея, женщина, жительница Санкт-Петербурга). Некоторые посетители также проявляли имперское сознание и высказывали недовольство тем, что амбиции империи не были достигнуты: «К сожалению, Русский народ не воспользовался плодами победы и на Святой Софии до сих пор не водружен Православный Крест!» (книга отзывов Русского музея, мужчина, профессор технического вуза, житель Омска). Наконец, часть посетителей отмечала, что Россия сыграла в Первой мировой войне значимую роль благодаря прежде всего «титульной нации» империи: «Отечественная война, слава русского оружия — это хотелось бы увидеть во вступительном тексте юбилейной выставки» (книга отзывов Русского музея).
Посетители были согласны с тем, что память о «забытой» войне должна быть восстановлена или создана заново. Тема долга памяти нередко всплывала в разговорах посетителей. «Мы должны знать историю», это «надо помнить о подвиге», «надо гордиться» — частое употребление этих фраз говорит о том, что в российском обществе, как и в других, бытует представление о связи памяти о прошлом и современной гражданственности, а также об обязанности общества помнить. В этом аспекте нет разницы между современной Россией и другими странами, которые отмечали столетие мирового конфликта.
Понятие «долга памяти» уходит корнями в самое начало политической жизни человеческих обществ и присутствует во всех странах. Однако существуют культурные различия в том, как разные политические сообщества понимают этот долг, какие события и типы доблестей или злодейств принято помнить, а также какие санкции за забвение или отрицание прошлого общество считает уместными538. По мнению посетителей музеев, этот «долг памяти» должен быть возвращен военным российской имперской армии, погибшим («Россия потеряла больше всех»), последнему императору Российской империи, «народу» и — в некоторых случаях — своим собственным предкам. За пределами музейных пространств тема долга памяти поднималась представителями негосударственных ассоциаций. Они стремились привлечь внимание к состоянию военных кладбищ и различных воинских захоронений. Помимо этого, по инициативе ассоциации «Возвращенные имена» в Левашовской пустоши был поставлен памятник ветеранам Первой мировой, погибшим в репрессиях 1930‐х годов.
Сопереживание трудностям людей в военный период
Война воспринимается как чрезвычайно тяжелый период в жизни людей, и некоторые посетители даже специально интересовались именно самыми страшными и тяжелыми аспектами войны, потому что в своей жизни таких тягот не испытывали. Один посетитель, пришедший на выставку репортажных постановочных фотографий, которые публиковались в журналах 1914–1917 годов, сопоставляет официальную, презентабельную сторону войны и те ужасные ее стороны, которые он знает по литературе, но которые редко бывают отражены в визуальных репрезентациях:
Ну, здесь, на мой взгляд, Первая мировая война отражена как… да, есть окопы, да, фотографии солдат, да, фотографии императора и чинов того времени. Но она показана как война «мундирная». Есть одна фотография, где атака и два человека лежит. Но не показаны газовые атаки. Не показан разгром первых месяцев войны. Не показано нежелание солдат воевать в 1917 году. Не показано, что шли потери офицерского состава крупные. Так что здесь это парадная война. В принципе, красиво. Для человека, который просто интересуется и хочет посмотреть, это интересно, да. Но если глубоко смотреть, то этого недостаточно (мужчина, 23 года, высшее образование, аспирант, историк).
Опрошенный на выставке шофер-дальнобойщик 60 лет был очень тронут фотографиями военных лет, показывающими скудный полевой быт военных и напомнившими его собственный опыт:
Я впервые это увидел, я ошарашен. Если простыми словами сказать. Меня удивил сам быт этих солдат, этих людей. Обычно историю, когда мы учили, как рассказывали: «То взяли, это взяли». А тут видишь эти фотографии… Это обыкновенные люди и в холоде, и в мерзлоте. Вся эта жестокость. Это надо пройти каждому, узнать эти трудности. <…> Дело в том, что я тоже служил в одних войсках. И я скажу, что без подготовки на войне очень тяжело простому человеку. Просто не выдержать. Поэтому я удивился этим фотографиям. Поразила сила разрушения. Где люди у той воронки сидят. И еще поразила, где просто солдаты сидят и кушают из обыкновенных алюминиевых кружек. И обыкновенный чайник. Прямо возле бревен, на улице, на снегу. Как на полевых учениях.