Официально считалось, что он чужд экономического гайдаровского радикализма и оппонирует экономическим схемам Чубайса, защищая от него область. Отчасти это было верно, постольку поскольку экономикой в его регионе занимался не он, а работавший на него «ЭПИцентр» Явлинского, предлагавший иную, по сравнению с Гайдаром и Чубайсом, хотят тоже рыночную, модель экономических трансформаций.
В сфере уголовных дел потоком шли упоминания об исчезавших или оспариваемых суммах, связываемых с его именем. Банк «Нижегородец» и присвоенные им два миллиона долларов, которые за него, по требованию посла США, с Bank of New York рассчиталось государство, десятки миллионов долларов, выделенные Минфином заводу «Ока», 400 тысяч долларов, которые он требовал себе лично с одного бизнесмена, 800 тысяч, которые требовал с другого, приватизированный за 7 миллионов долларов Балахнинский бумажный комбинат с оборотом в 250 миллионов тех же долларов, исчезающие займы, распродаваемое имущество заводов, сделки с CS First Boston и Борисом Йорданом, покровительство сомнительным коммерческим фирмам «Ароко», банку «Нижегородский банкирский дом» и др. — для того, чтобы во всем этом не начало разбираться следствие, очень полезно считаться лидером неформального протеста, постоянно представляющего доклады Конгрессу США: любой интерес правоохранительных органной тут же будет расценен как оказание давления на несогласных.
Конечно, решать тут должны специалисты, но можно предположить, что обществу оказались бы интересны доклады «Губернатор. Итоги», «Губернатор. Коррупция», «Губернатор. Итоги — 20 лет спустя», «Вице-премьер и дефолт», «Лидер протеста. Жизнь «узника совести»: доходы, состояние, акции, счета, курорты, загар».
Дело прошлого: но стоит ли вставать в позу «борца с тиранией» сегодня тому, кто двадцать лет назад стал создателем экспериментальной площадки отработки приемов авторитаризма и манипулирования демократическими процедурами в своем регионе? Стоит ли говорить о борьбе с коррупцией тому, чье имя было с ней постоянно связано двадцать лет назад? Стоит ли объявлять какие-либо выборы нечестными одному из организации массовых фальсификаций на выборах 1996 года?
В то время он объявлял себя «христианским демократом» и требовал торжественного перезахоронения «царских останков», хотя таковыми они не были признаны церковью. Депутатом ему помогли стать деньги старых друзей, давно связанных с преступным миром. Как только сам он стал губернатором — один из них стал его главным советником. Но когда захотел стать мэром Нижнего Новгорода и был им избран, друг-губернатор счел, что советник много ему недоплатил для того, чтобы занять такой пост — и, сорвав выборы, добился в Москве его уголовного осуждения.
Но популярность тогда действительно была — пресса в регионе находилась под контролем и писала все так, как было нужно, а в Москве поддерживала высшая власть и виднейшие СМИ тоже говорили все более или менее правильно, тем более, помогал образ «противника Чубайса».
И именно этот образ помог стать первым вице-премьером. К марту 1997 года Ельцин пришел в себя после шунтирования сердца — и решил сделать свой последний «рывок реформ». В общем-то, он к этому времени понимал, что все произошедшее со страной оказалось катастрофой. Но никак не мог понять, что ее последствия нельзя устранить воспроизведением породившего ее курса, то есть — рыночной экономикой. И думал, что все дело в том, что в первый раз рынок строили не совсем правильно, а вот если его попробовать построить еще раз и правильно, то стране может стать хорошо.
И ему нужно было новое правительство. Прежнее, полукоалиционное, было распущено, в новом премьером остался Черномырдин, но вся сфера экономики отходила под контроль Чубайса как первого вице-премьера.
«Семибанкирщина», вернувшая Чубайса в политическую жизнь, распалась и сложившийся тогда «Союз Четырех»: Березовский, Гусинский, Ходорковский и Смоленский, опасаясь, что главный ваучеризатор доведет страну до социального взрыва, при котором первыми пострадают они, в качестве противовеса выдвинули и добились назначения тоже первым вице-премьером нижегородского губернатора, как считалось — оппонировавшего Чубайсу в методах трансформирования экономики.
В правительстве, таким образом, было два отвечавших за экономику первых вице-премьера, один к тому же был министром финансов, другой — топлива и энергетики и второй первый должен был сдерживать радикализм первого-первого.
Только схема не заработала: кандидат в ограничители Чубайса в ходе процесса своего назначения на эту должность неожиданно сменил политическую ориентацию и перешел от своих патронов на службу Чубайсу, на сторону того, кого он должен был сдерживать в авантюризме. Задатки всегда готового в предательству — даже по отношению к тем, кому обязан — у него всегда были и в тот момент явно проявились. Предатель — он всегда предатель.
Совместно они наметили новое приватизационное наступление, только теперь государственная собственность должна была отдаваться тем финансовым группам, которые были откровенно своими и патронировали этот процесс.
Решать, кто был хуже — Чубайс с Немцовым или Березовский с Гусинским — дело занимательное, но первые сознательно шли на обострение социальной напряженности, вторые ее опасались и хотели избежать.
