ственно общее чувство вины»[319].
Если обратиться от мифов к действительности, то оказывается, что английские правительства как консервативные, так и лейбористские всеми мерами пытались воспрепятствовать завоеванию народами колоний политической независимости, а когда это стало невозможно, приложили максимум усилий для того, чтобы сделать предоставление независимости сугубо символическим актом.
Широко применяя слова лорда Хэйлшема о том, что уступка общественному нажиму — «самая надежная гарантия против революции», правительство консерваторов надеялось и на этот раз, изменив форму, ничего не изменить по существу. По его инициативе в решениях конференции стран Содружества в Монреале в 1958 г. было записано: «Мы знаем, что если слишком долго препятствовать осуществлению чаяний наименее развитых стран, то демократические институты, о которых все мы так печемся, могут оказаться под угрозой»[320].
«Другими словами, — писал, комментируя это решение, прогрессивный английский историк Алан Браун, — самое мудрое, что могут сделать империалисты, — это уйти из колоний, пока их оттуда не вышибли, но постараться при этом сохранить возможно более сильное влияние на освободившиеся от колониализма страны… Тори убедились, что после определенного момента продолжение политики прямого подавления национально-освободительного движения привело бы к тому, что вся старая машина колониального господства вместе со своим персоналом была бы сметена, а на ее месте утвердились бы такие правительства, влиять на которые прежние колонизаторы уже не могли бы. Если, напротив, не переходя этого рубежа, колонизаторы предоставят колониям независимость… то они могут по-прежнему пользоваться в этих государствах определенным влиянием, точно так же как, сохраняя неприкосновенными позиции своих концернов в бывших колониях, они могут по-прежнему эксплуатировать местное население»[321].
Предоставление независимости сопровождалось на первых порах рядом весьма обременительных условий как экономического, так и военного, а отчасти и политического характера. Отказ от политического контроля вовсе не означал отказа от сохранения влияния Англии в бывших колониях. Говоря об этом, авторы книги «Отношение к Африке» писали: «…Хотя Британия побуждается своими идеалами и неотъемлемыми силами империи к постепенному отречению от власти и трансформации власти во влияние, ее моральная ответственность не уменьшается, а скорее возрастает. Дело в том, что передача власти, подготовка зависимых территорий к самоуправлению — это самая деликатная, трудная и сложная роль, какую только может играть имперское государство»[322].
Как правило, английские колонии в Африке после получения политической независимости должны были признавать верховный суверенитет британской короны.
Конституции бывших английских колоний, «дарованные» Лондоном, обычно включали положение о том, что соответствующая страна объявляется «независимым государством в составе Содружества наций, признающим королеву своим сувереном и располагающим кабинетом и парламентской системой правления примерно того же типа, как в Соединенном Королевстве и доминионах Содружества наций»[323]. Таким образом, навязанная бывшим колониям система правления давала английским правящим кругам дополнительные возможности для оказания своего политического, экономического и идеологического влияния.
Кроме того, конституции устанавливали двойное гражданство (подданный английского короля и одновременно гражданин соответствующей страны Содружества наций), которое означало сохранение за английскими подданными привилегий в области предпринимательской деятельности и при устройстве на административную и гражданскую службы[324]. При помощи этого немаловажного приводного ремня Англия намеревалась удерживать в орбите своего влияния бывшие колонии в Африке.
В ряде стран английским колонизаторам удалось привлечь на свою сторону определенные круги национальной буржуазии, допустив ее на правах младшего партнера к эксплуатации ресурсов этих стран, и поставить у власти марионеточные правительства, послушно выполняющие волю своих европейских хозяев.
Там, где это было возможно, английский империализм стремился как можно дольше сохранить различные ступени переходного статуса в своих бывших колониях и особенно стадию так называемого внутреннего самоуправления. На этой стадии сфера деятельности английских колониальных властей значительно сократилась: часть их функций перешла к национальным представительным учреждениям и национальным правительствам. Однако важнейшие функции государственной власти — контроль над вооруженными силами, внешними сношениями, высший контроль над законодательными и исполнительными органами власти — по-прежнему оставались в руках английской колониальной администрации. С одной стороны, такой статус колоний вполне устраивал английских империалистов, поскольку он снимал с них формальную ответственность за положение в стране и перекладывал ее на африканских лидеров. К тому же со многими африканскими деятелями, как не без оснований считали в Лондоне, легче было договориться, если они были в правительстве, а не в оппозиции. С другой стороны, предоставляя своим бывшим колониям внутреннее самоуправление, Англия рассчитывала ослабить натиск национально-освободительного движения.
