Политика расовой дискриминации последовательно осуществлялась колониальными властями во всех сферах хозяйственной жизни. Система заработной платы в промышленности строилась по расовому признаку. На медных рудниках Северной Родезии средняя ежемесячная заработная плата рабочего-европейца составляла в 1954 г. от 105 до 112 ф. ст., а рабочего-африканца — всего 6–7 ф. ст. Средний доход работающего африканца в Северной Родезии в 1956 г. равнялся 70 ф. ст. в год, в то время как средний доход европейца— 1100 ф. ст. 106.
В Южной Родезии действовало и продолжает действовать расистское законодательство, попирающее национальное и человеческое достоинство африканцев. «Носители европейской „цивилизации" применяют по отношению к нашему народу грязные бандитские законы, — писал лидер партии Африканский союз народа Зимбабве Джошуа Нкомо. — К числу актов позорного законодательства несомненно относится и так называемый закон о смешанном сожительстве, который наносит величайшее оскорбление нашим женщинам. По этому „закону" белый колонист может взять себе в наложницы любую африканку. Зато другой закон предусматривает жестокие кары для африканца, если он посмеет лишь „подозрительно глянуть" на белую женщину. Колонизаторы изобрели закон и о наказании за „бродяжничество"»[173].
По сравнению с Южной Родезией в протекторатах Северной Родезии и Ньясаленде существовало меньше дискриминационных законов и постановлений, поскольку протектораты формально считались управляемыми на основе договоров, заключенных в период колонизации между Англией и местными вождями.
Однако, несмотря на отсутствие в протекторатах законов о территориальной сегрегации, фактически африканцы были изолированы от европейцев. «Цветной барьер» отделял африканцев от европейцев во всех областях политической, экономической, социальной и культурной жизни. Пропитанная расовыми предрассудками колонизаторская верхушка смотрела на африканцев как на «людей второго сорта». Им запрещалось пользоваться теми же магазинами, кинотеатрами, парикмахерскими, ресторанами, автобусами, какими пользовались белые. Дружба между белыми и африканцами, а также браки между ними рассматривались как тягчайшее преступление, хотя в протекторатах не было законодательства, запрещающего смешанные браки. Обучение и медицинское обслуживание были раздельными. Особенно ярко проявилась расовая дискриминация в области образования. В то время как дети европейцев были полностью охвачены обязательным и бесплатным образованием, дети африканцев практически были лишены возможности учиться. В результате 90 % местного населения протекторатов в период колониального режима оставалось неграмотным [174].
На экономику Ньясаленда пребывание в Федерации оказало парализующее влияние. С вступлением протектората в Федерацию резко сократились возможности для развития местного предпринимательства. Если за четыре года, предшествовавшие образованию Федерации, удельный вес отечественной продукции в ньясалендской экономике возрастал ежегодно на 16,5 %, то после 1953 г. этот прирост упал до 10,5 % [175].
Колониальные власти не только не заботились об экономическом развитии Ньясаленда, но и сознательно тормозили его. Правящие круги Англии рассматривали эту территорию, бедную природными ресурсами, как резервуар дешевой рабочей силы, призванный удовлетворять нужды горнорудной промышленности Северной и Южной Родезий. Пресекая строительство значительных объектов, а также используя тяжелый налоговый пресс, английские власти вынуждали десятки тысяч жителей страны уходить на заработки в соседние более развитые в экономическом отношении территории. Отходничество стало подлинным бичом для африканского населения Ньясаленда. В 1957 г., например, около 140 тыс. взрослых мужчин протектората работали за его пределами: 100 тыс. в Южной Родезии, 26 тыс. в Южной Африке, 13 тыс. в Северной Родезии. В самом Ньясаленде по найму в этом же году работали 92 тыс.[176]. «Люди, как невесело говорят африканцы, составляют главный предмет ньясалендского „экспорта", „экспорта" необычного, который не только не приносит никаких доходов стране, но, наоборот, дезорганизует ее экономику и обрекает тысячи африканцев на горе и лишения» 111.
С самого начала существования Федерации африканские национальные конгрессы выступили с решительным требованием ее роспуска. АНК Северной Родезии, Южной Родезии и Ньясаленда превратились в общенациональные политические партии с собственными программами, централизованным аппаратом. По словам американского исследователя Африки Р. Ротберга, эти партии «стали носителями идей национализма, а их лидеры подлинными вождями и идеологами, вызвавшими расцвет современного национализма». Теоретическим фундаментом программ этих партий является теория ненасилия. По словам того же автора, Ганди и индийский пример убедили африканских националистов, что ненасилие может быть эффективным оружием в борьбе против колонизаторов.
