Как пишут биографы Хаггинса Гэнн и Гельфэнд, премьер-министр Федерации «уделял большое внимание военным делам». за которые он нес личную ответственность как министр обороны. Он доказывал с самого начала, что в вопросах обороны Федерация должна быть независима как всякий доминион, против чего возражали имперские власти»[155].
Армия Федерации была отлично экипирована и вооружена современным оружием. Она еще больше выросла и окрепла при новом премьере Федерации Р. Беленском, став «самой эффективной военной машиной между Сахарой и Лимпопо»[156].
Федеральная армия насчитывала четыре полка, в трех из которых рядовой состав был африканским (полк Королевских африканских стрелков, полк Родезийских африканских стрелков и полк Северородезийских стрелков). Четвертый Королевский родезийский полк был укомплектован исключительно европейцами[157]. В каждой из трех территорий размещалось по одному африканскому полку. Местопребыванием Королевского родезийского полка была Южная Родезия. Этот полк набирался из молодых европейцев, которые обязаны были прослужить четыре с половиной месяца в так называемых национальных вооруженных силах. Помимо этого обязательного срока службы европейцы могли быть призваны в армию в случае войны или объявления «чрезвычайного положения». После прохождения срока службы все европейские юноши прикреплялись к военным участкам для прохождения постоянного военного обучения[158].
Федерация имела военно-воздушные силы, персонал которых составлял около 900 европейцев. ВВС Федерации располагали самолетами «ДС-3», «Вампир» и «Канберра». На вооружение приходилась значительная часть федерального бюджета. Так, в 1962/63 г. эта статья расходов составила 8 млн. ф. ст. из общей суммы бюджета Федерации около 70 млн. ф. ст.[159]. Огромные суммы тратились, кроме того, на содержание территориальных полицейских сил и полиции, обслуживавшей частные компании. Содержание полиции только в Южной Родезии обходилось в 4–5 млн. ф. ст. в год. Это на 2 млн. ф. ст. больше суммы, израсходованной на образование африканцев Южной Родезии в 1961/62 г.[160]. Территориальная полиция насчитывала примерно 5 тыс. полицейских[161]. В одной только Северной Родезии было больше 80 полицейских участков и постов.
В Южной Родезии колониальные власти возвели расовую дискриминацию на уровень государственной политики. Официальной концепцией, разработанной «отцами Федерации» Роем Беленским, Уайтхэдом и другими, была так называемая доктрина межрасового партнерства, которую взяла на вооружение и положила в основу всей практической деятельности правящая Объединенная федеральная партия. Эта доктрина состояла в том, что в силу расовой «неполноценности» африканцев последние должны выполнять роль роботов, обслуживающих белых хозяев, и, следовательно, их уровень жизни должен быть намного ниже уровня жизни белых. Формулируя эту расистскую доктрину, Рой Веленский заявил 29 января 1959 г.: «Следует раз и навсегда понять, что, когда мы говорим о сохранении высоких стандартов (уровня жизни. — А. X.) в Федерации и Африке, мы имеем в виду белые стандарты… Наконец, следует признать, что если западный мир хочет быть уверенным в доступе к минеральным и другим. богатствам Африки, то должно быть сохранено устойчивое влияние белого человека»[162].
Официально, по словам английского исследователя Кейгли, идея межрасового партнерства предполагала мирное сосуществование европейской и африканской общины в рамках одних и тех же границ, но с отдельным, обособленным развитием обеих общин. Эта теория напоминала доктрину, осуществляемую в бантустанах Южной Африки, которая импонирует многим европейцам Южной Родезии[163].
Лучше всего сущность доктрины межрасового партнерства определил один из ее создателей Хаггинс, который без обиняков заявил, что партнерство белых и черных должно быть похоже на «отношения всадника и лошади»[164].
Согласно этой доктрине, отношения между расовыми группами в Федерации должны были строиться по типу коммерческой сделки. Две стороны как бы договариваются о создании компании или товарищества на паях, где европейцы представляют капитал, технический опыт и руководство, африканцы — свой труд. То, что европейцы распоряжаются ресурсами страны и получают прибыли, служит «справедливой компенсацией» за содействие развитию коренного населения[165].
Под «межрасовым партнерством» имелось в виду такое партнерство, все выгоды от которого достаются одному партнеру за счет другого. Доктрина партнерства была формой грубого обмана африканских масс, ибо ее название должно было скрыть истинную сущность межрасовых отношений, устанавливаемых конституцией Федерации. «Слово „партнерство44,— писал в связи с этим лидер освободительного движения Северной Родезии К. Каунда, — было изобретено архитекторами Федерации для того, чтобы можно было запродать идею Федерации британскому правительству. Однако ни одно официальное лицо не могло определить, что означало партнерство. Рой Беленский назначил даже комиссию, чтобы она определила партнерство, но она так и не составила доклад»[166]. О том, что доктрина партнерства имела в виду увековечение господства белого партнера над черным, сказал Р. Веленский в одном из своих выступлений: «Даже через сто или двести лет африканец не должен надеяться на господство в Федерации» [167]0.
