И тем более, если этот чиновник — публичный политик. Откуда Медведев взял эту нелепость: «Не согласен — переходи в оппозицию» — приходится гадать. Кто остается с одними «согласными» — от того потом стране долго приходится в себя приходить.
Во-вторых, кто здесь чиновник — это еще вопрос. Разница между Медведевым и Лужковым, среди прочего, еще и в том, что первого «избрали» — потому, что его назначили. А Лужкова «назначили» — потому что перед этим три раза избирали. Так что, по сути-то, Лужков как был, так и остался «избранным мэром», а Медведев — стал всего лишь назначенным чиновником.
В этом отношении со стороны Медведева было бы умнее делать то, что ему советовал «старший товарищ», а не настаивать на безусловном следовании последним своим не вполне компетентным требованиям.
И еще об одном специфическом штрихе из биографии Медведева. Некоторое время назад, на встрече с дальневосточными студентами, он заявил, что нет ничего страшного в сегодняшней низкой студенческой стипендии — дескать, студенту не грех и подработать. Сам он, по его словам, будучи студентом, подрабатывал дворником — и ничего.
Оставим в стороне цинизм высказывания, вытекающий из того, что он получал тогда повышенную стипендию в 50 «брежневских рублей», (нынешние 15 000 тысяч), то есть, мог подрабатывать, а мог и не подрабатывать, а нынешние студенты получают порядка полутора тысяч рублей — в частности, благодаря Медведеву, как ответственному за нацпроект «Образование», в том числе, за размер их стипендий, — то есть прожить на них заведомо не могут и подрабатывать обречены.
Но в данном контексте важнее другое — что толкало его на подработку. Его отец был профессором Технологического института, мать — сначала преподавателем Педагогического института, затем — экскурсоводом. То есть, зарплата отца была 450 «брежневских» рублей, матери рублей 200, как преподавателя и 200–300 как экскурсовода. Сам он получал 50 рублей повышенной стипендии и был, как считается, единственным ребенком в семье. То есть на семью из трех человек приходилось 700–800 рублей, в сегодняшнем исчислении — это 240 тысяч рублей.
И вот в этой ситуации студент дневной формы обучения идет подрабатывать, чтобы заработать еще 120 «брежневских», то есть 36 000 нынешних рублей. Подрабатывать студенту-дневнику — это значит, в любом случае, в той или иной степени наносить ущерб своей учебе, жертвовать ей ради денег. И учиться в той или иной степени формально.
Когда студент дневник работает — это всегда плохо, хотя бывает так, что приходится. Медведев жил в семье, по тогдашним (да и нынешним меркам) более чем обеспеченной. Может быть, там были какие-нибудь обстоятельства, нам неизвестные. Только, если у человека нет возможности только работать — то тогда он идет на вечернее отделение. Только там есть известный минус — не предоставляется отсрочка от службы в армии… Очевидно — не хотелось.
Если не развивать эту тему — то можно сказать одно: при прочих равных, пойти подрабатывать в такой ситуации мог человек в одном случае — если он очень жадный.
А это дает основания и для самых разных предположений в условиях конфликта в рамках модели «медведь и пасечник» — равно как и того, почему Медведев так и не назвал истинную причину конфликта с Лужковым.
На фоне заказанных Медведевым нечистоплотных антилужковских и антилукашенковских фильмов, личной лжи Медведева — можно сказать, что при всех публичных обидах, он уподобляется Саакашвили, с ясными глазами и на чистом духу утверждавшему, что Цхинвали обстреливали не отряды его боевиков, а российская армия.
Верить тому, что говорят российские телеканалы и лично Медведев про Лужкова и Лукашенко — все равно, что верить тому, что говорят тбилисское телевидение и Саакашвили, про августовскую войну 2008 года на Кавказе.
Последние сентенции Медведева в адрес Лукашенко появились тогда, когда последний высказал слова поддержки в адрес Лужкова. С одной стороны — это конечно болезненная и неадекватная реакция. И когда у страны оказывается болезненно обидчивый и не вполне адекватный президент — ничего хорошего стране это не сулит. С другой стороны — есть все основания полагать, что это не просто обида, но и попытка отвлечь внимание от ситуации с Лужковым, переключив внимание общества на осуждение Лукашенко. То есть, Медведев делает ровно то, в чем он обвиняет Лукашенко — создает образ внешнего врага, для камуфлирования проблем, созданных своим малопорядочным поступком на внутриполитической арене.
Ведь, с третьей стороны, когда 2 октября 2010 г. «Эхо Москвы» провело опрос слушателей (а его слушатели — весьма своеобразная и мало расположенная к Лукашенко и Белоруссии аудитория) предложив им сказать, какой тандем вызывает у них большую симпатию: Медведев и Путин или Лукашенко и Лужков, оказалось, что при голосовании в сети 38 % процентов высказались за тандем «Лукашенко-Лужков», тогда как за альтернативный — 23 %, а при голосовании по телефону в пользу последних высказалось уже 87 % слушателей, против 13 %, поддержавших Медведева.
