Британские империалисты вели хитрую и двуликую игру, надеясь использовать проблему апартхейда в своих интересах. Они были не прочь слегка покритиковать Фервурда за его расистскую политику, чтобы нажить на этом политический капитал в глазах мировой, особенно африканской, общественности. Однако они стремились сохранить ЮАС в сфере политического и экономического влияния Англии. «Если бы д-р Фервурд, — говорил позднее с досадой Макмиллан, — проявил хотя бы малейшее желание понять взгляды своих коллег по Содружеству или сделал какую-либо уступку, или поддержал бы в нас какую-либо надежду, или хотя бы оставил почву для нее, конференция могла бы увидеть за нынешними трудностями возможности в будущем»[434]. Со своей стороны Фервурд констатировал, что британские министры «приложили колоссальные усилия», чтобы не допустить исключения ЮАС из Содружества [435].
Однако английская дипломатия потерпела на конференции в Ланкастер-хаузе в марте 1961 г. крупное поражение: ЮАС вышел из Содружества наций. 31 мая 1961 г. на основе проведенного в октябре 1960 г. референдума среди «белого» населения правительство объявило страну Южно-Африканской Республикой.
Премьер-министр Фервурд заявил, а британский премьер Макмиллан подтвердил, что, «несмотря на некоторые изменения юридического порядка, в отношениях между ЮАР и Англией все остается по-прежнему». ЮАР не вышла из стерлинговой зоны, не изменила политических и военных соглашений с Англией. Точку зрения крупного английского капитала выразил президент действующей в Южной Африке английской компании «Юнион корпорейшн, лтд», который в день провозглашения ЮАС республикой заявил: «Хотя мы все сожалеем, что Южная Африка перестала быть членом Содружества, мы надеемся, что Соединенное Королевство и южноафриканское правительство вступят в новые отношения, в результате которых мало изменятся или вовсе не претерпят никаких изменений те дела, которые касаются нашего бизнеса…»[436].
Несмотря на формальное исключение ЮАР из Содружества, английские правящие круги продолжали оказывать режиму Фервурда всестороннюю политическую, экономическую и военную поддержку.
Экономические связи Англии с ЮАР с каждым годом растут. В 1963 г. Англия поставила ЮАР товаров на 155 млн. ф. ст., что составило более 30 % всего импорта страны, и ввезла 28 % всего ее экспорта.
Английский делегат предпочел воздержаться при голосовании в Совете Безопасности ООН 31 июля и 7 августа 1963 г. резолюций, запрещающих ввоз оружия в ЮАР. Стремясь укрепить позиции расистского правительства в борьбе с национально-освободительным движением, Англия осуществляет широкий экспорт оружия в ЮАР.
Еще в марте 1962 г. министр обороны ЮАР Фуше заявил, что военные связи ЮАР с дружественными ей странами никогда не основывались на письменных договорах, за исключением соглашения о военно-морской базе в Саймонстауне, согласно которому Англия имеет право использовать эту базу в случае войны. Фуше добавил, что Запад вполне отдает себе отчет в стратегическом значении Южной Африки, и намекнул, что Англия будет полностью стоять на стороне ЮАР 125.
Англия предоставила ЮАР танки типа «Сарацин», которые были пущены в ход в Шапервиле, снабжала южноафриканскую полицию слезоточивым газом. По заказу ЮАР в Англии было построено несколько военных кораблей; фирма «Хэндли-Пэйдж» получила заказ на восемь бомбардировщиков типа «Марк II Виктор», способных нести ядерное оружие [437].
Смена в октябре 1964 г. консервативного правительства лейбористским породила в прогрессивных африканских кругах надежду на то, что новое английское правительство прекратит позорную практику поставок оружия ЮАР. Выражая настроения этих кругов, орган южноафриканской компартии «Африкэн комюнист» писал в конце 1964 г.: «Мы надеемся, что лейбористское правительство не будет терять времени и пересмотрит эту возмутительную политику, которая причинила ущерб репутации Англии и ее отношениям с Африкой и остальным миром».
Но пришедшее к власти правительство лейбористов продолжало курс консерваторов. Правда, новый премьер-министр Г. Вильсон заявил в Палате общин 17 ноября 1964 г., что его правительство решило наложить эмбарго на экспорт оружия в Южную Африку, но тут же добавил: «Рассматривается вопрос о контракте на поставку 16 самолетов типа, Бекэнир“». Он сказал также, что решение об эмбарго никак не повлияет на базу в Саймонстауне, «так как она может быть аннулирована только взаимным соглашением между Англией и ЮАР» [438].
25 ноября Вильсон объявил в Палате общин, что правительство с уважением отнесется к уже заключенным контрактам на поставки оружия правительству ЮАР [439]. Лейбористское правительство осталось глухим к многочисленным призывам международной общественности применить широкие экономические и дипломатические санкции против Южно-Африканской Республики.
