Что касается африканского населения обеих Родезий и Ньясаленда, то оно с самого начала решительно выступало против объединения трех территорий в какой бы то ни было форме и развернуло активную борьбу за срыв планов колонизаторов.
Первый практический шаг в направлении реализации плана объединения Родезий и Ньясаленда английское правительство сделало в 1945 г., когда был учрежден совещательный орган —
Совет Центральной Африки в составе 12 членов под председательством губернатора Южной Родезии. На совет была возложена задача координировать политику трех территорий[128].
Добиваясь статуса доминиона, европейские поселенцы Южной и Северной Родезий решили перехватить у английского ^правительства инициативу объединения трех территорий, с тем чтобы осуществить его своими силами и по своему собственному рецепту.
Лидером движения белых поселенцев за создание доминиона Центральной Африки стал Рой Беленский. Сын литовского еврея и африканерки Рой Беленский родился в 1907 г. Он переменил много профессий и впервые снискал известность в качестве боксера тяжелого веса, став в 1925 г. чемпионом Родезии[129]. В 1948 г. Р. Беленский информировал колониальные власти о том, что европейские поселенцы решили взять инициативу по ассоциированию трех территорий в свои руки.
В феврале следующего года в Виктории-Фоллсе была созвана конференция политических лидеров белых поселенцев. Ни один африканец не был приглашен участвовать в этой конференции. Не было там и представителей Министерства колоний[130]. Хотя конференция не приняла каких-либо определенных решений, она ускорила решение лондонского правительства пойти на компромисс с европейскими поселенцами.
В декабре 1949 г. министр юстиции Южной Родезии посетил Лондон и вернулся с поручением от министра по делам Содружества Филиппа Ноэль-Бэкера, уполномочивающим правительство Южной Родезии сформулировать предложения о какой-либо форме более тесной ассоциации центральноафриканских колоний, учитывая «обязательства правительства Соединенного Королевства перед африканцами Северной Родезии и Ньясаленда, различный конституционный статус трех территорий и нынешний отказ африканцев Северной Родезии и Ньясаленда от политической интеграции»[131].
При выработке предложений представители европейских поселенцев во главе с Р. Беленским, не желая идти на серьезный конфликт с английским правительством, согласились на принцип федерации, решив удовлетвориться обещанием Лондона в будущем предоставить федерации статус доминиона. Представленные предложения южнородезийского правительства были одобрены в ноябре 1950 г. министром колоний в лейбористском правительстве Артуром Гриффитсом. Однако в самом руководстве Лейбористской партии не было полного единодушия по вопросу о создании федерации.
«Но хотя лейбористское правительство и колебалось, — пишет проф. Макмиллан, — оно уже было наполовину убеждено в ценности федерации и комиссары дистриктов были инструктированы объяснить предложения о федерации народу двух колониальных территорий во всех деталях» [132].
Желая придать процедуре решения вопроса о федерации видимость демократического обсуждения с участием представителей населения центральноафриканских стран, Гриффитс заявил о своем намерении встретиться с политическими представителями народов трех территорий [133]. Широковещательное заявление Гриффитса имело, однако, демагогический характер. Это стало ясно, когда на открывшейся 18 сентября 1951 г. конференции в Виктории-Фоллсе в составе делегации Южной Родезии, возглавляемой ее премьер-министром Хаггинсом, не оказалось ни одного африканца [134]. Возражения пяти африканских делегатов от Северной Родезии и Ньясаленда против федерации, а также отказ участвовать в конференции патриотических партий — Африканского национального конгресса Северной Родезии и Африканского национального конгресса Ньясаленда — не были приняты во внимание. Конференция одобрила проект создания федерации Центральной Африки.
Смена правительства в Англии и замена лейбористского кабинета консервативным в конце 1951 г. породили у африканцев надежду на то, что новое правительство откажется от плана создания федерации. Эти надежды, однако, не оправдались.
Утверждения буржуазных и особенно лейбористских теоретиков о якобы существующих различиях в позициях Лейбористской и Консервативной партий по колониальным проблемам находятся в полном противоречии с фактами. Наглядным подтверждением этого служит политика той и другой партии в вопросе о федерации Центральной Африки.
Колониальный эксперимент по сколачиванию федерации Родезии и Ньясаленда, идею которого выдвинуло лейбористское правительство, полностью одобрило и практически завершило правительство консерваторов[135].
