Призывы в текстах
Когда мы впервые встретились в 1995 году, хадджа Фаиза, высокая женщина 45–50 лет, вела уроки в мечети Умара, где собирались представители среднего класса, уже более 10 лет. Выбирая мягкие интонации, она строит свои уроки вокруг Корана и хорошо известной антологии высказываний Пророка XIII века «Сады праведных»[270]. Подробный разбор этих книг со слушателями занимает у нее несколько лет, после чего цикл начинается сначала. Многие женщины приносят свои копии книг, часто делают заметки на полях, когда хадджа Фаиза комментирует отдельные стихи и отрывки. Никому не позволяется прерывать поток ее разъяснений, только пятнадцать минут из двухчасового урока отводится на ответы на вопросы, которые женщины пишут в записках и передают ей. Сидя на подиуме, хадджа Фаиза медленно и спокойно говорит в микрофон на разговорном арабском, иногда цитируя пассажи из канонических текстов на безупречном красивом арабском. Ее комментарии к Корану и «Садам праведных» часто включают отрывки из работ известных правоведов, как классических, так и современных (например, Ибн Касир (ум. 1373) и Юсуф аль-Кардави (род. 1926))[271]. На вопросы о конкретных формах почитания Бога и молитвы она отсылает аудиторию к книге, которую я уже упоминала, «Фикх Сунны».
Когда я беседовала с ней о ее траектории в качестве dā‘iya, хадджа Фаиза ясно дала понять, что, несмотря на диплом о двухгодичной подготовке по исламоведению частного института в Каире, ее познания в доктринальных вопросах являются самоприобретенными[272]. Прежде чем развился ее интерес к религиозной педагогике, хадджа Фаиза получила диплом бакалавра по экономике и политологии в Каирском университете. Пытаясь поступить в университет аль-Азхар, она, как и многие dā‘iyāt, получила отказ, поскольку не имела подготовки в религии. По ее собственным словам, хадджа Фаиза изначально реализовывала свой интерес в религиозной педагогике, преподавая в одной из первых исламских школ начального и среднего образования, в привилегированном районе Каира. Позже она несколько лет занимала там должность главного администратора и тогда же начала вести неформальные уроки по рецитации Корана в мечети Умара. Этот опыт пробудил в ней интерес к глубокому прочтению этого текста, а не только заучиванию и красивой рецитации. Так она начала знакомиться и знакомить свою аудиторию с экзегетикой Корана и чуть позже хадисов. В том, что ее интерес к рецитации Корана был важным шагом на пути к ее участию в преподавании, хадджа Фаиза напоминает и других dā‘iyāt, которых я знаю. (Во всех мечетях, где я работала, имеются еженедельные уроки рецитации Корана для взрослых и детей.)
Приобретя последовательниц в мечети Умара, хадджа Фаиза ушла со своей работы в исламской школе и сейчас, кроме уроков в трех мечетях для высшего класса (включая мечеть Умара), руководит небольшой благотворительной некоммерческой организацией, которая помогает малоимущим женщинам и детям. Вскоре после того как преподавание сделалось основной работой, хадджа Фаиза получила государственную лицензию. Она сделала это задолго до того, как государство сделало их обязательными; это демонстрирует осторожность, с которой хадджа Фаиза подходила к работе в области da‘wa. Она едва ли комментирует политические события в Египте или мире и стала еще более аккуратна после 1996 года, когда государство обратило более пристальное внимание на уроки при мечетях. Несмотря на осторожности, с 1997 года, когда я завершила свои полевые исследования, власти периодически отменяли ее уроки без каких-либо объяснений.
Стиль аргументации отличает хадджу Фаизу от других dā‘iyāt, с которыми я работала, в особенности ее строгая приверженность научным источникам, на которые она опирается, выстраивая свои уроки и в фундированном комментарии, которым она сопровождает тексты. Стиль аргументации хадджи Фаизы основывается на долгой традиции научного комментария в исламском правоведении, которую она интегрирует в структуру и ход публичной лекции. Эти качества придают ее занятиям нотку академизма, созвучную чувствам ее образованной аудитории. Отвечая на вопросы о социальных и религиозных практиках — например, о поведении в социальной ситуации или правильном исполнении религиозного ритуала, — хадджа Фаиза осторожно проговаривает несколько позиций ученых без каких-то частных рекомендаций. Предлагая ряд мнений на каждую тему, она обучает свою аудиторию практике интерпретации, предполагающей значимость индивидуального выбора и права любой мусульманки следовать своему выбору. Использование концепций прав и выбора хадджой Фаизой иллюстрирует то, как дискурс либерального гуманизма стал оформлять обсуждение религиозных вопросов в современном Египте (в особенности среди высших классов), но было бы ошибкой игнорировать то, как ее аргументация далека от этого дискурса. Как я покажу ниже, в дискурсе хадджи Фаизы ни поле выбора, ни агенты, этот выбор осуществляющие, не воспроизводят каким-то простым путем установки либерально-гуманистической традиции. Хадджа обращается к мнению ученых, принадлежащих к ранним правовым школам, и это закладывает серьезный фундамент для дискуссии. И выбор как таковой понимается не как выражение собственной воли, но как упражнение по следованию пути, предписанному для совершенствующихся мусульман.