Первые явно были ориентированы на подчинение страны международным структурам и видели основными хозяевами в ней западные кампании — вторые хотели быть хозяевами сами.
Политическая арена страны стала полем «битвы злодеев». К осени оба первые вице-премьера оказались в опале у Ельцина, и он урезал их полномочия: Чубайс лишился поста министра финансов, Немцов — поста министра энергетики.
К весне эти группы сошлись в схватке за последний крупный не поделенный ресурс нефтяного комплекса: «Роснефть». Идея завладеть ею родилась у крупных финансовых кланов не сегодня, и ситуация обострилась настолько, что Ельцин решил оправить правительство в отставку, «всех выгнать».
Хотя уже к концу 1998 года практически все фракции Госдумы солидарно требовали отставки Немцова с его поста как вообще не приносящего никакой пользы и не умеющего работать, ему, в отличие от Чубайса, удалось остаться, хотя и с понижением, в новом правительстве своего земляка Кириенко, вместе с которым и с формально в него не входящими Гайдаром и Чубайсом они довели страну одновременно до дефолта и до девальвации в августе 1998 года.
С этого момента начался закат. В 1999 году ему еще удалось пройти в Государственную Думу и стать лидером парламентской фракции СПС, тогда поддерживавшей Путина — он вновь попал в команду. Но ему досталось так мало, что он не мог этого простить: лидером фракции быть почетно, но не дает полномочий брать кредиты, осуществлять банкротство банков, приватизировать собственность, управлять финансовыми потоками, распоряжаться экспортом нефти — очень обидно. Чубайс получил РАО ЕЭС, а потом — «РосНано», Кириенко — «Росатом», а он — только маленькую фракцию непопулярной в народе партии.
И он решил опять предать: перейти на сторону Михаила Ходорковского. Перешел. И не угадал. А СПС потерпел электоральную катастрофу и больше никогда не получал представительство в парламенте. Во власти места не досталось. В серьезной оппозиции — тоже. Оставалось идти на улицу и протестовать против неудач своей политической карьеры.
Он решил вспомнить перестройку. Но народ ее вспоминать не хотел, То есть — помнил, но ни в коем случае не хотел повторения.
Он попытался избираться мэром Сочи, который становился Олимпийской столицей 2014 года — это могло быть интересным, имея в виду направленные в город финансовые потоки и примыкавшие к городу окрестные земли — не удалось. Жители города почему-то упрямо не хотели отдавать свою судьбу и имущество в руки лица, причастного к разрушению страны, ограблению народа в 1992-м и 1998 гг., рвущегося к собственности и большим деньгам и постоянно кого-то предающего. Тем более они явно не могли питать симпатий к человеку, предававшему Россию еще во время Первой Чеченской кампании и собиравшему подписи в поддержку исламистских сепаратистов и боевиков.
Самым ярким следом городской избирательной кампании стали официальные сведения борца с коррупцией и тиранией о его тогдашних доходах и имуществе:
— общая сумма доходов Немцова за 2008 год составила 183,4 млн. рублей;
— на счетах в банках находились денежные средства на сумму 93,2 млн. рублей;
— в собственности Немцова находились акции нескольких десятков российских компаний,
— источниками доходов являлись финансирование от правозащитных структур разного рода, а также — доходы от вкладов в ОАО «Альфа-банк», доходы от операций купли-продажи ценных бумаг ОАО «Альфа-банк» — то есть, от группы Фридмана-Авена, одного из спонсоров «Болотных акций».
Его опять не поддержали — и он решил бороться за свободу России в Конгрессе США.
Решил принять на себя роль чего-то среднего между высшим моральным авторитетом России и ее главным инквизитором.
И приступил к составлению проскрипционного списка из числа своих политических противников:
«1. В. Путин, 2. В. Сурков, 3. В. Якеменко, 4. В. Чуров, 5. И. Сечин, 6. Прокуроры, ведущие дело Ходорковского и Лебедева, В. Лахтин, Д. Шохин, Г. Ибрагимова и В. Смирнов» — и предложил всем желающим его дополнить. А также — предложил западным странам ввести «санкции по отмене для них шенгенских и американских виз, замораживание их активов, а так же активов из родственников за рубежом. В отсутствии правосудия у нас в стране следует добиваться введения персональных санкций, как в Европе, так и в Соединенных Штатах.
Нет ничего нового в том, что Немцов их не любит — он вообще не любит тех, кто имеет смелость думать не так, как он и проводить не ту политику, которую хотел бы проводить он — и какая проводилась в стране с 1987 по 1999 гг.
Но, во-первых, нужно было бы все же соотнести свои желания с желаниями большинства граждан России, которые, правы они или нет, но тому же Путину доверяют. Во-вторых, чтобы объявлять кого то «негодяем», нужно еще заслужить такое право. Или, как минимум, его не утратить. Человек с политической биографией Немцова — сам давно заработал место в подобном списке. Вместе с теми, кто в его время входил в российскую власть. Мерзость периода с 1987 по 1999 такова, что как ни относиться к деятельности Путина, Суркова, Сечина и людей их генерации, в одном они заслужили безусловную благодарность страны за то, что покончили с тем временем, той жизнью и той властью, которые представляет Борис Немцов.