Доктрина межрасового партнерства означала нечто иное, как расовую сегрегацию. В официально опубликованном в 1953 г. памфлете говорилось: «Вся политика географической (т. е. расовой. — А. X.) сегрегации исходит из того, что в Южной Родезии не должно быть смешанного общества. Она противостоит принципу некоторых политических мыслителей вне Африки, которые отрицают за европейцами право на отдельное постоянное место в какой-либо африканской общине. С теми, кто разделяет такие взгляды, европеец да и африканец в Южной Родезии не имеют ничего общего. Наша политика предполагает сохранение обеих рас и недопущение образования смешанной расы. Это в свою очередь означает, что вообще не существует какой-либо социальной связи между ними, так как в настоящее время эти расы имеют неодинаковый интеллектуальный уровень и не имеют общих взглядов и социальных традиций»[168].
Официальная концепция расовой сегрегации, мотивируемая отсутствием каких-либо общих взглядов и традиций у африканцев с европейцами и расовой неполноценностью африканцев, вызвала к жизни ряд расистских законов, составленных по образцу фашистского законодательства Южно-Африканского Союза.
Закон о подрывной деятельности, принятый в 1950 г., дающий министру юстиции право ограничивать и контролировать передвижение любых лиц, ведущих «подрывную пропаганду», закон о незаконных организациях 1955 г., по которому губернатор имел право объявлять любую организацию незаконной, и другие подвели юридическое основание под колониальную диктатуру европейского меньшинства в Южной Родезии.
Африканское население Южной Родезии было лишено всех тех огромных богатств, которыми располагала эта страна. Самым тяжелым результатом долголетнего господства колонизаторов была экспроприация европейцами африканских земель.
К 1960 г. на долю 2,3 млн. африканцев Южной Родезии приходилось не более 15 млн. га, в то время как 215 тыс. европейских колонистов владели (включая государственные земли и заповедники) примерно 24 млн. га—в 18 с лишним раз больше в пересчете на душу населения[169].
Стремясь превратить Южную Родезию в оплот империалистической диктатуры в Центральной Африке, английское правительство в послевоенные годы отпускало значительные средства для привлечения европейских иммигрантов в эту колонию.
Земельный банк, основанный 1 августа 1953 г., предоставлял европейским фермерам и фермерским организациям займы до 5 тыс. ф. ст. на срок до 15 лет. Такие займы могли получить вновь прибывшие поселенцы, а также старые поселенцы в годы засухи или наводнения [170]. Африканец, купивший землю, был лишен какой бы то ни было финансовой поддержки.
К услугам европейских иммигрантов, прибывавших в города, колониальные власти предоставляли те же жизненные удобства, которые имеют состоятельные круги в Англии. Посетивший Центральную Африку известный английский путешественник Блейк писал: «Иммигрант из Великобритании, делающий карьеру в Федерации, обнаружит, что в городе, где он живет, есть большая часть тех удобств, которыми он наслаждался на родине: отели, магазины, кино. Кроме того, на окраинах большинства городов разной величины расположены большие кинотеатры под открытым небом, к которым он подъезжает на своей машине и, сидя в ней, наслаждается картиной. Иными словами, он ведет тот же образ жизни, что и в Великобритании, плюс преимущество гораздо лучшего климата»[171].
Описывая все эти удобства и прелести городской жизни в Федерации, Блейк забывает, разумеется, упомянуть, что они не были доступны африканскому большинству населения. Возьмем, к примеру, отели. Ими могла пользоваться лишь европейская часть населения. В 1957 г. Ассоциация владельцев отелей Северной Родезии приняла решение об отмене «цветного барьера» в отелях и объявила их «нерасовыми». Однако это решение осталось на бумаге, и в ноябре 1959 г. Ассоциации пришлось-призвать к выполнению резолюции 1957 г. Но и вторая резолюция имела столь же малый эффект. Еще худшее положение-было в Южной Родезии. 24 октября 1959 г. премьер-министр этой колонии заявил, что правительство хотело бы видеть по крайней мере один или два многорасовых отеля в каждом большом центре, хотя их не было еще ни в Солсбери, ни в Булавайо. Он добавил, что оппозиция созданию «многорасовых отелей» была «значительной»