Следует подчеркнуть, что весьма популярная в Африке теория ненасилия имеет ряд слабых сторон. Эта теория, объявляющая единственно «законными» только мирные формы борьбы, искусственно ограничивает рамки освободительного движения и тормозит развязывание революционной инициативы масс.
Митинги, бойкоты, забастовки, посылки делегаций в Лондон— таковы были основные формы борьбы, использовавшиеся африканскими политическими партиями в борьбе против навязанной народам Центральной Африки Федерации.
Большую роль в развитии освободительного движения и внесении в него элементов сознательности, дисциплины и организации играли выступления рабочего класса.
Осенью 1954 г. два профсоюза горняков, угрожая забастовкой, добились некоторых уступок от компаний «Медного пояса». 3 января 1955 г. началась всеобщая забастовка африканских горняков в «Медном поясе». Бастующие выдвинули требование удвоить среднюю заработную плату[177]. Руководители Союза африканских горняков заявили: «Довольно с нас заработной платы рабов! Мы теперь полны решимости коренным образом изменить структуру заработной платы африканских горняков и довести ее до уровня цивилизованных стран»[178].
Компания категорически отказалась удовлетворить требование бастующих.
Забастовка продолжалась 58 дней. Ни угрозы, ни провокации меднорудных компаний не запугали бастующих. Подавляющее большинство тех, кто бросил работу 3 января, бастовали до последнего дня. Лишь 2 марта 1955 г. горняки вернулись на работу. Компании вынуждены были ввести надбавку на дороговизну и систему премий от прибылей. Но основное требование бастующих об увеличении заработной платы вдвое было отклонено. Вслед за 58-дневной забастовкой «Медный пояс» потрясла серия более кратковременных, но хорошо организованных забастовок. В докладе правительства Северной Родезии (ноябрь 1955 г.) указывалось, что в 1954 г. насчитывалось 158 забастовок, во время которых было потеряно 50 тыс. человеко-дней[179].
Забастовочная борьба родезийского пролетариата приняла такой размах и имела столь революционизирующее воздействие на массы африканского населения, что английские власти решили прибегнуть к крайним мерам, чтобы противодействовать росту этого движения. 12 сентября 1956 г. правительство Северной Родезии объявило «чрезвычайное положение в „Медном поясе“». В тот же день власти арестовали 32 руководителей Союза африканских горняков, в том числе генерального секретаря Союза Мэтью Нклома.
В ноябре того же года лидер партии Африканский национальный конгресс Северной Родезии Кеннет Каунда направил министру колоний требования, принятые в октябре на партийной конференции. Главными среди них были следующие: отмена чрезвычайного положения в «Медном поясе», разрешение Северной Родезии отделиться от Федерации, дарование африканцам права голоса и равного представительства с европейцами в Законодательном и Исполнительном советах[180].
Чрезвычайное положение в «Медном поясе» было отменено в январе 1957 г.
На 1958 год были назначены выборы в Федеральную ассамблею. В основу нового избирательного закона были положены предложения Хаггинса (лорда Мальверна), согласно которым создавались два избирательных списка. Попавшие в верхний список, для которого вводился ряд высоких цензов, избирали большинство членов Федеральной ассамблеи. Примерно четвертая часть членов ассамблеи избиралась вместе избирателями верхнего и нижнего списков. Верхний список с высокими цензами обеспечивал, таким образом, европейское большинство в Федеральной ассамблее, в то время как нижний список давал возможность проникнуть в ассамблею некоторому числу африканцев. Таким образом, новая избирательная система, с одной стороны, прочно закрепляла руководящее положение в Федерации за европейским меньшинством, а с другой — создавала камуфляж «многорасовой структуры» законодательного органа. План лорда Мальверна лег в основу опубликованного 22 мая 1957 г. закона о дополнении к конституции.
Почти одновременно с опубликованием этого закона стало известно о расширении английским правительством компетенции и полномочий федерального правительства. Соглашение об этом было достигнуто в ходе переговоров, которые вел Рой Беленский в Лондоне. По окончании переговоров было опубликовано заявление, в котором указывалось, что в будущем значительная ответственность за иностранные сношения должна быть передана федеральному правительству и что «британское правительство не издаст никакого закона, чтобы исправить или отменить какой-либо федеральный закон, иначе как по просьбе федерального правительства»