Дипломатическая и военная поддержка, оказываемая правящими кругами Англии южноафриканскому режиму, обусловлена факторами экономического, политического и военно-стратегического характера.
С экономической точки зрения, как уже отмечалось в главе I, Южная Африка с существующей там системой апартхейда представляет собой одну из наиболее выгодных сфер приложения британских капиталов: около 900 млн. ф. ст. вложили английские монополии в алмазные копи, золотые прииски и другие предприятия ЮАР. Действующие в ЮАР крупные английские монополии, эксплуатируя дешевый труд африканцев, получают фантастические прибыли. По подсчетам экономистов, норма прибыли на инвестированный в Южной Африке капитал доходит до 15 %, или почти до 130 млн. ф. ст. в год[440]. Поэтому политический режим в ЮАР рассматривается английской правящей верхушкой как лучший гарант английских экономических интересов в Южной Африке.
С политической точки зрения английский империализм видит в ЮАР главную силу и опору господства белого человека в Африке к югу от р. Замбези. Сколачиваемый «дьявольский союз», который включает Южную Родезию, португальские колонии и ЮАР и за спиной которого стоят реакционные круги Великобритании, должен, по расчетам колонизаторов, обеспечить «белое руководство» над огромным районом континента — от Замбези до Кейптауна.
Наконец, в отношениях Англии с ЮАР немалую роль играют соображения военно-стратегического характера. В военных планах английского империализма придается большое значение военно-морской базе Саймонстаун, расположенной недалеко от мыса Доброй Надежды. В 1955 г. английское правительство подписало с правительством ЮАС соглашение, по которому Англия получила право на использование базы в Саймонстауне как в мирное время, так и в случае войны. По этому соглашению в мирное время контроль и руководство базой и всем прилегающим к ЮАР морским районом принадлежит южноафриканским военным властям, а в военное время — командованию королевского флота Великобритании. Подписание этого соглашения английские правящие круги рассматривали как крупную дипломатическую победу. В знак благодарности правительству ЮАР Англия тотчас же после подписания соглашения приняла от него заказ на строительство 20 морских судов, в том числе минны? тральщиков и подводных лодок, на общую сумму 18 млн. ф. cт. сроком на восемь лет [441]0.
Военно-морской базе в Саймонстауне отводится исключительно важное место в военно-стратегических планах как Лондона, так и штабов НАТО. Журнал «Уорлд Тудэй» писал, что «Британия и ее партнеры по НАТО разделяют с Южной Африкой интерес к морским путям вокруг мыса Доброй Надежды. Этот интерес связан не столько с перспективой мировой войны, сколько с возможностью ситуации, при которой по какой-либо причине проход через Суэцкий канал станет трудным или невозможным» [442].
В весьма любопытной статье Уильяма Гуттериджа «Интересы британской обороны в Южной Африке» автор, анализируя значение Саймонстауна, указывает, что в настоящее время су-шествуют три морских пути в Индийский и Тихий океан из Европы и Америки: через Панамский канал, Суэцкий канал и вокруг мыса Доброй Надежды. В случае какого-либо кризиса, отмечает Гуттеридж, два из них могут быть закрыты для судов по указанию местных правительств или в результате актов саботажа. Автор напоминает, что во время Суэцкого кризиса 1956 г. 400 судов ежедневно обходили мыс Доброй Надежды. Отсюда понятно, отмечает он, что «безопасность южноафриканских портов имеет несомненно некоторое отношение и к безопасности Великобритании и Запада» [443]. Возражая тем, кто считает, что Саймонстаун из-за своих ограниченных возможностей в снабжении топливом крупных морских судов должен стать по преимуществу ремонтной базой, что как военная база он должен быть заменен строящимися базами на островах в Атлантическом и Тихом океанах, Гуттеридж пишет: «Острова Вознесения, Святой Елены, Сейшельские, Маврикий — все их легко перечислить, но, вероятно, менее легко превратить в эффективную замену давно налаженного комплекса сооружений» [444].
Саймонстауном не ограничивается то значение, которое придается Южной Африке в военной стратегии Запада и, в частности, английского империализма. В разрабатываемых в штабах НАТО военно-стратегических планах Южная Африка рассматривается как важнейший коммуникационный центр для осуществления авиационной и морской связи между Европой и Азией. В уже цитировавшейся статье Гуттеридж пишет: «Возможное закрытие авиапутей на Среднем Востоке привело к изучению так называемых воздушных путей Содружества через Африку… Но политика неприсоединения африканских государств означает ненадежность этих линий. Западная, Центральная и Восточная Африка поэтому, видимо, неприемлемы для Запада со стратегической точки зрения… Следовательно, нужно усилить использование путей, пересекающих Африку все дальше и дальше к югу, пока они не пройдут через крайнюю оконечность континента»