На одном из уроков, например, хадджу Фаизу спросили о женском обрезании (khitān), практике, довольно распространенной в Египте, которая все шире критикуется как, с одной стороны, неисламская, а с другой — как вредная для женского здоровья и сексуальности[273]. Хадджа Фаиза не осуждала и не поддерживала практику в своем ответе. Вместо этого она показывала, что хадис, на котором основана практика обрезания, в действительности ḍa‘īf (слабый), этот классификационный термин в хадисоведении относится к традициям, авторитет которых сомнителен. Она объясняла, что из‐за слабости хадиса практика не является ни wājib (обязательным действием), ни mustaḥabb (рекомендованным действием), ни сунной (традицией Пророка и его сподвижников)[274]. Поскольку женское обрезание лежит вне этих категорий, она утверждает, что эта практика необязательна. Высказав свое мнение, хадджа Фаиза продолжила: «Есть люди, поддерживающие обрезание, поскольку это полезно для психологического здоровья женщины, и благоразумно следовать даже слабому хадису, если в нем есть мудрость [ḥikma]. Вам решать, какую позицию занять, но обязательно поговорите с врачом, прежде чем делать его». Ответ Фаизы отличается от позиций других dā‘iyāt, с которыми я общалась, — те в большинстве своем давали какие-то рекомендации без приведения различных интерпретаций по теме.
Многие женщины, посещавшие уроки хадджи Фаизы, высоко оценивали ее твердое понимание своей роли, заключающейся просто в распространении правильной информации, а уже каждая отдельная личность в ответе за сделанные выборы и предпринятые действия. Некоторые участницы говорили мне, что она «вела людей к любви к своей религии», поскольку не грозила адским пламенем и гневом Бога, подталкивая их к действиям; она принимала не столь благоговейный облик своей аудитории, давала им шанс со временем измениться, слушая «слово Бога» (kalām allāh). Эти же участницы сразу отметили, однако, что хадджа Фаиза не шла на компромиссы в том, что касается базовых принципов откровения. Она находилась в пределах четырех школ исламского права. Для некоторых именно этот стиль, ее невмешательство, помогает им приблизиться к воплощению Божественной воли в своей жизни. Другие более критичны и признают ее владение каноническими источниками, но обвиняют ее в отсутствии поучительного стиля и в отказе от частных рекомендаций; если бы это исправить, говорили они, она была бы более эффективна в подталкивании слушателей к благочестивому поведению. Здесь, как и в других мечетях, участницы оценивают эффективность dā‘iya не только по ее владению доктринами, но также по эмоциональному контексту ее риторики.
Хадджа Фаиза приобрела известность в кругах при мечети из‐за некоторых спорных практик, которые она смогла сохранить, несмотря на то что подвергалась за них публичной критике. Ключевой среди таких практик является ее положение предводителя коллективной молитвы женщин в мечети даже в ситуации, когда мужчина-имам может выполнить эту задачу[275]. В то время как три школы исламского права (шафииты, ханафиты и ханбалиты) позволяют женщине предстоять на обязательной молитве (ед. ч. салят, мн. ч. салават)[276], в Египте распространена такая практика: если присутствует мужчина, который может предстоять на молитве, женщины должны считаться с ним, в особенности в мечети, где всегда есть мужчина-имам[277]. Отметим, что здесь традиция идет вразрез мнению большинства исламских правоведов. Хадджа Фаиза нарушает эту норму и проводит отдельные коллективные молитвы для женщин в мечетях, где она ведет уроки (durūs). То есть, когда в мечети Умара звучит призыв на молитву, хадджа Фаиза, в отличие от других dā‘iyāt, не прерывает урок, позволяя женщинам присоединиться к мужчине-имаму на молитве, но завершает его, после чего сама ведет молитву[278]. Подобным образом, в священный месяц Рамадан хадджа Фаиза читает специальную двухчасовую молитву, tarāwiḥ, сразу после такой же, проведенной мужчиной в той же мечети[279]. Примерно 300 женщин собираются ночь за ночью в течение Рамадана, чтобы помолиться ней. Насколько я знаю, она единственная в Каире женщина, которая проводит такие собрания в широко известной мечети.