Только сегодня и в реальной России предъявлять претензии политику в коррупции — это низкий цинизм. Потому что, судя по всему — коррупция сегодня это не некое нарушение правил — это правило. Система существования правящего класса.
Сегодня в России от должности отрешат скорее за некоррупционность, чем за коррупционность.
Да и журналисты телеканалов, тиражировавшие эти обвинения — причем безвкусно, бездоказательно, и натянуто — получили их не в результате некого «независимого расследования» — а по поручению. По большому счету, авторов известных фильмов иначе, как дешевыми подстилками назвать нельзя. Правда, вполне может быть, что через год другой они с такой же деланной увлеченностью и игрой голосовыми интонациями будут разоблачать Медведева, обличать коррупционность его окружения и рассказывать компрометирующие подробности уже о его жене.
Сегодня они называют Лужкова «Юрием Близоруким» — послезавтра будут говорить о «новом Лжедмитрии».
Только освободили его от должности не за это.
Постоянно вменялись в вину Лужкову пробки на дорогах. Только пробки растут из-за роста числа машин. А последнее увеличивается и из-за притока людей в город, и пропорционально росту доходов москвичей. Значит, винить Лужкова в пробках — это винить его в росте доходов жителей города. А то, что городские дороги неприспособленны к подобному числу машин — проблема, выходящая за рамки собственно возможностей мэра.
И потому что не Лужков уничтожал в начале 2000-х годов сборы в дорожный фонд. И потому, что не Лужков определял нынешние границы Москвы — и те, кто ставит ему в вину то, что в Москве пробки есть, а в Париже и Лондоне их нет, с одной стороны умалчивают, что западные столицы их тоже имели в свое время — и просто располагали большим временем на то, чтобы решить эту проблему. И решалась она во временные параметры, выходящие за рамки одного десятилетия. С другой стороны — они лукаво молчат и о том, каково соотношение площади, автомашин и населения в мировых столицах.
Если число машин на тысячу жителей в ведущих городах примерно равное, то площадь Лондона составляет 1579 кв. км на которых проживают 7 миллионов человек. Площадь Берлина — 883 кв. км при 3,425 млн. человек. Площадь Нью-Йорка — 831 кв. км при 8,2 млн. человек. Площадь собственно Парижа — строго говоря то, что в Москве считается Центральным округом — 105 кв. км при населении в 2 млн. человек, площадь же Большого Парижа — то есть то, что собственно и можно сравнивать с Москвой — 1450 кв. км. Всего же в Париже с окрестностями на площади в 1800 кв. км живет и работает 12 млн. человек[16].
Ну, и что не менее важно — в Москве порядка 20–25 % населения имеет автомашины. То есть, в любом случае — это проблема меньшинства населения. Причем созданная ими же самими для себя и остальных 75 %. Потому что если очевидно, что Москва в нынешнем виде не приспособлена для такого числа машин — то не нужно четыре-пять часов крутиться в московских пробках — нужно сесть на метро и доехать до нужного тебе места и дальше — на перехваченной автомашине либо на маршрутке.
Это — проблема меньшинства, причем относительно имущего, выдаваемого за проблему всех москвичей.
И все равно, освободили его от должности не за это.
Лужкову ставят вину его архитектурно-строительную активность — и особенно ее стилистические особенности.
Только, во-первых, это забавная мотивация для утраты доверия — по расхождению художественных вкусов. За эстетические особенности пока в истории, как кажется, еще никого от должности не отрешали.
Есть вопросы по оценке эстетики Лужкова. Но с эстетической точки зрения вполне можно считать оправданными и претензии Хрущева к выставленным в Манеже специфическим произведениям искусства — честно говоря, куда более спорным, чем «лужковский стиль».
Творения Церетели далеки от канонов эпохи Возрождения и работ Микеланджело. Но и картины Пиросмани заметно контрастируют с классической живописью — только со временем сами оказались классикой. А протесты художественных активистов против них, да и всей лужковской эстетики очень напоминают борьбу с джазом или фокстротом.
Только освободили его от должности все равно не за это.
Более обоснованы претензии к уничтоженным памятникам. Откровенно жалко и гостиницу «Националь», и гостиницу «Москва», и гостиницу «Россия». Хотя не больше, чем бассейн «Москва», замененный клерикальным новоделом — но вот в этом Лужкова что-то никто не упрекает.
Вообще, те, кто обвиняет Лужкова и радуется его «отрешению», уходят от вопроса о том, за что на деле сняли Лужкова, и было ли это правильно и порядочно или нет. И подменяют его вопросом о том, что Лужков — на деле или только по их мнению — сделал неправильно.
За 18 лет у любого руководителя накопится то, с чем можно спорить. И будет нравиться спорить тем, кто ничего особенного не сделал. Это же хобби и страсть тех, кто ничего не может — указывать тем, кто может, на их действительные или мнимые ошибки.