После прихода к власти консервативного правительства новый министр колоний Оливер Литтлтон заявил 21 ноября 1951 г. в Палате общин, что его правительство поддерживает идею более тесного союза территорий Центральной Африки и решения конференции в Виктории-Фоллсе. «Нельзя было сказать, — пишет по этому поводу известный английский африканист Ф. Мэзон, — что произошло хоть какое-нибудь изменение политики: его не было. В новом заявлении не было ничего такого, против чего мог бы возражать м-р Гриффитс»[136].
С приходом к власти консервативного правительства началась вторая стадия переговоров о создании федерации Центральной Африки.
В январе 1952 г. губернаторы Северной Родезии и Ньясаленда и премьер-министр Южной Родезии Хаггинс были вызваны в Лондон для переговоров. Большинство английских буржуазных газет призывали образовать федерацию, прежде чем африканцы и критики проекта федерации в Англии мобилизуют эффективную оппозицию. Такого же мнения придерживались и представители колониальных властей. Хаггинс откровенно заявил: «Поспешность диктуется отчасти тем, что африканцы… из-за ведущейся среди них пропаганды будут все меньше и меньше расположены к федерации. Поэтому могут произойти волнения, когда вы ее осуществите»[137].
Хотя в обеих Родезиях и Ньясаленде развернулось массовое движение протеста против планируемой федерации, ее организаторы не намеревались привлекать представителей африканцев к обсуждению этого вопроса. Более того, они даже пе делали секрета из того обстоятельства, что федерация является сугубо европейским предприятием, проводимым в интересах европейцев и вопреки интересам африканского населения. Доказательством этого может служить заявление Хаггинса о том, что цель его приезда в Лондон — избавиться от предложений беспокойных защитников прав африканцев[138]. «Хаггинс и новый министр колоний (Литтлтон. — А. X.), — пишет историк Томас Фрэнк, — вели себя так, словно были убеждены, что африканцы не доросли еще до того, чтобы иметь собственное мнение, и что пытаться завоевать согласие их лидеров на федерацию… было бы пустой тратой времени»[139].
Попытки английских империалистических кругов игнорировать мнение африканского населения не могли скрыть от мировой общественности того факта, что это мнение не только су-шествовало, но и было выражено достаточно решительно и определенно. Этим мнением было: «Нет федерации!».
Английский план создания федерации вызвал к жизни мощную волну национально-освободительного движения в Северной и Южной Родезиях и Ньясаленде. Организаторами движения стали Африканские национальные конгрессы трех территорий, развернувшие кампании протеста против планов колонизаторов. Еще в 1951 г. делегаты Африканского национального конгресса Ньясаленда заявили лейбористскому министру Гриффитсу, что Англия стремится помешать образованию африканских государств и хочет навязать африканцам политику «господства белого человека», проводимую Южной Родезией. В петиции английской королеве, подписанной многими жителями Ньясаленда, также отмечалось, что федерация направлена на укрепление в Центральной Африке господства европейцев. Видный деятель движения за независимость Ньясаленда Хастингс Банда, будучи в Лондоне, писал десятки памфлетов, разоблачавших коварные планы английских империалистов. «В языках банту, — писал Ф. Мэзон, — не существует слова „федерация"; единственное слово, которое может быть использовано вместо него, — амальгамация. За этим была более чем лингвистическая правда… В ответ на объяснение, что власть в федерации разделяется между федеральным и территориальными правительствами большинство африканцев ставили во главу угла вопрос: „Но кто же в конечном счете хозяин?"» [140].
Когда в апреле 1952 г. в Ланкастер-Хаузе в Лондоне открылась конференция для выработки конституции будущей федерации, прибывшие в Англию пять африканских делегатов от Северной Родезии и Ньясаленда отказались принять в ней участие. Они заявили, что прибыли не как делегаты на конференцию, а как «депутаты, посланные нашим народом, чтобы подтвердить нашу единодушную оппозицию федерации» [141].
Африканские делегаты опубликовали в «Таймсе» следующее письмо: «Мы возражаем против Центральноафриканской федерации в принципе по следующим мотивам. Мы опасаемся распространения на Северную Родезию и Ньясаленд туземной политики Южной Родезии, если эти три территории будут объединены в федерацию… Туземная политика Южной Родезии гораздо ближе к туземной политике Южно-Африканского Союза, чем к политике какой-либо другой британской территории в Африке.