Многие комментаторы писали о том, что истинной причиной отставки Лужкова стало то, что своими действиями он нарушил баланс в тандеме. И стал угрозой для устойчивости самой властной системы. Так это или не так, только своим Указом об отставке Лужкова Медведев тандем скомпрометировал, и, скомпрометировав себя, поставил и вопрос о компрометации Путина — и не случайно последний постарался уже в первый день дистанцироваться от этого решения.
К обиде добавлялось и более сокровенное. Ситуация простая и хрестоматийная. Есть пасечник, который разводит пчел. Пчелы дают мед. И есть медведь, мед производить не умеет — да и с пчелами не в ладу. Но мед очень любит. «Не нашли общего языка».
Был ли в данном случае медведем собственно Медведев — сказать сложно. Хотя о его подработках при жизни в сверхобеспеченной семье в 1980-е годы уже говорилось.
Но был ли им «не собственно» Медведев, коллективный Медведев — вполне понятно. «Не договорились».
Но, наверное, для «собственно Медведева» — это, все же, было не главным. Ну, не умеет человек работать с теми, кто есть. С теми, кто самодостаточен. С теми, кто может говорить правду.
И хочет видеть на их месте тех, кто не будет обострять его комплексов, и на фоне кого себя можно чувствовать крупным политическим и государственным деятелем.
В день своего рождения, Медведев сказал, что хотя он и Медведев, в свои 45 отмечаемых лет в животное не превратился. После его поступка по отношению к Лужкову это утверждение выглядит спорно.
Кто знает, может быть все это и не так. Тогда пусть позвонит, поспорим.
Правда скорее не позвонит — сначала успеет обидеться и сказать: «Я с ним не вожусь».
Медведев и репрессии
Выступление президента Медведева (2011 г.) по поводу предвоенных репрессий — было явно неудачно, неграмотно, нелепо и безнравственно.
Политик, государственный деятель, выступая на ту или иную спорную тему, всегда должен для себя решить, что именно он хочет получить на выходе. Причем не с той точки зрения, что он хочет что-либо «восславить» или «осудить» — а для чего он хочет это сделать: упрочить свои позиции, мобилизовать в свою поддержку те или иные политические группы, наметить путь к компромиссу между теми или иными группами — и так далее. И, во всяком случае, он не должен своими выступлениями разъединять, как минимум, свой электорат, свои группы поддержки. Если он занимается не этим, а выплескиванием на публику тех или иных своих субъективных, пусть даже очень мудрых оценок и настроений, он должен подать в отставку и уйти в политическую публицистику: там он сможет говорить что угодно, мало отвечая за последствия сказанных им слов. Возможно — он станет неким моральным авторитетом нации. Возможно — обыкновенным скандалистом вроде Евгении Альбац или Юрия Афанасьева — с перспективой полного будущего забвения. Но это уже будет его личным делом.
Что пока по факту сделал Медведев, произнеся очередные банальности по поводу «сталинских репрессий»? Прежде всего, он нанес более или мене сильный удар по единству собственного электората. В любом случае, минимум треть его электоральных сторонников полагает, что при Сталине страна развивалась в основном в правильном направлении. Наоборот полагает несколько больше — около 40 %.
Выступив так, как он выступил, Медведев оттолкнул от себя треть своих сторонников — стало быть, это выступление неудачное и глупое с политической точки зрения. Если он хотел выступить по данному вопросу — хотя, в общем-то, никто от него этого не требовал — он должен был найти формулы, не противопоставляющие одну часть его электората другой. Он этого не сделал. Это значит, что он незрелый и неумелый политик, неспособный находить слова, объединяющие, а не разъединяющие его сторонников.
Если говорить уже не о соотношении его речей с его собственным электоратом, а с общими настроениями общества. В своем выступлении он использовал слова «преступления Сталина». Ну, не говоря о том, что для юриста по образованию называть кого-либо преступником без соответствующего решения суда — это уже свидетельство профнепригодности, нужно все-таки учитывать, какая часть общества готова подписаться под твоими словами.
В начале сентября 2009 года, никак не замеченный в симпатиях к Сталину, Левада-центр опубликовал данные опроса[21], в котором как раз и попытался выяснить, готовы ли граждане страны назвать Сталина преступником. Оказалось, что в полной мере разделяют это мнение — мнение, высказанное теперь и Медведевым, — 12 % населения. Правда, еще 26 % ответили, что во многом с эти согласны — хотя и не смогли согласиться полностью. Таким образом, 62 % граждан оказались не готовы поддержать эту оценку даже в смягченном варианте, так или иначе прямо противоположную точку зрения заявили 44 % граждан.
Это значит, что, объявив Сталина преступником, Медведев не только вышел за рамки своих полномочий, но и прямо противопоставил себя большинству страны, четко встав на сторону 12 % граждан.