И ситуация, когда их массово выпускают на телеэкраны, и они поочередно, один за другим рассказывают о своих претензиях к мэру не давая времени зрителю просто соотнести это со своим личным опытом, чтобы вникнуть во все их логические передержки и лукавства — то из поля внимания начинает теряться то, что на самом деле было сделано
— и уже никто не вспоминает ни о новом МКАДе,
— ни о Третьем кольце,
— ни о миллионах построенных квадратных метров жилься — в том числе и бесплатного,
— ни о том, что Москва в 1990-е — 2000-е оказалась единственным городом в России, где сохранилось такое понятие как бесплатное муниципальное жилье,
— ни о помощи театрам и школам,
— ни о надбавках пенсионерам, обреченным в 1990-е, о возвращении к которым так мечтают собирающаяся вокруг Медведева политические маргиналы той эпохи,
— ни о выживших благодаря Лужкову музеях,
— ни о возвращаемых детским садам помещениях, розданных по принятым федералами законам неизвестно в чьи руки,
— ни о новых выросших кварталах,
— ни о замененных на современные здания разваливающихся пятиэтажках,
— ни о том, что Москва из заваленной снегом и помойками черного неосвященного города конца перестройки стала городом, полным света в любое время дня,
— ни о том, что скучные и заброшенные спальные окраины столицы за время правления Лужкова стали как будто иллюстрациями к сказке «Незнайка в Солнечном городе» или не менее сказочному Изумрудному городу,
— ни о том, что в 1998 он спас страну от подготовленной Березовским диктатуры Лебедя,
— ни о том, что он одним из первых выступил в 2005 году против введенного людоедами из правительства 122-го Закона о монетизации льгот,
— ни о том, что сумел сделать так, чтобы пенсионеры Москвы ничего не проиграли от введения в действие этого закона,
— ни о том, что он строил тогда, когда остальные воровали…
Ни о чем этом теперь говорить нельзя.
Медведев запретил.
Его упрекают в том, что он воровал (никто этого не доказал, хотя если бы Медведев распорядился — могли и «доказать»). Но боятся сказать, что даже в этом случае — он еще и строил. Тогда как остальные — только воровали.
Правящий класс в нашей стране ворует весь — и подразделяется в нашей стране только на тех, кто ворует и не делится ни с кем, кроме своего начальства, и тех, кто ворует — и делится с обществом.
И те, кто привык, что нужно делиться с начальством — очень не любят тех, кто делится с обществом — как потому, что те подают дурной пример, так и потому, что хотят, чтобы делились не с обществом, а с ними.
Иные обращают внимание на то, что нельзя занимать такую должность вечно. 18 лет, как Брежнев. Только брежневское 18-летие большинством сегодня воспринимается как утерянный Золотой Век. После его правления тоже очень многие требовали перемен и — и «особенно борьбы с коррупцией».
И опять, главное-то в другом. Ведь Лужкова сняли не за гипотетическую коррупционность. Не за архитектурные излишества. Не за пробки. Не за уничтожение памятников. И не за участие в двух госпереворотах.
То есть все то, что сегодня ему ставят вину чем-то им обиженные и нанятые Кремлем ругатели — все это на деле для Медведева значения не имело. Что имело — он открыто сказать стыдиться. Нет, в конце концов, что-нибудь придумает. Но сегодня стыдится — знает, что требовал у Лужкова чего-то непорядочного.
Увольнение без предъявления претензий и объяснения причин, в самом простом случае — обыкновенное самодурство. Лужкова сняли, не предъявив ему внятных претензий. Фильмы о его гипотетической коррупционности не могли быть такими причинами — все, что в них говорилось, ходило в слухах и тогда, когда Лужков избирался, и тогда, когда он назначался в прошлый раз.
То единственное объяснение, которое дал этому Медведев это и подтверждает: на вопрос о причинах он сумел сказать только одно: «Утрата доверия. Причина вытекает из самого Указа». Но спрашивали его о причинах утраты доверия — и получилось, что он его утратил потому, что сам издал такой Указ: издал указ о своей утрате доверия — и исполнил его, то есть доверии утратил — в силу собственного распоряжения. Медведев не только не сумел ничего объяснить — он даже не сумел грамотно выразить свою мысль. Большее, что может означать его ответ — «захотел и уволил».
В силу собственной блажи.
И по большому счету, на это прозрачно намекнул и Путин, сказавший прямо — заслуги у Лужкова большие. Но — не договорились. Не понравился он президенту — тот его и уволил. Имеет право.
В общем же контексте происходившего и до отставки, то есть лжи и грязи, которые Медведев распорядился выплескивать на Лужкова с экранов, в целом, с нравственной точки зрения можно сказать только одно — по отношению к Лужкову поступили подло.
Тем, кто радуется его снятию сегодня, потому что не может простить его действительных грехов участия в переворотах 1991 и 1993 гг. хорошо бы понять, во-первых, что винить его в этом сегодня — это все равно, что в 1943 году винить Черчилля в его борьбе против Советской России в 1918 году.