Английское правительство обосновывало необходимость сохранения контроля над своими владениями «незрелостью» африканского общества. Эта точка зрения высказана в уже упомянутой книге «Отношение к Африке», которая имеет характерный подзаголовок «Очерк главных проблем Британской Африки, намечающий политический курс, которого должно придерживаться в будущем каждое английское правительство». Авторы этой книги пишут: «Британское правительство должно сохранять власть, для того чтобы следить, как бы новорожденные демократии не были превращены каким-нибудь демагогом в тоталитарные режимы. Выборы, свобода слова, независимость гражданских служб, контроль над полицией и армией суть те ответственности, от которых британский губернатор не должен отказываться, пока колония политически не созреет настолько, что демократия будет вне опасности»[325].
При предоставлении независимости африканским колониям Англии удалось навязать им военные соглашения, сохранившие в ее руках сеть важных военно-воздушных, военно-морских и сухопутных баз. Кения, Танганьика, Уганда, Нигерия, Сьерра-Леоне не только согласились оставить на своих территориях английские военно-морские, военно-воздушные и сухопутные базы, но и санкционировали пребывание британских генералов на высших военных постах. Министерство обороны Англии сохранило за собой привилегию на вооружение и обучение местных армий.
Великобритании удалось также сохранить и даже усилить экономические позиции в независимых африканских странах.
Важнейшим рычагом влияния Англии на ее бывшие колонии в Африке стало Содружество наций [326].
После окончания второй мировой войны общая площадь африканских стран Содружества составляла около 6 млн. кв. км, а население — около 90 млн. человек. Кроме того, британские флаги развевались еще в нескольких странах Африки, которые формально не были колониями Англии. Так, английский флаг был одной из двух эмблем Судана, находившегося под англо-египетским кондоминиумом. Этот флаг реял также и над бывшими итальянскими колониями — Ливией, Эритреей и Сомали, которые временно находились под управлением британской военной администрации.
Прошедшие с тех пор 20 с лишним лет внесли большие коррективы в карту Африки. Ливия в 1951 г. стала независимым королевством. Эритрея в 1952 г. объединилась с Эфиопией. Сомали в 1950 г. стало подопечной территорией Италии, а через десять лет, объединившись с бывшим Британским Сомали, обрело независимость. В 1956 г. окончился англо-египетский кондоминиум над Суданом, который стал независимой республикой. В 1961 г. ЮАР вышла из Содружества, в результате чего оно сразу уменьшилось на 1223 тыс. кв. км и 16 млн. человек. Южный Камерун, присоединившийся к Республике Камерун, также оказался вне Содружества. Все эти перемены сузили географические рамки Содружества в Африке.
Однако Содружество в Африке претерпело не только количественные, но и качественные изменения. Прежде всего существенно изменилась его структура в связи с изменением политического статуса многих входящих в него стран. В 60-х годах большинство бывших английских колоний, обретя независимость, провозгласило республиканский строй.
В результате создалось парадоксальное положение, когда британская королева считается главой союза государств, многие из которых имеют республиканское устройство и отвергают монархическую систему управления.
Чтобы преодолеть это противоречие и сохранить Содружество как инструмент влияния Англии на членов этого союза, английские юристы взялись за перья и еще раз продемонстрировали гибкость и умение переделать форму, не меняя сущности британской колониальной доктрины.
Согласно разработанным юристами законоположениям, британская королева считается теперь не главой, а лишь символом объединения стран, именуемого «Содружеством наций».
Несмотря на усилия британского империализма сохранить главенствующее положение в Содружестве, его позиции оказались в значительной степени подорванными.
Радикальные изменения, которые претерпели конституционно-политические формы Содружества, обусловили его новую структуру и значительное ослабление роли Англии в Содружестве. Нельзя не согласиться с утверждением составителя сборника по истории Содружества А. Менсера о том, что «в 1962 г. Содружество было значительно менее британским, чем в 1953 г. — в год коронования Елизаветы»